— Мадам, — сказал Пауль, — мой друг еще не имел чести быть в вашем прекрасном заведении, ну а я как раз сегодня получил гонорар за рассказ…
— Мои поздравления! — прервала она его восклицанием неподдельной радости и всплеснула руками. — Я всегда говорила, что вы — талант. Очень, очень за вас рада. И благодарна за то, что вы пришли отметить свой успех в мое заведение…
— Рассказ написан для "Сатеди Ивнинг Пост", — сказал Пауль небрежно-смущенно, будто стыдясь этого.
— И что? Разве это плохо, что для "Сатеди Ивнинг Пост"? Я слышала, что они очень хорошо платят. В этом мире, мой дорогой, вы нигде не получите именно и точно то, чего вам хочется. Рассказ-то хороший?
— Строго говоря, не очень.
— Вы напишете лучше. Сделайте сначала немного денег, ну а там сможете позволить себе писать не для журналов, а для чего-то более серьезного. Ну а сначала надо сделать имя. Я знакома с писателями, знаю об их проблемах. Первая проблема всегда деньги. Они только и говорят о своих финансовых затруднениях. Любой из них, уверяю вас, был бы счастлив опубликовать свой рассказ в "Сатеди Ивнинг Пост". Вы должны гордиться. И вообще, это большая удача, она поможет вам выделиться, заявить о себе. Вы согласны?
— Послушать вас, — сказал Пауль, — все действительно выглядит очень привлекательно, мадам.
— Ну, хорошо, не буду вас долго задерживать. Вы пришли, взяли выпивку, а я покажу вам девочек. Можете не торопясь осмотреть их и выбрать. Вы и ваш друг. Поднимайтесь пока наверх, официант принесет вам туда вашу выпивку. Ну а я пойду приготовлю девочек. Вы, может быть, хотите чего-то не совсем обычного? Оригинальные одежды? Что-нибудь чуть-чуть особенное?
— У вас, говорят, есть новенькие?
— Да, да, конечно. И потом, если хотите, у меня есть захватывающая кинолента…
— Нет, мадам, не надо, эти специальные ленты, как правило, очень плохо сняты.
— Да, вы правы, сделаны они неважно, в расчете больше на простую публику.
— Так что посмотрим просто девочек. Надеюсь, они окажутся большими энтузиастками.
— Конечно.
— Хотя, мадам, должен вам сознаться, когда их несколько, выбрать бывает совсем не просто.
— Ну, тут уж вы положитесь на меня, я знаю, что делаю.
— Мадам, — сказал Пауль, — я всегда знал и говорил, что в своем деле вы — художник.
— От человека, опубликовавшего свой рассказ в "Сатеди Ивнинг Пост" я с удовольствием принимаю этот прекрасный комплимент. Ну а теперь я вас покину, мне-то ведь нет нужды демонстрировать вам себя. Так что поднимайтесь наверх, куда идти — вы знаете. И пожалуйста, заходите повидаться со мной просто так, у нас всегда найдется, о чем поговорить из области литературы. Придете? Я с удовольствием читала некоторые ваши вещи, мне доставило это истинное удовольствие.
— Непременно зайду, мадам. Не сомневайтесь.
Когда мадам удалилась, Пауль налил вина и отнес его пианисту; они с Александром выпили и сами и вслед за тем поднялись по винтовой лестнице в гостиную бельэтажа. Пауль объяснил, что это собственная гостиная мадам, которую она, кроме всего прочего, использует и для демонстрации девушек, выстроенных в шеренгу, на что в наше время могут рассчитывать лишь избранные клиенты. Основная часть посетителей заведения мадам Менокулис вынуждена была выбирать из того, что было внизу, без льготы предварительного осмотра девушек без одежды. Мадам осуществляла это действо не очень охотно, так как оно не вполне соответствовало ее представлению о том, как надо содержать приличное заведение. Но теперь было так много желающих посмотреть стриптиз, что приходилось идти на уступки, правда, только для избранных клиентов. Иногда она устраивала эти далеко не бесплатные представления для довольно большого числа клиентов, но это отнимало много времени и не так уж хорошо окупалось финансово. Но для клиентов, которых мадам знала лично и которым симпатизировала, просмотр устраивался, и при этом совсем не обязательно было брать после этого кого-то из девушек в номер, если никто из них не понравился клиентам. На своих любимчиков мадам не обижалась, поскольку мадам была не того сорта мадам, чтобы пытаться сбыть вам товар против вашего желания.
Все это Пауль объяснил Александру, пока они ожидали появления девушек, потягивая свой "Гранд-Марниер" с видом благопристойных визитеров прекрасного заведения. Они находились в большом зале, но оформленном так, что он казался уютным и интимным. В одном углу располагалась огромная оттоманка со множеством разноцветных подушечек, а около нее — напольная лампа из кованого железа с зеленым шелковым абажуром, украшенным кисточками. Занимая большую часть одной из стен, висела огромная картина, изображающая стайку алебастрово-белых обнаженных нимф, — все они прыгали, скакали или плавали в голубом прозрачном ручье; их позы были романтичны и изысканны, а за ними следила группа темных мужских фигур с копытцами. Возле окна стояла черная лакированная конторка с крышкой на роликах, отделанная накладками из бронзовых узоров, а рядом — большое дубовое кресло, чью спинку и сиденье украшали цветочные узоры обивки. На черных обоях посвечивало золотом изображение греческих ваз. Пальмы в кадках и вазы с папоротниками стояли в разных местах помещения. Пауль и Александр сидели в центре гостиной, на полукруглой, обтянутой бархатом кушетке, такой же, как стояли в альковах нижней галереи. Когда девушки вышли и построились в шеренгу, это скорее напоминало стайку школьниц на перекличке; девушки заняли свои позиции напротив высокого зеркала в позолоченной раме с херувимами, трубящими в свои трубы на самой верхотуре. Всего вышло двенадцать девушек, и в этом богато убранном помещении они выглядели немного неуместно: хоть опрятно и модно одетые, но державшиеся как-то угловато, иные даже слегка сутулясь. Мадам появилась сзади, мысленно пересчитывая свое стадо и глядя, все ли на месте; потом подошла и уселась между Паулем и Александром. Александр заметил, что у нее некрасивые руки, очень толстые вены, кожа вся в крапинках, и видно было, что она с отвращением пыталась как-то скрыть эти возрастные орнаменты: на левой руке у нее был золотой браслет в виде змеи Клеопатры, обвивавший руку чуть не до локтя, а со стороны кисти от запястья змея наползала на руку, касаясь головкой среднего пальца.
— Восхитительно, — сказал Пауль, одобряя девушек.
Мадам казалась довольной. Пока они просто рассматривали их, девушки стояли неодушевленно, сутуля плечи, будто каждая ожидала, чтобы ее выбрали, и тогда она оживет. Глаза приятелей блуждали по шеренге девушек туда и обратно, и снова туда и обратно, а затем останавливаясь на каждой в отдельности.
