кошмарами. Я жила роскошной жизнью до того дня, когда Мэддокс вырвал меня из зоны комфорта. Теперь я изменилась. Из-за боли и унижения, которые пережила, а еще из-за моих чувств к Мэддоксу. Чувств, которых я боялась. Моя жизнь была бы проще, если бы я забыла их, забыла его. Если бы позволила папе и Амо убить Мэддокса. Так меня бы лишили права выбора.
Маттео бросил на меня обеспокоенный взгляд. Я по-прежнему не могла выйти из машины, уставившись на огромное здание, будто там меня ждала моя погибель.
А не судьба.
Это был мой последний шанс на освобождение.
Мои ладони стали липкими, когда я последовала за Маттео к стальной двери. Прежде чем открыть ее, он еще раз повернулся ко мне.
– Ты хочешь смерти Мэддокса Уайта?
Я была ошеломлена прямотой дяди, но этому не стоило удивляться.
– Нет. – Я сказала правду, в которой до сих пор не могла признаться даже самой себе.
– Твоему отцу это не понравится, и мне тоже. Он несет одни неприятности.
– Ты всегда так говоришь про Джианну, что она создает неприятности и что ты любишь неприятности. Почему я не могу?
Маттео усмехнулся.
– Ты не должна использовать меня как пример для своего жизненного выбора.
Я пожала плечами, затем мой взгляд вернулся к стальной двери. Пульс участился от странной смеси страха и возбуждения.
– Я еще не приняла решение насчет Мэддокса.
– Ты должна сделать это как можно скорее. Твой отец скоро убьет его.
Маттео наконец открыл мне дверь, и мы направились к другой стальной двери в конце огромного зала. Мои каблуки стучали по каменному полу, и с каждым шагом пульс учащался. Дядя дотронулся до моего плеча.
– Подожди здесь и позволь мне проверить, можем ли мы войти.
Я кивнула и не стала говорить, что знаю, как папа и Амо поступят с байкерами. Маттео просунул голову внутрь, затем открыл дверь шире и жестом пригласил меня войти. Сделав глубокий вдох, я собралась с духом и вошла в сопровождении дяди. Тяжелая стальная дверь закрылась за мной с леденящим кровь лязгом. Оглядев пустую комнату, я ощутила, как по спине пробежала дрожь.
Четверо мужчин сидели, привязанные к стульям, и один из них был Мэддокс. Его пристальный взгляд поразил меня, голубые глаза снова пробудили во мне эмоции. Левая сторона его лица распухла и посинела, но это все, что Амо и папа сделали с ним. Другим мужчинам повезло меньше, особенно человеку, который был за все ответственен.
У Эрла Уайта была сломана рука, и его ухо тоже выглядело неважно. Коди безвольно повис на стуле. Я не знала имени четвертого. Мне казалось, что один из пленников может быть Греем. Но его здесь не оказалось, и это заставило меня волноваться за Мэддокса. Было очевидно, что он защищал своего сводного брата. Если тот окажется мертв, это разобьет сердце Мэддокса и определенно не улучшит его отношения с моим отцом.
Папа сразу же подошел ко мне, заслоняя от мужчин.
– Марси, ты знаешь, я считаю, что тебе не следует здесь находиться. Эти люди не скажут ничего из того, что тебе нужно слышать, и они недостойны услышать ни единого слова из твоих уст.
– Ты сказал, что не остановишь меня, – напомнила я ему. Я не удивилась, что папа передумал. Он все еще считал, что сможет защитить меня от зла.
Мой пристальный взгляд вновь отыскал Мэддокса. Его проницательные глаза не отрывались от меня ни на секунду. Папа проследил за моим взглядом и тихо вздохнул.
– Не подходи слишком близко. – Затем повернулся лицом к пленникам. – Если кто-нибудь из вас попытается что-нибудь сделать, я заставлю вас об этом пожалеть.
Я вздрогнула от жестокости в голосе папы, но слегка улыбнулась ему, прежде чем пройти дальше.
– Пришла присоединиться к веселью? – спросил Эрл с мрачной улыбкой, открывая окровавленный рот, в котором не хватало пары зубов. Окровавленные плоскогубцы, лежащие на одном из столов, сразу возымели смысл. – Разделяешь кровожадность своего папочки?
Я была не прочь устроить перепалку напоследок, но еще не решила, смогу ли наблюдать за пытками, которые папа, Амо и Маттео придумали для байкеров.
– Твоя грязная кровь никогда не коснется меня, – сказала я, довольная холодностью своего голоса.
Увидев Мэддокса, привязанного к стулу, я с трудом подавила желание броситься к нему и освободить. Он не был невинен, и мне было необходимо убедиться, что я могу ему доверять. Быть может, он уже пожалел о своем решении помочь мне сбежать. Но в его глазах я видела ту же тоску, которую сама испытывала и отчаянно пыталась скрыть.
– Позволяешь папочке и брату делать грязную работу, шлюха? – сказал Эрл, врываясь в мои мысли, явно расстроенный из-за отсутствия моей реакции. Я напряглась, вспомнив мерзкие слова, вытатуированные у меня на спине. Они, вероятно, быстро распространятся по всему миру, если люди узнают, что я переспала с Мэддоксом. А если я забеременела… Но я не чувствовала себя беременной и не хотела рассматривать этот вариант. Прямо сейчас я могла сосредоточиться только на одном: был ли у нас с Мэддоксом шанс на будущее, был ли вообще смысл давать нам этот шанс.
Папа схватил Эрла за горло, выглядя менее человечным, чем когда-либо. Амо стоял рядом. От младшего брата, которого я видела в последний раз перед похищением, не осталось и следа. Они с папой напугали бы меня, если бы не были моей кровью, моими защитниками. Если бы их нескрываемая ярость и жажда мести не были эмоциями, томившимися глубоко внутри меня.
– Нет, – твердо произнесла я, обращаясь как к Эрлу, так и к папе с Амо. Отец не ослабил хватку на Эрле, который медленно краснел, брызгая слюной и пытаясь отдышаться. – Папа, не надо.
Отец посмотрел на меня, явно не понимая, чего я хочу.
– Позволь нам показать ему то, чего он заслуживает. Он будет страдать больше, чем когда-либо страдал любой человек.
Папа думал, что я хотела, чтобы он пощадил моего мучителя? Это последнее, о чем я думала. Мама была всепрощающей, но даже она, вероятно, заставила бы Эрла умереть мучительной смертью от рук отца, если бы он спросил ее мнение. Конечно, он никогда бы так не поступил, потому что не хотел, чтобы на ее руках была кровь.
– Позволь мне выковырять его чертовы яйца ложкой для мороженого, – прорычал Амо, указывая на ассортимент ножей, плоскогубцев и других инструментов для пыток, разложенных на маленьком деревянном столе.
Желудок скрутило от лужи крови под ним, и я отвела глаза. Я не была такой, как папа и Амо. И не была такой, как мама. Я была чем-то средним. Способной на определенную жестокость, если меня довести до крайности, но не способной осуществить ее самостоятельно. Возможно, это была слабость, но и я больше не стремилась к совершенству.
На лице Эрла промелькнула мерзкая улыбка от моей секундной нерешительности. Я сглотнула и расправила плечи, прежде чем направилась к столу и взяла нож. Было непривычно держать рукоятку в ладони. Папа всегда следил за тем, чтобы я не притрагивалась к оружию. Моя защита была главной задачей для всех. И пока папа находился рядом, я верила, что меня ничто не коснется. Но поняла, что независимо от того, насколько сильны мои защитники, я должна
