Я бродил по гостиной и обнюхивал валяющиеся повсюду вещи.
– Даже не думай, – строго сказала Джейн с дивана, когда я подобрался к ее трусикам.
– Да, этот парень всегда любил твой запах, – хмыкнул Боб. – Как, собственно, и я.
Я семенил по дорожке парка. Голова гордо поднята, хвост пистолетом. У меня было великолепное настроение.
– У него такая морда, словно он довольно улыбается, – заметила Джейн.
– Думаю, так оно и есть. Он рад, что мы снова вместе. Ведь я угадал, приятель?
Угадал, угадал.
– Так мы снова вместе, Боб? Все решено?
– По крайней мере, я на это надеюсь. И хочу скрепить наш союз поцелуем. – Боб прижал Джейн к груди, целуя.
Она не ожидала ничего подобного, поэтому выронила поводок. Радуясь неожиданной свободе, я принялся нарезать вокруг них круги, когда…
Когда я внезапно заметил мужчину с неряшливой бородой.
Мы встретились взглядами.
В нем было что-то знакомое…
А затем я узнал его запах. Я почувствовал исходящее от него зловоние, его смрад.
Страшный человек. Убийца.
Я бежал от него всю свою жизнь, но он оказался хитрее и нашел меня.
Единственное, что мне оставалось, – бежать изо всех сил, не оглядываясь назад.
Я попятился, шерсть на загривке встала дыбом. Затем я повернулся и побежал, так быстро, как только умел.
Когда я все-таки остановился, меня окружали кусты и деревья. Людей поблизости не было. Никто не преследовал меня, но меня все равно переполнял животный страх. Я заметил под кустом небольшую нору и забился в нее. Страх подстегивал меня, заполнял каждую клеточку моего маленького тела, сводил лапы холодом, заставлял частить сердечко.
Мне было так страшно, что я пытался зарыться поглубже в яму. Я не замечал, как острые корни впиваются мне в бока.
Мне потребовалось немало времени, чтобы унять дыхание. Я сидел еще очень долго, но страх отказывался уходить. Он выполз наружу из моего тела и сидел у норы, поджидая, когда я утрачу бдительность. Я знал, что никогда больше не смогу заснуть, опасаясь нападения. У меня ломило все косточки, я мелко-мелко дрожал и никак не мог согреться.
А затем до меня вдруг дошло…
Джейн, Боб! Неужели я потерял их навсегда?
Откуда-то очень издалека, словно через вату, я услышал слабый крик:
– Майлс…
Затем еще раз, уже чуть громче:
– Майлс!
И совсем громко:
– Майлс!!!
Я не видел их, но они были так близко, что я уже улавливал их запахи. Я чувствовал, что они покрыты потом. Я знал, что они несчастны, их выдавали отчаянные голоса.
– Майлс?! Где ты, малыш?
Но страх по-прежнему сидел рядом, глядел мне в глаза. Мне было так жутко, что я боялся даже свистнуть носом.
– Майлс, Майлс! Иди сюда, иди же! Где ты?
Я до того боялся покинуть убежище, что не двинул даже мускулом.
Неужели я был способен бросить двух самых лучших людей на свете? Неужели я просто жалкий эгоистичный трус?
Я чувствовал, как сердце мелко стучит где-то в горле.
– Чего глаза пялите? – раздался самый страшный голос на свете.
Голос чудовища. Голос убийцы. Голос из ночных кошмаров.
И этот голос был так близко, что мое сердце едва не лопнуло от ужаса. Чудовище стояло совсем рядом со мной. Оно почти нашло меня!
– Мы… потеряли собачку, – пробормотала Джейн и всхлипнула.
– Такую маленькую, – пояснил Боб. – На нем светлая курточка.
– У него, случаем, уши не как у чихуахуа? – проскрипело чудовище.
– Да! Это наш Майлс! – воскликнула Джейн. – Вы его видели?
– Может, и видел. А может, нет.
– Послушайте, мистер, – сказал Боб, – уже темнеет, и нам не до глупых игр. Наша собака потерялась…
– И мы должны ее найти, – закончила Джейн.
– Да плевал я на вашу шавку. Кому она нужна? Пусть сдохнет в какой-нибудь подворотне!
– Почему вы так с нами разговариваете? – мрачно спросил Боб. – Я бы на вашем месте…
– На моем месте? – Хриплый смех. – А вот это ты видел?
Я услышал крик Джейн:
– Боже, Боб, у него нож! Только не это! Не снова!
– Заткни пасть, дамочка!
– Успокойся, парень, не нервничай. Ты пугаешь мою девушку. Что тебе нужно?
– Давай начнем с часов и бумажника. А там поглядим.
– Держи, – услышал я голос Боба. – Кстати, это «Ролекс», выручишь немало денег. А теперь дай нам уйти.
– Не так быстро, мистер. Я еще не закончил. Пусть твоя подстилка снимает колечки, живо! – Видимо, чудовище открыло бумажник Боба. – И это вся наличка? Одни карточки! И жалкие сорок баксов!
– Уж извини. Если бы знал, что нас будут грабить, снял бы с карточки побольше.
– Что, умник, шутить надумал? А? – Голос стал еще более угрожающим.
– У меня… у меня есть три доллара, – пискнула Джейн.
– А? Три бакса? Чтобы я шмотки в прачечную сдал, да?
– Но я не взяла из дома кошелек…
– Тогда хорошенько пошевели мозгами, дамочка. Может, на тебе какая цепочка под пальтишком, а? Браслетик? О, сережки! Это ж брюлики, да?
– Умоляю, только не сережки! Это подарок покойного отца! Он уже умирал, но все еще думал о своей дочке. Он подарил мне их на сорокалетие, настоял, чтобы я все-таки устроила вечеринку. Эти сережки очень мне дороги, мистер. Умоляю вас…
– Слушай, дура, плевать я хотел на твоего папашу! Ты что, разжалобить меня надумала? Давай эти чертовы серьги сюда!
– Но…
– Джейн, пожалуйста, сделай, что он просит. Это просто вещь.
– Держите. – Джейн шмыгнула носом. – Держите…
Я не мог выносить, когда Джейн плачет. Я всегда бросался к ней, облизывал лицо и глаза, пытался утешить.
Мое тело, будто само по себе, начало подгребать лапами к выходу из норы. Выглянув наружу, я понял, что меня могут спрятать от убийцы густые кусты. Очень осторожно я выбрался из норы и затаился в траве.
Сквозь листву я видел Джейн, прижавшуюся спиной к дереву. Ее лицо было заплаканным, но голова гордо вздернута.
Боб стоял чуть в сторонке, у него было лицо человека, который готов убить, но не имеет на это возможности.
Убийца стоял возле Джейн и плотоядно ее разглядывал.
– А чего, для своего возраста ты очень даже. Талия не расплылась, сиськи большие. – Бородач ткнул пальцем в грудь Джейн. – Я таких люблю.
– Убери от нее свои вонючие руки!
Убийца махнул ножом в сторону Боба. Это был даже не нож, а здоровенный тесак с меня длиной.
– Заткни пасть или я заткну ее тебе сам! Он говорил почти тоже самое, что и в день смерти моей первой хозяйки…
Когда я оказался в жилище Мэри, поначалу она не испытала ни малейшего желания дать мне постоянный кров.
Она любила рассказывать историю моего появления на свет. В рассказе фигурировала ее единственная дочь Шеннон, женщина, стеснявшаяся своего простого происхождения и стремившаяся во всем быть лучшей. У Шеннон была собака – чистокровная сука чихуахуа, отпрыски которой серьезно претендовали на чемпионство на всех существующих выставках. Так было до тех пор, пока эта сука не поддалась губительной страсти и не согрешила с помесью таксы. В результате родился я, заноза в заднице честолюбивой Шеннон.
