— Ты проводи святого отца, а я пойду соберу ужин, — спохватилась Мерседес, вспомнив вдруг, что не успела ничего приготовить, заговорившись со священником. — До свидания, святой отец, — попрощалась она.
— Спасибо тебе, Мерседес, за твою доброту, — поблагодарил тот. Мужчины подождали, пока она выйдет из комнаты, и потом Коррадо указал рукой на диван, где сидели до этого Мерседес и святой отец, приглашая его вновь присесть.
— Пожалуйста, святой отец, — произнес он. — Присаживайтесь. — Но сам присел не рядом со священником, а подальше от него, в кресло. — Вы не подумайте, что у меня не было желания пойти в церковь, — заговорил Коррадо, не глядя на святого отца, — чтобы поговорить с вами.
— Похвально, сын мой, — склонил голову священник, ожидая продолжения. Он понял, что Коррадо хочет поговорить с ним, но до конца еще не решился на это. — Вы всегда можете прийти в церковь и найти меня. В любое время, когда пожелаете.
— Иногда думаешь, что некоторые вещи можешь носить в себе всегда, — заговорил Коррадо, с трудом подбирая слова. — Но…
— Но — что? — попытался помочь ему священник. — Вы можете продолжать без боязни, сын мой. Я вас слушаю, а вместе со мной слушает вас и Господь.
— Но иногда их тяжесть становится такой невыносимой, — продолжил после некоторого колебания Коррадо свою исповедь. — Что просто необходимо получить облегчение, разделив с кем-то эту ношу.
Священник согласно кивнул. Он не торопил Коррадо, поняв, что тот и сам все расскажет. В этом случае необходимо было только терпение.
— Даже самый неопытный священник может догадаться, что ты хочешь исповедоваться, — заметил он. — Или я ошибаюсь?
— Нет, святой отец, вы не ошибаетесь, — покачал головой Коррадо. — Но дело в том, что для меня церковь, это… — Коррадо собрался было сказать, что такое для него церковь, но священник не дал ему сделать это, подняв руку и призывая к молчанию.
— Если ты, действительно, хочешь исповедаться, сын мой, то для этого богоугодного дела годится любое место, — сказал он. — Господь присутствует везде, он всевидящий и всемогущий.
— Понимаете, святой отец, — поднялся с кресла Коррадо и присел рядом со священником на диван. — То ли потому, что вы тоже итальянец, как и я, то ли потому, что вы говорите очень убедительно, вы мне очень нравитесь, и я испытываю к вам уважение и доверие.
— Но я вижу, что не настолько, — заметил священник, — чтобы отважиться исповедаться передо мной.
— Ну, почему? — смутился Коррадо. — Как-нибудь на днях я обязательно зайду к вам в церковь и…
— А почему бы вам не сделать это сейчас? — прервал его священник. — Я надеюсь, что в вашем доме найдется местечко, где бы вам никто не помешал?
— Ладно, — решился после раздумий Коррадо и поднялся с дивана. — Вы выиграли, святой отец.
— Я уверен, что ты выиграешь гораздо больше, чем я, — заметил священник, похлопав Коррадо по плечу.
— Карлотта! — позвал Коррадо служанку.
— Слушаю, хозяин. — Появилась необъятных размеров женщина, очень подвижная, несмотря на свои габариты.
— Передай сеньоре, что мы со святым отцом пошли смотреть лошадей. — Коррадо подмигнул священнику. — Пусть она не волнуется, если мы немного задержимся.
— Хорошо, сеньор, — кивнула Карлотта и покатилась на своих толстых коротких ножках обратно — словно большой шар.
Коррадо и священник не спеша вышли на улицу. Стоял удивительно тихий и теплый вечер. Казалось, что природа намеренно создала идеальные условия для исповеди.
Даже не зная, а только догадываясь, от кого может быть этот шикарный букет цветов, который торжественно внесла в комнату Бернарда, Исабель решительно приказала ей:
— Выбрось эти цветы, Бернарда! Мне неприятно даже смотреть на них.
— Но, Исабель, — попыталась возразить Бернарда, но бесполезно. Исабель даже не дала ей договорить.
— Когда в следующий раз кто-нибудь принесет мне цветы, сразу же верните их обратно. — Она даже не смогла спокойно сидеть, так была раздражена.
— Ай-яй-яй, Исабель, мне кажется, что ты немного преувеличиваешь, — сделала очередную попытку Бернарда. Она понимала, что сейчас необходимо как можно чаще отвлекать Исабель от тех мыслей, что не дают ей покоя. Пусть будут цветы, пусть появятся поклонники — это лучше, чем терзания, которыми была занята в последнее время Исабель. И в этом, конечно, были виноваты в первую очередь мадам и Бернарда. — Цветы можно принять, ведь они тебя абсолютно ни к чему не обязывают.
— По-моему, я сказала вам достаточно ясно! — почти закричала на Бернарду Исабель, резко развернувшись. — Любые подарки следует возвращать! — И передумав выходить из комнаты, она присела на кровать, достала свою маленькую белую сумочку и открыла ее.
Бернарда молча следила за ее действиями, пытаясь понять, что последует за этим взрывом. Исабель становилась непредсказуемой в своих действиях. Обеих привлек стук в дверь.
— Кто там? — крикнула Исабель.
— Это я, сеньорита, — раздался из-за двери голос Челы. — Можно мне войти?
— Входи, — разрешила Исабель.
— Меня послала мадам, — сообщила Чела.
— И что она хочет? — спросила Исабель.
— Она хочет вас видеть, сеньорита.
— Понятно, — кивнула Исабель. — Скажи ей, что я сейчас приду.
— Сеньорита, вам приготовить обед? — поинтересовалась Чела. Последние дни в доме никто не ел в установленные часы. И поэтому приходилось быть все время наготове, чтобы накрыть кому-нибудь на стол тогда, когда он захочет.
— Нет, спасибо, — отказалась Исабель. Ей не хотелось ни есть, ни видеть кого-либо, она возненавидела вообще всех, в том числе и себя.
— Но вы же ничего не едите уже второй день, сеньорита, — укорила ее Чела.
— Я же сказала, что нет! — резко оборвала служанку Исабель.
— Извините, — обиделась Чела. — Пойду сообщу вашей маме, что вы сейчас придете. — Чела опустила глаза. — С вашего разрешения. — И она направилась к двери. Последнее время Чела не узнавала молодую хозяйку, никогда та не была такой грубой. Что-то происходило в доме, Чела это чувствовала по напряженной атмосфере.
Бернарда немного опередила Исабель и уже находилась в комнате мадам Герреро. Во-первых, ей необходимо было дать мадам лекарство, а во-вторых, хотелось присутствовать при их разговоре.
— Добрый день, — поздоровалась с мадам Исабель.
— Дочка! — радостно потянулась к ней мадам Герреро. Они поцеловались. — Наконец-то! — воскликнула мадам. — Я почти не видела тебя сегодня.
— Чела передала, что ты хочешь меня видеть, — сказала Исабель, устраиваясь в ногах у матери.
