оказавшись в нестандартной ситуации. По инструкции. Это важно.
«По инструкции». Какая ужасная, обидная и одновременно справедливая формулировка. Словно про всю её жизнь — по инструкции.
— Но этого недостаточно, — понимающе вздохнула Аврора.
— Пока недостаточно, — уточнил адвокат, — но мы работаем. Мне удалось сдвинуть заседание ещё на неделю, — он посмотрел на часы, словно на календарь. — И получить лучшего судью, какого только можно получить в нашем деле. А Сергей Иванович лично договорился, что заседание будет закрытым, — вспомнил он про Абрамова. — Как бы ни интересовалась вашим делом пресса и общественность, посторонних в зале суда не будет.
— Спасибо и вам, и Сергею Иванычу, — кивнула Аврора.
Она чувствовала себя в кабинете адвоката лишней, помехой, от которой тому не терпелось избавиться. Особенно когда он то и дело смотрел на часы, а их беседу прерывала секретарь.
Секретарь перебивала Красина дважды. Первый раз принесла кофе. Нетронутая чашка так и стояла перед Авророй на столе. Второй — принесла телефон. Торопливо, на вытянутой руке, словно это трубка прямой связи с Кремлём и вопрос не терпит отлагательств.
— Да, — ответил Красин. Аврора стала невольным свидетелем его разговора с женой. — Нет, не смогу. У меня через полчаса заседание. Его я тоже, к сожалению, отложить не могу. Что сказал ветеринар?.. Остеосаркома? Неоперабельная?!
Аврора невольно вспомнила, как у неё на руках умирала собака.
Тоже от рака. В первый год их брака. Старая овчарка Романовского. И пусть Аврора не была к псу так привязана, как муж (тот прожил с ним почти пятнадцать лет), это было очень тяжело. Она сильно горевала, когда пса не стало.
— Мы оперировали своего, — поделилась Аврора, когда Красин закончил трудный разговор, вздохнул и отложил телефон. — Это действительно бесполезно и очень мучительно для животного. Нашему псу удалили заднюю ногу. Открытая рана, уколы, перевязки. А метастазы всё равно поползли дальше. Только зря мучили, те же полгода он бы и без операции протянул.
Красин молча, Авроре показалось зло, кивнул.
— Простите, — она заторопилась уходить.
— Нет, нет, всё в порядке. Вы меня простите, не хотел обидеть, — первый раз в механическом голосе невозмутимого адвоката появилось что-то человеческое. — Тяжело переношу женские слёзы, а слёзы жены особенно. На чём мы остановились?
— Мы уже закончили, Михаил Николаевич. Вы торопитесь, да и мне пора, — Аврора подхватила сумку. Увидев, что та расстёгнута, дёрнула жёсткий замок.
— Вы спросили про чиновников из Министерства здравоохранения, — напомнил Красин.
Она действительно спросила, но в самом начале встречи, и уже забыла. Но адвокат помнил.
— Мы общались с вашим мужем, с вашим предыдущим адвокатом и с людьми из министерства, — ответил он. — Скажу вам честно, на меня бесполезно давить, но это плохая новость не для вас. Для меня превыше всего интересы моего клиента, а мой клиент — вы, — сказал он всё тем же сухим нейтральным тоном, что не давал ни успокоения, ни надежды. — Министерство и клиника — не мои клиенты. Из этого и будем исходить. Всё остальное вам лучше узнать у мужа.
— Тогда у него и узнаю. Спасибо! — Аврора встала.
Легче ей не стало. Да, наверное, и не должно.
«Осталась всего неделя», — полыхнуло в мозгу.
— Мне надо взять с собой какие-то вещи на заседание суда? Одеться соответственно? — имела она в виду: если её прямо из зала суда повезут в тюрьму.
Адвокат понял.
— Нет. Это лишнее. Вряд ли заседание будет единственным. Оденьтесь, как вам удобно.
«Я не могу ходить в одеяле», — вспомнила она, как ответила Демьяну.
Грудь обожгло болью. Но она подавила чувства, на которые больше не имела права.
— И последнее. Не знаю, важно это или нет. Я беременна, — сказала Аврора уже в дверях.
Красин удивлённо приподнял брови.
— Мои поздравления. Конечно, это нужно указать для суда. Но мне потребуется справка от гинеколога. Можно прислать по электронной почте.
— Хорошо, — кивнула Аврора. — Я тогда сделаю… и пришлю.
— Аврора Андреевна, — поднялся адвокат. Удивил. Аврора думала, она так и выйдет, как надоедливый посетитель, удостоенный на прощание лишь кивком. — Обещаю вам, я сделаю всё возможное. Врачебная ошибка — это случайность. Она не имеет состава преступления, не имеет умысла нанести вред здоровью человека, возникает вследствие несовершенства медицины, и я буду настаивать на вашей невиновности.
— Но вы не всесильны, — через силу улыбнулась Аврора. — Я понимаю. Спасибо, Михаил Николаевич.
— Увидимся, — открыл он для неё дверь.
— Да, конечно. Всего доброго! — кивнула Аврора секретарю.
Вышла на улицу. Набрала полные лёгкие воздуха.
«Тянуть дольше нельзя, да и некуда уже откладывать», — сказала сама себе.
Осталась неделя. Аврора ехала домой.
Дом, который Аврора когда-то считала своим, и не показался чужим.
Она вдохнула полной грудью смолистый запах хвои. Открыла дверь своим ключом.
Прошла по длинной галерее.
Их экономка, Антонина Ивановна, скромная тихая женщина, всплеснула руками, увидев Аврору. Обнять не решилась, прижала руки к груди.
— А Валера? — была искренне рада её видеть Аврора.
— Валерий Викторович у себя, — показала женщина наверх. — У него…
— Да, я видела машину, у него Ошеров, — ответила Аврора.
Она пошла, невольно стараясь не стучать каблуками.
Положила руку на перила, словно старого знакомого, приветствуя отполированный тысячами прикосновений дуб. Взгляд упал на застеклённую террасу.
Там с северной стороны дома Аврора любила сидеть в час, когда солнце начинало клониться к горизонту. Недолго слепило, пробиваясь сквозь вековые сосны. Играло зайчиками на веках, когда Аврора, отложив книгу, закрывала глаза.
Её недочитанная книга так и лежала в кресле.
Аврора поднялась по лестнице. Дверь в кабинет мужа была открыта.
Сердце толкнулось в рёбра. Романовский, высокий, статный, с прямой спиной, стоял у окна. В руках белел какой-то документ, он скользил по нему глазами.
— В общем, позвони, обговорим, положим тебя к нам, подумаем, как лучше, — сказал его собеседник. Попрощался. Вышел. Удивился. — Авророчка! — раскинул мощные руки. — Как дела, милая?
— Хорошо, Лев Яковлевич. Спасибо, — улыбнулась Аврора, освобождаясь из крепких объятий. — У вас как дела?
— С божьей помощью, — махнул мужчина, пошагал вниз по лестнице. — С божьей помощью.
— Аврора, — застыл в дверях Романовский. — Аврора! — порывисто
