Ничего не бойся! Твой Белый - Янка Рам

Только тюрьма!

Я даю показания, рассказывая все с самого начала. И с удивлением замечаю за собой, что это все, что я пережила уже не вызывает ужас. Только омерзение... И досаду, что я много, где делала неправильно.

Впервые за все время в России я чувствую себя полноценно. Не запуганно, не жалко, не зависимо. Рецепт оказался прост, когда боишься за родного человека больше, чем за себя и знаешь, что за тебя тоже боятся больше, чем за себя.

Сделав несколько бутербродов с медом, Аня кормит Марфу с руки. Даёт ей облизать испачканные медом пальцы. Марфа громко урчит.

Не решаясь все-таки оставлять ее наедине с медведицей, в нескольких шагах говорю с мамой.

Красота моя в белом, стилизованном под свадебное, платье, босая и улыбающаяся.

Пропуская мамины тирады, на мгновение включаю камеру и делаю несколько эпичных фоток с лижущей ей руки медведицей.

Вот такие у нас крутые альфа-девочки!

- Ты слушаешь меня, вообще?

- Да...да... - поспешно возвращаюсь к диалогу. - Мам, да в порядке я. Не надо приезжать!

- Ты всегда говоришь, что в порядке! А если бы не Аня, я бы вообще не узнала, что в моего ребенка стреляли!

- Да норм я!

- Я просто проверю, как ты. Борщик тебе свою, котлеты приготовлю...

- Мне жена готовит, мам.

- Да что там тебе она готовит?! Ее ещё саму откармливать надо! На ветру сломается!

Несколько наших видюшек, отправленных младшему брату, видимо перекочевало к родокам.

- Это стресс, она уже поправляется.

- Так! Стоп! В смысле - жена?!

- А мы расписались... - разглядываю колечко на безымянном.

- А свадьба?!

- Мы с друзьями отмечаем.

- А мы?! - обиженно.

- Ну так, а я вас звал.

- Ты знакомится звал! С итальянкой и мажоркой. А какая она итальянка? Русская наша девочка. Русая, голубоглазая... И говорит по-русски.

Получаю выволочку, слушая вполуха, и снова заглядываюсь на Аню.

- Не знаю, захочет ли она теперь поехать в гости. Ее расстроило тогда, что вы отказались ехать, знакомиться.

- А ты что ей сказал, что мы отказались?! - вскрикивает испуганно мама. - Ты чего - совсем?..

Ой, пиздец!

На меня обрушивается новый поток претензий.

- Детка, - прикрываю динамик. - У тебя там успокоительных таблеток не осталось? Мне походу надо.

- Я Инге отдала, - шепчет она. - Ей сейчас сложно.

Инге непросто, да. Тамара Львовна с тяжёлой черепно-мозговой травмой, ничего не помнит, никого не узнает, заговаривается, теряется в пространстве...

Чайкину предстоит сложнейшая операция в другой стране, после чего решится судьба финансового благополучия Инги. Да и на развод с Тамарой новый адвокат успел оформить документы перед его отъездом.

Счета открыты только для Анны.

Ни у Инги, ни у Тамары доступа к деньгам нет. Анна оплачивает все. Пока что они живут в доме Чайкиных. Аня не хочет туда возвращаться. Мы живём у меня, в небольшой однушке и нам классно...

Да и суд по обоим Турам тоже не добавляет Инге спокойствия. Ведь она попадает под статью "бездействие" и возможно даже – соучастие. Как решится эта история до конца не ясно. Хотя Аня великодушно выводит своими показаниями её из-под удара как только может.

- Мам...мам! Все! Я понял! Приезжайте просто. Разберемся. Окей-окей, мы сами приедем! Связь пропадает! Что? Не слышу... - вру я нагло.

Скидываю вызов.

Илья подталкивает своей рюмкой с коньяком вторую в мою сторону.

- Ну, за вас, ребята!

Аня перехватывает вперёд меня.

- Нельзя... - распахивает возмущённо глаза. - Лекарства!

Ах, черт, точно. Мне ещё колят всякое...

- Давай тогда ты отдувайся за своего Бьянко! - улыбается Илья.

С сомнением посмотрев на коричневую жидкость. Аня чокается с Ильёй и зажмурившись, мужественно делает глоток. Засовываю ей в рот дольку лимона.

- Ооо... - обмахивается она руками, громко втягивая воздух. - Гадость!

- Вот молодец жена у тебя – если и отберет патроны, то, если нужно, за тебя сама выстрелит, - протягивает ей бутерброд.Я помогаю Илюхе с готовкой. Режу солонину.

Аня водит пальчиками по своему свадебному букету. В платье мы ее помогать не пускаем.

Не захотела в ресторан. Попросилась сюда после ЗАГСа.

- Ну что, Анютка, говорят, наваляла ты там всем домашним? - басит Илья.

- Нет... - смущаясь опускает она взгляд. - Это Бьянко.

- Да ладно, не скромничай! Ты у нас теперь крещенный боец.

- Ой, не надо! - тянусь к ее губам за поцелуем. - Не надо ей бойцом быть. Нахрен я тогда нужен?

Получаю несколько теплых чмоков.

Илья, грустно и по-доброму ухмыляясь, отводит взгляд.

- Вот... - двигает она букет к нему по столу, всовывая ему в руку.

- Не понял? - поднимает он бровь.

- Бросать не буду. Эля замужем. А ты... Один всегда здесь. Плохо, что один... В течение года женишься!

Макар с Элей купаются. Гера топит баню.

- Ну что в Италию-то свою собираешься? – пытает ее Илья.

- Без Бьянко не поеду. Через несколько лет.  Поедем отдыхать вместе.

- Вернетесь?

- Конечно… - разглядывает задумчиво заимку. – Я - русская.

Аня сбегает из-за стола.

Подвязывает белую юбку выше колен и идёт вдоль берега по воде. По направлению к зарослям камыша. Там сейчас как раз красивые мохнатые соцветия.

Забывая что делал, замираю с ножом и смотрю на ее светлый воздушный образ.

Моя...

Далеко ушла.

Поднимаюсь, тревожно глядя в след.

- Ой... Ой... Тормози-ка жену, Белый, - оглядывается Илья. - Там гадюк полно. К вечеру как раз клубятся.

Догоняю Аню у границы камышовой заросли. Она стоит по колено в воде. Зажав в одной руке колос камыша, озадаченно тянется рукой между камышами.

- Ремень?.. - удивлённо.

Нет, это не ремень!

Только успеваю выбросить руку и рывком схватить под голову пальцами гадюку.

С визгом Аня дёргается назад.

- Испугалась? - улыбаюсь ей я. - В воде не укусит. Опоры нет для броска.

- Брось ее... Брось! - машетона кистями. – Per favore, lascialo cadere!!

Ноздри ее подрагивают от адреналина.

- Да это ужик вообще, - вру я, откидывая гадюку в заросли камышей.

Подхватывая под бедра, поднимаю жену. И снизу вверх глядя в испуганные глаза, выношу из воды.

- Я же рядом. Non aver paura di niente! (Ничего не бойся!)

Конец