С Джадой и Мишель она встретилась где-то посередине улицы Вязов, недалеко от их домов, и все трое, следуя привычному маршруту, двинулись туда, откуда она пришла.
– Мы можем встречаться у твоего дома, – предложила Джада.
– Точно, – согласилась Мишель. – Джада всегда меня вытаскивает, чтобы я не лентяйничала. А теперь, если хочешь, мы будем заходить за тобой.
Энджи даже теплее стало от дружелюбия подруг. «Да ты совсем растаяла, девочка, – сказала она себе. – Так не годится. Следи за собой, пока не начала скулить, выпрашивать подачки, а на прощание лизать руки».
Когда Джада, явный лидер в компании, задала темп, Энджи решила приступить к делу.
– Расскажи-ка поподробнее о вчерашней встрече. Джада тяжело вздохнула:
– Это было что-то! Я бы подумала, что миссис Элрой ненавидит все человечество, если бы к Клинтону она не относилась с явной симпатией.
– Стерва! – выпалила Мишель. – Другого слова для таких не придумали.
Джада в деталях описала интервью, пока они шагали вверх по крутому холму. Энджи задыхалась, но старалась не отставать.
– Я этим занимаюсь, не волнуйся, – сказала она Джаде. – Думаю, нам удастся пригласить другого инспектора. А можно узнать… э-э-э… почему ты отказалась сдать анализ?
Джада и Мишель переглянулись, и Мишель, не открывшая рта после замечания о «стерве», заговорила первой:
– Это я во всем виновата! Видишь ли, я сейчас тоже нервничаю, и доктор прописал мне таблетки от стресса.
– Ну? И что в этом плохого?
Мишель бросила быстрый взгляд на подругу. Та пожала плечами:
– Энджи – мой адвокат. Я обязана делиться с ней всем. В рот больше не возьму эти таблетки!
Теперь уже и Энджи занервничала. О чем речь? Неужто проблемы с наркотиками? Боже милостивый! Взяться защищать клиентку и обнаружить, что все обвинения против нее – чистая правда?
– Джада так переживала… вот я и предложила ей эти таблетки, – неловко пробормотала Мишель. – А потом она испугалась, что анализ что-нибудь не то покажет. Мы ведь их состава не знаем.
– А название? Не «экстази» часом?
– Ксанакс, – без тени улыбки ответила Мишель.
– Тьфу ты! – Энджи облегченно вздохнула. – Большое дело! В таком состоянии кто угодно прибегнет к успокаивающим, хотя лучше все же сходить к врачу за рецептом. А мне не дашь? – пошутила она, взглянув на Мишель.
Та бледно улыбнулась.
– Я чувствовала себя такой виноватой! Думала, что все испортила своими дурацкими таблетками. По-твоему, мы зря так испугались?
– Всем известно, что половине американских женщин ксанакс или валиум прописывает врач, а второй половине одалживают подруги без всякого рецепта. Так что рано падать духом. Я постараюсь вызвать другого инспектора соцслужб. Первый визит это, конечно, не отменит, но, надеюсь, добавит положительных моментов.
Джада улыбнулась – впервые за утро.
– Спасибо! Надо же, ты такая молоденькая, а все понимаешь. Тебе бы не с нашими проблемами возиться, а на свидания бегать, жизни радоваться.
Энджи расхохоталась, запрокинув голову.
– О да! Кому и радоваться жизни, как не мне! Хотите послушать, девочки, о самом романтическом юбилее свадьбы в истории человечества? – И она рассказала обо всем – от ресторана до знаменательной встречи с Рэйдом и Лизой в Марблхеде. Словом, обо всем, кроме своей великой маленькой тайны. О ее беременности пока не знала ни одна живая душа.
– Не могу поверить! – выдохнула Мишель.
– А я так запросто, – фыркнула Джада.
У обеих нашлись «ласковые» слова и в адрес Рэйда, и в адрес предательницы Лизы. Шагая в ногу с подругами и слушая их прочувствованные речи, Энджи вдруг поняла, что ей… хорошо. Просто хорошо с ними. Ей очень нравились обе, хотя Мишель казалась немножко отстраненной, и Энджи была благодарна им за то, что ее приняли в компанию.
В конце проулка, уже повернув назад, Джада вдруг остановилась.
– А как же столб, Мишель? Не похлопаешь?
Энджи недоуменна взглянула на Мишель, а та сгорбилась и замотала головой.
– Да что с тобой такое, подруга? – Энджи округлила глаза. – Ты всегда хлопала этот дурацкий столб! Переживаешь из-за банка? Или из-за репортеров? Достали тебя, да?
Энджи вся обратилась в слух, но рот решила держать на замке.
– В доме все не так, в семье все не так… – В больших синих глазах Мишель стояли слезы. – Наверное, я сама во всем виновата. Что, если я, как дура, верила каждому его слову, а он меня обманывал?
Щелк! Картинка в голове Энджи сложилась. Читала ведь газеты, да и отец рассказывал об обыске на другом конце улицы, а с Мишель весь этот скандал не связала. Так все-таки наркотики? Не потому ли Джада отказалась сдать анализ? Нет! На этот раз интуиция ее не подводит. Кто угодно, только не Джада. И не Мишель.
– Послушай… – Джада взяла подругу за руку. – Ошибиться может любой, но почему тебе пришло это в голову? Заметила что-нибудь? Есть причины сомневаться?
– Не знаю! Я чувствую, что от меня что-то скрывают. Брузман сказал, что я должна свидетельствовать в пользу Фрэнка, а я… почему-то не хочу. – Слезы уже катились по ее щекам. – Я сама не знаю, чего хочу! Боюсь сказать Фрэнку, боюсь сказать Брузману… – Мишель всхлипнула.
Энджи воспользовалась паузой, чтобы присоединиться к разговору и немного разрядить обстановку.
– Не будет ли нахальством с моей стороны напомнить, что вы имеете дело с профессиональным юристом, и предложить свою помощь? – Подруги как по команде повернули к ней головы. – Я не твой адвокат, Мишель, но позволь спросить: ты слышала о Четвертой поправке к конституции? Обыск в нашей стране возможен лишь при наличии очень веских доказательств вины.
– Но они ничего не нашли, хотя и старались, – возразила Мишель.
– Весь дом перевернули, мебель изуродовали! – добавила Джада.
– Дело-то все в том, что они не могли обыскивать дом просто так. Они знали, что именно ищут!
– Ты хочешь сказать, что у полиции есть доказательства вины Фрэнка?
Энджи чуть не сказала «да», но вовремя остановилась.
– Я ничего не могу утверждать, однако Четвертая поправка – штука серьезная.
Почти три квартала они прошагали молча. Энджи уже хотела извиниться, что наговорила лишнего, когда Джада прервала молчание:
– Знаешь, что мне пришло в голову, Мишель? Тебе нужен адвокат. Твой личный адвокат. Не Брузман.
Отчаяние и боль исказили лицо Мишель.
– Да как ты не понимаешь?! Я должна поддерживать Фрэнка, иначе нашему браку конец!
– Если Фрэнк виновен, вашему браку определенно конец, дорогая.
Мишель наводила чистоту. Речь шла не о еженедельной уборке дома и даже не о генеральной. Мишель находилась в постоянном процессе наведения чистоты. Нормальные люди так не поступают, но ситуация была далека от нормы, и Мишель справлялась с ней как могла. Уж лучше мыть, чем пить.
