Я открыла рот — и тут же закрыла, потом опять открыла, да так и не нашла, что ответить. С чего я должна его слушать?
— Что вы хотите сказать? — ледяным тоном спросила я.
— Никогда вы с такими людьми не встречались, верно? — Молчание он воспринял как согласие. — Вы выбираете только тех, кто кажется вам ровней.
— Неправда, — возразила я, хотя доля истины в его словах была. — Да если бы и так, это не потому, что я такая привереда и меня устраивают только сливки. Обстоятельства так складываются. Не могу же я встречаться с человеком, который не сумел получить хорошую работу. Он-то меня точно возненавидит за то, что у меня дела идут лучше, — вот как мой бывший.
— Ага, — с умным видом кивнул Шон, и я еще больше разозлилась. — Вот, оказывается, в чем дело.
Я стиснула зубы. Устроил тут сеанс психоанализа.
— Хватит изображать, что вы меня насквозь видите!
— Вас я насквозь не вижу. Но одно я знаю точно: вы почему-то решили, что все парни похожи на вашего бывшего.
— А что, нет? — горько сказала я. — Трех лет мне вполне хватило, чтобы убедиться. Кого ни встречу, все рано или поздно от меня уходят, заявляя, что им со мной тяжело.
— А вы никогда не думали, что есть на свете мужчины, которым плевать, сколько вы зарабатываете? И какая у вас там должность? Может, им другое важно? Не думали, что не всех мужчин поголовно волнует карьера?
— А то! — фыркнула я. — Куда же они попрятались? Я что-то пока ни одного не встретила.
— Тогда вы не там ищете. — Взяв со столика бутылку «Ньюкасла», Шон сделал последний глоток и, встав с дивана, помахал мне пустой бутылкой. — Кажется, я засиделся. Покажите, куда выкинуть тару, и я пошел.
Я медленно поднялась, выхватила у него бутылку, прошествовала в кухню и швырнула ее в мусорное ведро под мойкой. Затем вернулась в гостиную и гневно уставилась на Шона.
— Извините, что вам пришлось второй раз приходить за полотенцами, — сдержанно произнесла я. И, хотя мне очень не хотелось этого делать, после того что он тут наговорил, добавила: — И извините, что так удивилась, когда услышала, что ваша бывшая девушка — врач. Очень невежливо с моей стороны.
Шон, пожав плечами, подхватил стопку полотенец, которые, собственно, его ко мне и привели.
— Ничего. Я тоже извиняюсь. Разболтался. Вы правы, я ничего о вас не знаю.
— Вот именно. Все не так просто, как вам бы хотелось.
— Да нет, все очень просто, — ответил Шон, обернувшись ко мне на пороге. — Проще некуда. Вы не с теми встречаетесь.
— Вот уж не вам судить, — отрезала я. — Повторяю, вы меня не знаете. Вы понятия не имеете, как сложно женщине-юристу устроить личную жизнь!
— Ну ладно, — с натянутой улыбкой кивнул Шон. — Спасибо за полотенца. И за пиво. Может, еще увидимся.
— Конечно, — пробурчала я. — Может, увидимся.
И, не сказав больше ни слова, я бесцеремонно захлопнула дверь за его спиной.
Как он вообще посмел? Бурля от негодования, я влетела обратно в гостиную и плюхнулась на кушетку, сердито глядя на оставленную Шоном стопку полотенец. И хотя на этот раз никто ничего не перепутал и полотенца были мои собственные, хотелось распахнуть окно и вышвырнуть их на улицу — чтобы и духу всезнайки-сантехника в моем доме не осталось. Кем он себя возомнил? Положим, где-нибудь в идеально устроенном мире он был бы прав. Но у нас не идеальный мир. В реальной жизни моя профессия мужчин не устраивает. И что, мне теперь переключиться на мастеров по вызову в надежде отыскать то самое жемчужное зерно, мужчину, который не будет чувствовать себя ущемленным, зарабатывая в десять раз меньше меня? А то как же! «Молодец, Шон, здорово придумал. И как я сама не догадалась?»
От него всего-то и требовалось — починить унитаз. А не лезть в мою жизнь с непрошеными советами. Чтоб я еще когда-нибудь вызывала мастера на дом!..
Ладно, это все уже пройденный этап. Теперь у меня есть Мэтт. Какая разница, как меня воспринимали мужчины до встречи с ним? Я наконец-то нашла того единственного, который относится ко мне с уважением и любовью именно потому, что я та, кем являюсь. Наконец-то мои успехи в работе кого-то привлекают, а не отталкивают. И я не позволю, чтобы какой-то сантехник (да кто угодно!) со своими дурацкими идеями разрушил хрупкое счастье.
Я приняла душ и занялась скучным, но важным делом — составлением двух новых патентных заявок, готовая в любую секунду броситься к телефону — вот позвонит Мэтт, и мне сразу станет легче на душе.
Во вторник утром я готова была взорваться. Или всех убить. Мэтт так и не позвонил. А перезвонить ему сама я не могла — на моем определителе его номер не высветился. Где он живет, я тоже не знала. Как глупая девчонка, просидела выходные у телефона, дожидаясь звонка. Даже в школе так себя не вела, а тут изгрызла все ногти, прикончила тонну мороженого и перелопатила гору документов, пытаясь отвлечься от томительного ожидания, — уже голова шла кругом, и все ради парня, который за это время обо мне, наверное, и не вспомнил.
Самое странное, что я не понимала, почему. Я ему действительно нравлюсь, это видно. Так почему же он не дает о себе знать?
— Как жаль, — сказала Эмми равнодушно, когда во вторник утром я позвонила ей пожаловаться на жизнь. — Наверное, не дожил до понедельника.
Я невольно рассмеялась. Эмми всегда так говорит, когда после свидания парень бесследно растворяется (у меня, разумеется, такое случается чаще, чем у нее). «Жаль. Наверное, умер, — с каменным лицом говорит она. — А ведь такой молодой. Кошмар».
Эмми удалось меня рассмешить, однако настроение от ее слов нисколько не улучшилось. Я терялась в догадках — вдруг я умудрилась чем-то обидеть Мэтта при расставании, хотя понятия не имею, чем.
— Да ладно, Харпер, наверное, у него дел по горло, — предположила Эмми, осознав, что соболезнования по поводу безвременной кончины меня не слишком утешили. — Они, мужчины, все это по-другому воспринимают. Сама знаешь. Ему небось и в голову не пришло, что он должен позвонить.
— Да не хочу я, чтобы он думал, что что-то мне должен, — пробормотала я. — Мне казалось, он сам захочет позвонить.
Эмми опять предложила поговорить с ним, и я опять отказалась. Мы не в школе, чтобы тайком подсовывать ему записочку, где нужно отметить галочкой «да», если я ему нравлюсь. Хотя от робкой школьницы я сейчас мало отличаюсь. Может, и правда, записку ему подбросить — еще так свернуть треугольничком, чтобы уж совсем как в пятом классе?
В девять тридцать, когда до первой назначенной на сегодня встречи с клиентом оставалось полтора часа, Молли по внутренней связи сообщила мне, что кто-то пришел. Я вздохнула. Похоже, на прошлой неделе все мои знакомые дружно отбросили условности и решили отныне сваливаться как снег на голову. А рабочего графика у меня, выходит, не предполагается?
