Чувствую, как медленно, но верно меня начинает клонить в сон. Даю себе минутку, прикрываю глаза и слышу гул двигателя. Чувствую движение и понимаю, что машина тронулась, но не нахожу в себе сил открыть глаза. Веки тяжелеют, тело становится совсем ватным, и я наваливаюсь на дверь, в поисках опоры.
Тишина и движение успокаивают, и я проваливаюсь в сон.
— Мышка, Есь, просыпайся, — словно сквозь толщу воды мягко звучит голос Марка.
Мне кажется, что звук доносится откуда-то издалека.
Кто-то усердно меня трясет, а следом снова раздается голос Марка, но как ни стараюсь, не могу заставить себя открыть глаза.
Наконец меня прекращают трясти, я слышу хлопок и чувствую легкие касания ветра на щеках и кистях. Кажется, я теряю опору, словно парю в невесомости. Наверное, мне все это просто снится.
Я не знаю, сколько проходит времени прежде, чем я снова ощущаю под собой какую-то поверхность.
— Есь, это надо снять.
Прикладываю колоссальные усилия и все же открываю глаза. Моргаю несколько раз, стараясь привыкнуть к приглушенному освещению. Щурюсь, осматриваюсь и неожиданно для себя отмечаю, что нахожу в спальне Марка… Нашей с ним спальни…
Это так странно звучит, даже мысленно.
— Ничего странного, — до меня доносится тихий голос Марка.
Он что же, мысли читает? Или я это вслух произнесла?
— Я…
— Давай снимать пальто, и все остальное.
Я помогаю ему снять с меня одежду. Выходит, с трудом, собственные части тела кажутся мне невероятно тяжелыми. Наконец Марк справляется, убирает мои вещи и помогает мне натянуть на себя большую белую футболку. С некоторых пор я сплю только в футболках Марка, у него на этот счет какой-то особенный пунктик. Несколько раз я пыталась возразить, потом сдалась.
— Спи, — произносит он.
— Но… а…я, — я путаюсь, запинаюсь и все никак не могу подобрать слова.
Сон немного отступает и возвращаю себе способность мыслить.
Нам нужно поговорить, ведь у меня столько вопросов, и с каждой минутой их становится только больше.
— Но мы не договорили, — наконец выдавливаю из себя слова.
— Завтра поговорим, Мышка.
— Но…
— Завтра, малыш, — он наклоняется ко мне, прижимается губами к моему лбу и оставляет легкий поцелуй, — у нас с тобой вся жизнь впереди, наговоримся еще, — он посмеивается, а я ударяю его кулаком в плечо.
— Я ведь серьезно.
— Я тоже не шучу, малыш, — он переходит на шепот, касается костяшками пальцев моей щеки, — я серьезен, как никогда, Есь. Просто запомни: что бы ни случилось, ты всегда говоришь мне, у тебя есть я. Остальное мы обсудим завтра.
— Но.
— Запомнила?
— Марк!
— Запомнила? — настойчивее.
— Да.
— Вот и хорошо, а теперь спи. Завтра обо все поговорим.
Я киваю, расслабляюсь и откидываюсь на подушку. Усталость и сон снова берут свое. Стоит мне закрыть глаза, как я тут же погружаюсь в небытие, и лишь краем уха слышу удаляющиеся шаги, скрип двери и щелчок.
Откуда-то издалека доносится голос Марка, кажется, он опять кому-то звонит. Его слова сливаются в один глухой, протяжной звук и мне не удается разобрать сказанное. На секунду он повышает голос, но уже спустя мгновение замолкает.
— И да, я тебе еще номерок скину, можно пробить владельца тачки?
Тачки? Я пытаюсь сосредоточиться, но окончательно проваливаюсь в сон.
Глава 38
Утро будит меня звонким воем сигнализации. Противный звук врезается в сознание и я резко распахиваю веки. В комнате стоит полумрак и только тоненькая полоска света проникает сквозь щель между плотными занавесками. Сигнализация звенит еще пару минут и наконец замолкает. В квартире наступает тишина.
Наощупь пытаюсь отыскать Марка, но вдруг понимаю, что его нет.
Это факт сметает остатки сна и я резко сажусь на кровати. Осматриваюсь, Марка действительно нет. Его половина кровати кажется совершенно нетронутой, будто он вовсе не ночевал рядом.
Хмурюсь, к горлу подступает какое-то совсем нехорошее ощущение. Напрягаю память, стараюсь воспроизвести события вчерашнего вечера. Помню, что, уложив меня в постель, Марк вышел из комнаты, помню, что он кому-то звонил, но на этом воспоминания обрываются.
Откидываю в сторону одеяло, встаю с кровати и иду к двери. Тишина вокруг наводит на тревожные мысли.
Обхожу квартиру, но Марка нигде не нахожу. Останавливаюсь посреди кухни, бросаю взгляд на часы. Девять утра.
Он, конечно, мог отправиться куда угодно: на работу, в универ, к родителям, в конце концов. Так я успокаиваю себя в течение нескольких секунд, но вскоре не выдерживаю и начинаю осматриваться в поисках хоть какой-нибудь записки.
Ничего.
Не придумав ничего лучше, бросаюсь обратно в спальню. На тумбе, рядом с кроватью, нахожу свой телефон. Видно, Марк и о нем позаботился. Хватаю трубку, снимаю блокировку, собираюсь набрать номер и только теперь понимаю, что звонить-то некуда.
Я так и не додумалась вбить его номер в список контактов. Хочется ударить себя ладонью по лбу. Ну как можно быть такой бестолковой. Это же элементарное действие. Я так привыкла, что он все время рядом, с самого первого дня нашего очного знакомства, что даже не подумала о необходимости записать номер.
Стоп. Очно…
Меня наконец осеняет, в голову приходит первая за утро, здравая мысль. Чат. Я не могу написать Марку, но вполне могу написать Ежику.
Отчего-то тревога никак не отступает, лишь усиливается с каждой пройденной минутой.
Подрагивающими пальцами я начинаю набирать текст. Выходит из рук вон плохо, пальцы совсем не слушаются и я несколько раз промахиваюсь. На написание короткого сообщения у меня уходит не меньше трех минут. Выдохнув, отправляю сообщение и пялюсь на экран. В ожидании проходит несколько минут, но серая галочка никак не хочет превращаться в две зеленые. Он не открывает и его нет в сети, а я в очередной раз ругаю себя за недальновидность.
Следующие два часа я бестолково слоняюсь по квартире, безостановочно повторяя себе, что все в порядке, у него просто могут быть дела. Он ведь не обязан находиться рядом двадцать четыре на семь в качестве круглосуточной няньки.
Все время, пока хожу по квартире, не выпускаю из рук телефон. Каждые пять минут проверяю чат в надежде получить ответ, но его нет.
К тому моменту, когда я уже практически сжираю себя окончательно, в прихожей раздается щелчок. Слышу, как поворачивается в замке ключ и срываюсь с места.
В прихожей обнаруживаю Марка. Не усевает он переступить порог и закрыть за собой дверь, как я бросаюсь к нему и повисаю у него на шее. Прижимаюсь к нему всем телом, словно опасаясь, что он исчезнет.
— Эй, ты чего, ты сейчас меня раздавишь.
Он смеется, а я утыкаюсь носом в его грудь и чувствую, как с плеч падает горя. Он здесь, он рядом, с ним все хорошо.
Обнимаю его, как в последний раз.
— Есь, ты чего? — в его тоне слышится неподдельное удивление.
Марк обнимает меня в ответ, гладит по волосам, целует в макушку.
— Ну чего ты, маленькая.
— Я испугалась, я так испугалась, — всхлипываю.
— Чего? — я слышу, как на комод падает что-то плотное, а потом Марк обхватывает мом плечи и вынуждает отстраниться.
Заглядывает в мои глаза, сводит брови к переносице.
— Есь…
— Я проснулась, а тебя нет, и записки нет, ничего нет, и после вчерашнего, я… у меня даже номера твоего нет, я писала, но ты мне не ответил и…
— Малыш, давай для начала ты начнешь дышать, еще не хватало, чтобы ты потеряла сознание от нехватки кислорода.
— Я…
— Испугалась, я понял. Я думал, что вернусь раньше, но не рассчитал, — он улыбается, убирает выбившуюся прядь моих волос за ухо и отходит на шаг.
— Не рассчитал, повторяю зачем-то.
Марк тем временем скидывает с себя верхнюю одежду и принимается за обувь. Все это время я молча наблюдаю за его действиями.
— Пойдем на кухню, — закончив, предлагает Марк.
Согласно кивнув, я разворачиваюсь и иду в направлении кухни. Переступаю ее порог, делаю пару шагов, останавливаюсь у столешницы и наваливаюсь на нее тазом. Марк входит следом за мной.
