он задумчиво смотрит перед собой и молчит. Не злится. Не срывается в оправдания. Терпеливо слушает претензии Гомеса и ждёт, когда приедут взрослые. Впрочем, как и я.
Заметив на себе моё внимание, Вик улыбается краешком губ и насмешливо подмигивает.
Наконец догадавшись, что мы с Сальваторе не особо воодушевлены его речами, сеньор Гомес тяжело вздыхает, но для видимости продолжает поучительную тираду. Правда, сейчас в его голосе отчётливо слышны нотки облегчения: по всему он рад сидеть в своём кабинете, а не в больничном боксе, где мы с Виком запросто могли оказаться.
Гаспар Сальваторе и Анхель Сото появляются на пороге директорского кабинета почти одновременно. Сухо поздоровавшись с Гомесом, мужчины занимают места рядом с нами. Я впервые вижу отца Вика и с нескрываемым любопытством разглядываю его. Впрочем, высокий, поджарый мужчина с серьёзным выражением лица и глазами точь-в-точь как у сына, с не меньшим интересом наблюдает за мной в ответ. Не знаю, что он пытается увидеть, но в его взгляде различаю небывалый спектр эмоций: от банального любопытства до тупой боли, вскрывающей старые, давно позабытые душевные раны. Но как бы сильно Гаспара ни привлекала моя персона, он старательно делает вид, что согласен с директором во всём, осуждает поступок Вика и примет любое решение Гомеса. Он с достоинством внимает претензиям, понимающе кивает и строго поглядывает на сына.
В отличие от сеньора Сальваторе, Анхель на меня не смотрит вовсе. Тяжело дыша, он угрюмо теребит свою кепи, сидя на стуле и сверля взглядом половицы. Не знаю, грызёт его стыд за мой поступок или страх от осознания, что могло произойти, но его молчание несёт в себе ещё больший укор, нежели открытое недовольство директора.
Спустя некоторое время Гомес всё же придумывает нам с Виком наказание:
— Что ни говорите, но я убеждён: лучше всего в воспитании подростков работает трудовая нагрузка. А потому, вплоть до выпускного на Виктора Сальваторе и Риту Морено я возлагаю обязанность по мытью полов школьных коридоров. Надеюсь, сеньор Сото и сеньор Сальваторе, вы не имеете ничего против!
— Не возражаю, — сдержанно отвечает отец Вика, пока сам парень с ехидцей во взгляде качает головой.
Ему, как и мне, наказание кажется слишком суровым. И пусть до выпускного всего несколько дней, драить школу — это перебор!
Смотрю на Анхеля, мысленно умоляя того оспорить решение Гомеса, и дед, как ни странно, встаёт на мою сторону.
— Я против! — категорично вступается Анхель, моментально привлекая всеобщее внимание. — Прошу вас, сеньор Гомес, пересмотрите наказание. В конце концов, пусть его отрабатывает только Виктор! Если я правильно понял, затея с крышей его, а значит, ответственность лежит на нём. Рита тоже понесёт наказание, но в стенах дома. Если сочтёте нужным отстранить её от занятий, я возражать не буду.
— Это несправедливо, дедушка! — без спроса влезаю в разговор, но позиция Анхеля мне кажется странной и малодушной. — Это я вынудила Сальваторе подойти к ограждению, вывела его из себя. Значит, тоже должна отвечать!
— Всё нормально, Морено! — усмехается Вик в своей привычной манере. — Ни к чему тебе марать руки о нашу грязь.
— Сеньор Сото, и всё же, я настаиваю, что отвечать должны оба и вместе!
Анхель снова пытается спорить и зачем-то вспоминает моего отца, который якобы не одобрит подобного наказания, старается убедить Гомеса в моей наивности и невинности, но в результате и ему приходится смириться с тем, что ближайшие три вечера я проведу в стенах школы со шваброй в руках.
— Ты вновь разочарован во мне, верно? — пикап старика медленно урчит по улочкам Тревелина, пока сам Анхель напряжённо смотрит на дорогу и молчит.
— Нет, Рита! Я даже не удивлён. ‐ Голос деда ровный, но какой-то потерянный.
— Тогда что? — его напускное спокойствие напрягает сильнее часовой лекции Гомеса.
— Беспокоюсь за Мику, — выдыхает Анхель, перехватывая ладонями руль. — Только и всего.
— Она далеко, — на душе тут же становится спокойнее. — Просто не расстраивай её — не рассказывай.
Мимолётный взгляд в мою сторону. Бесцветный, немного печальный и уставший.
— Мика рано или поздно вернётся.
— И что с того? — никак не могу понять ход мыслей деда. — Наказание же не вечно! К тому времени, как Микэла вернётся, мы с Виком уже всё закончим.
— Уверен, что так оно и будет! — хмыкает старик.
— Ты странный, дед! — пожимаю плечами и смотрю в окно: летний Тревелин пестрит красками. — Кстати, ты заметил, как пристально меня рассматривал сеньор Сальваторе.
— И что? — немного резко уточняет Анхель.
— Ничего, просто интересно, — вожу пальцем по запылившемуся снаружи, но чистому изнутри стеклу. — Они с Виком очень похожи. У них одинаковые глаза.
— Не только, — басит Анхель. — Но ты, Рита, права: они похожи. Даже больше, чем ты смогла заметить. Кстати, попроси Дани, чтобы встретил тебя после отработки.
Ухмыляюсь. Мало того что старик опять ушёл от разговора, ещё и напомнил про Толедо.
— Дедуль, он…
— Занят, слышал уже, — ворчит Анхель и, припарковав пикап возле дома, выходит, недовольно бурча:
— Ещё один упрямый осел на мою голову.
Чтобы дед там себе не придумывал, желания звонить Толедо у меня нет никакого. Равнодушие Дани и без того шибко режет по моему самолюбию. Даже Вик уже заметил, что Толедо на меня наплевать.
Да и зачем мне провожающий? Темнеет сейчас поздно, дорогу от школы до дома я знаю наизусть.
Наспех перекусив, запираюсь в своей комнате, что за несколько месяцев обзавелась плакатами на стенах и всякими безделушками на полках. А ещё пусть и стареньким, но своим компьютером. Каждый день, глядя не него, меня так и подмывает нарушить запрет отца и Анхеля, и наконец вдоволь наговориться с Ками и мамой. Но я держусь. Верю, что неприятности отца вскоре разрешатся.
Ближе к вечеру переодеваюсь в обычные джинсы и, натянув на себя невзрачную толстовку, отправляюсь на отработку.
Опустевший после занятий школьный двор завораживает своей тишиной. Возле входа в здание зачем-то торможу и смотрю наверх. Отсюда открывается превосходный вид на крышу: именно с этого места и застал нас с Виком директор. Отчего-то щекам становится жарко: интересно, чем закончился бы наш с Сальваторе
