Они молча смотрели на меня.
Затем Элла спросила:
— Он стал мишенью из-за цвета кожи?
— Он наполовину черный, а начальник местной полиции не большой фанат цветных, и он крупно проиграл Таю в покер, и когда ему понадобился козел отпущения, он выбрал его, — ответила я.
— Местный? Я думала, он мотал срок в Калифорнии? — спросила Бесси.
— Это долгая история, которую лучше рассказывать под что-нибудь крепкое, но у этого полицейского в деле замешана семья, в Калифорнии у него есть брат-наркоман, которому нужно было решить одну проблему. Тай стал ее решением против своей воли и потерял пять лет жизни.
— Какой ужас, — прошептала Хани.
— Да, ужас, — твердо заявила я. — Невообразимый, невыносимый ужас.
— Ты влюблена в него, — тихо сказала Элла, и я посмотрела на нее, поймав ее взгляд.
Потом прошептала:
— Да. Я влюбляюсь, Элла. Быстро. Он купил мне бриллианты. Купил свадебный букет. Купил снежный шар в «Treasure Island», — я указала на подоконник, ее глаза проследили за моим пальцем, затем я опустила руку, и ее глаза вернулись ко мне. — Он отвез меня в Моав. Привел меня в этот дом. Познакомил со своими друзьями. Дал мне защиту, вытащив из-под власти Шифта. Подарил мне свободу от него. Воздух, которым я сейчас дышу, чист. Свеж и чист. И этот воздух я делю с Таем. Он дал мне все это, и у меня ушло больше недели, чтобы заставить его засмеяться. — Я наклонилась вперед: — Больше недели.
Элла медленно закрыла глаза, а затем снова открыла. Она знала, что это значит.
Я умела смешить, потому что этому меня научила она. Пусть в семействе Родригес никогда не водилось много денег, но они всегда много смеялись.
— Я с ним уже почти месяц, — продолжала я, — а он хохотал от души трижды. Лишь трижды. Он дал мне все это, а мне удалось заставить его засмеяться три раза. Вот с чем я имею дело. Он щедр, нежен, когда говорит со мной ласково, это словно подарок, когда называет меня «детка» или «мамочка», я чувствую эти слова сердцем, нутром. Так что, да, я влюбляюсь в него. И если вы дадите ему шанс, то тоже влюбитесь.
— Я дам ему шанс, — тут же заявила Хани, потому что это была Хани. Она не блистала умом, но была любящей, открытой и дала бы шанс любому, иногда, даже если он того не заслуживал.
Но Тай заслуживал, я посмотрела на нее и благодарно улыбнулась.
Потом я посмотрела на Бесси, и моя улыбка дрогнула.
— Бесс?
— Я прикрою твою спину, — пробормотала она, но затем ее глаза встретились с моими. — И все же, я не терплю, когда мне ездят по ушам по телефону. Я понимаю, для тебя это было серьезно, и у тебя голова, вероятно, была не на месте. Но я не терплю, когда мне вешают лапшу на уши. Сейчас я соглашусь с тобой и мы двинемся дальше, если ты дашь мне слово, что подобного дерьма больше не повторится.
— Не повторится. Даю тебе слово и прошу прощения за то, что солгала, — тихо ответила я.
Она не сводила с меня глаз, затем кивнула.
Такой была Бесси. Всегда умница. Рано научилась не доверять людям до тех пор, пока они того не заслужат, и говорить все прямо, чтобы все знали — с ней шутки плохи. Но как только вы завоюете ее доверие, ее преданность и верность, поймете — это стоило всех приложенных усилий.
За исключением, конечно, как это происходило со многими девушками, когда дело касалось ее личной жизни.
В этом, как и у многих девушек, ей не везло.
Я посмотрела на Эллу.
— Элла? — прошептала я.
Она отвернулась и облизнула губы.
— Элла? — позвала я все также шепотом.
Она отвела взгляд и тяжело оперлась на островок.
— Элла, пожалуйста, — взмолилась я.
Тут она посмотрела на меня.
— Ты живешь дальше. Моя детка живет дальше, — тихо сказала она дрожащим голосом. — Последнее, что мой сын дал тебе перед тем, как ты продолжила жить, — это необходимость удариться в бега и сделать нечто совершенно безумное, чтобы избавиться от мусора, с которым он тебя оставил. Последнее, что ты получила от Ронни, единственное, что ты от него получила, — мусор. — Она глубоко вздохнула, и в уголках ее глаз заблестели слезы. — Это больно, дорогуша, — прошептала она.
— Я знаю, — прошептала я в ответ. — Но это неправда, он дал мне не только мусор, он дал мне больше и много чего хорошего. И в конце концов, мусор, с которым он меня оставил, привел меня к Таю, и, как видишь, я не жалуюсь.
— Да, именно поэтому я не рыдаю. Потому что ты выглядишь такой, какой я никогда тебя не видела: в шикарной одежде, — даже если это всего лишь шорты и футболка, — на кухне и в доме лучше, чем многие из тех, что я видела, ты выглядишь так, будто тебе здесь самое место. И ты всегда выглядела так, будто принадлежала тем людям, которых я могла наблюдать лишь издалека. И наконец, ты выглядишь счастливой, какой я тебя никогда не видела, и не просто счастливой, а умиротворенной, что еще лучше. Вот почему я все еще держусь. Потому что знаю, мой сын учил тебя плохому, но будучи моей девочкой, я верю, что ты двигаешься к хорошему.
Я видела Элли расплывчато, потому что глаза наполнились слезами. Я на ощупь обошла островок и оказалась в ее объятиях. Потом нас обняли руки Хани. А затем и Бесси. Мы держались крепко, не смеясь и не раскачиваясь, но прерывисто дыша и пару раз тихо всхлипнув.
Чуть погодя, мы взяли себя в руки и отпустили друг друга.
Потом Элла подошла к стулу, усадила на него зад и объявила:
— А теперь, я бы выпила коктейльчик.
Все прошло удачно, я испытала облегчение, поэтому улыбнулась своим девочкам, а затем двинулась туда, где мы держали выпивку. Снимая бутылки с полки, нечто привлекло мое внимание. Повернув голову налево, я увидела висящее на кухонном окне сердце из лепестков. Я не выгравировала на нем «Тай и Лекси, Лас-Вегас», так как думала, это будет выглядеть банально, но решила, что несколько завитушек придется кстати. Мы с Таем знали значение этого украшения, и это единственное, что имело значение.
Я почувствовала, как на мою кожу сквозь стекло пробивается теплое, предвечернее солнце. Оно было ярким. В Колорадо было очень светло. Никогда в жизни я не видела столько солнечного света.
И тогда я поняла. Это случилось. Произошедшее недавно, поставило точку, придало официальный статус.
Теплое солнце согревало кожу, его яркий свет наполнял мои дни — тень Ронни исчезла. Даже с делами Тая, маячащими на горизонте, ничто не вторгалось в мою жизнь, чтобы хотя бы чуточку отбросить на нее тень.
Мою жизнь наполнял свет.
И, думая об этом, я оставила бутылки там, где они стояли, пробормотала невнятно моим девочкам: «секундочку», затем подошла к задней двери, переступила одной ногой за порог и крикнула в неопределенном направлении:
— Дорогой! Если избегаешь дома, то драма закончена, можешь спокойно возвращаться. Мы пьем коктейли и болтаем, никаких слез и истерик!
Затем я шагнула обратно, закрыла дверь и вернулась к бутылкам, игнорируя хихиканье Хани.
Я подала всем выпивку. Когда Тай поднялся по лестнице из гаража, девочки устроились на стульях, я с пивом у края островка, прислонившись к нему бедром. Он кивнул моей семье, подошел к холодильнику и тоже взял себе пива.
Затем он устроился у боковой стены, упершись бедрами в стойку, схватил меня за руку, дернул к себе, и я упала в его объятия. Рука Тая тут же обвилась вокруг моей талии, а я откинула голову назад.
— Вуд, Тейт, Джонас и Дик уже в пути. Тебе придется направлять нас при разгрузке и отплатить пиццей и пивом, — сказал он мне.
Я улыбнулась ему.
— Будет сделано. Городская пиццерия доставляет сюда?
— Да, — ответил он. — Имей в виду, примирение Мэгги и Вуда означает, что они везде вместе, если только Вуд не лежит под машиной. Тейт говорит, ты сказала Лори о нашей классной мебели для веранды, поэтому он предупредил меня, что она жаждет ее увидеть и, вероятно, приедет на его внедорожнике. Так что заказывай по-крупному, потому что Тейт сказал, что Джонас один может съесть большую пиццу.
