Я даже слегка испугался! Думал, мудак заприметил меня. Но в этот раз пронесло.
Позже я долго просматривал свой раздобытый вещдок. Пролистывал кадры один за другим. Увеличивал, мерил глазами детали. Даже номер машины заснял. Уже не отвертишься! Был в этом странный азарт, непосильная тяга узнать их постыдную тайну.
Виктор отвёз эту сучку куда-то и долго стоял, ожидая под домом, похожим на склад. Она появилась, и я умудрился заделать ещё один кадр. В чём-то даже эффектный! Ветер сорвал капюшон её куртки, и девка пыталась его нацепить. Но напрасно. Волосы цвета каштана рассыпались, а лицо выражало испуг. Вокруг был пустырь. А я притаился снаружи. И приближал объективом, как мог…
Теперь у меня есть коллекция фоток. Я знаю так много! И в то же время не знаю почти ничего. Её зовут Аня. И между нею и Виктором связь. Он снял для неё на отшибе квартиру. И сам заезжал пару раз. Правда, с ночёвкой ни разу не оставался. Но это лишь в те дни, когда я наблюдал. Кто знает, что было в другие?
Как журналист, охочий до сплетен, я сбросил все фото на свой ноутбук. Обработал! Усиливал резкость, настраивал яркость, контраст. Кое-где увеличил. Кое-что удалил. Я не спал. Я усиленно думал. Пытался представить себе, что почувствует Настя, узнав. Конечно, расстроится! Опять обвинит меня в смертных грехах.
В прошлый раз я облажался! Согласен. Но в этот раз всё иначе. Необъяснимо, но факт — это Виктор. А кто эта девушка с ним? Пусть расскажет ей сам.
Время давно уже за полночь. Но мне снова не спится. Телевизор бубнит. Джек лежит на диване. Снежана всё время гнала его прочь. Запрещала скулить и слюнявить обувку. Запрещала есть то, что он любит. Кормила какой-то бурдой!
Его жизнь состояла из разных запретов. Так почему бы не плюнуть на всё? Хотя бы на пару недель ни позволить себе отдохнуть? Так что я отменил все табу. Дал ему тапок, позвал на диван. Накормил шаурмой, а ещё на закуску плеснул ему пива.
Джексон приблизился к миске, понюхал, лизнул. И, распробовав, начал охотно лакать. В итоге дурила напился! Теперь вот храпит, как старпёр.
— Эй, псина, ты как? — толкаю его мягкий бок.
Он замолкает, открыв один глаз. Мол, чё надо?
Я нахожу переписку с Настюхой. Последняя фраза гласит: «Я рада, что ты не забыл». Это она про букет, и про свой день рождения. Неужели и правда, подумала, я мог забыть? Скорее, забуду про свой!
У меня наготове короткий посыл: «Её зовут Аня», и адрес, куда он её отвозил. Известно ли ей это имя? Или Настя вообще не в курсах?
— Как думаешь, стоит? — обращаюсь я к псу.
Тот смотрит задумчиво. Кажется, знает ответ. Жаль, говорить не умеет. Мне кажется, он бы мне многое мог рассказать.
— Вот и я не знаю, — вздыхаю, гашу телефон. Вместе с ним угасает решимость.
Нет, не так! В этот раз я сделаю всё по-другому. Переписка — не лучшее средство. Я должен смотреть ей в глаза. Должен видеть реакцию! Я приду и скажу. И пускай она выставит прочь, бросит ругательства в спину. Я должен открыть ей глаза. Ведь не зря же судьба мне дала этот выбор.
— Вот представь, — рассуждаю я вслух, — У тебя есть любимая сучка. А у этой сучки завёлся кобель. И ты вроде не против, пусть будет счастлива. Но у этого кобеля есть ещё одна сучка. А это уже не совсем хорошо.
Джек, навострив одно ухо, лежит. Слышит, слушает. Вот только ответить не может.
В моей переписке ещё одна ветка. От Снежи. Последняя фраза: «Люблю тебя. Чмок». Всё тайное рано, или поздно становится явным. Уж мне ли не знать! Так что Виктор получит своё. Вот только когда? Я же способен ускорить процесс. Рискуя навеки уйти в категорию недругов. Что ж, разве не Настя сама говорила, что врать это подло? А утаив этот факт, я совру!
Дремота пленяет внезапно. Я засыпаю. И вижу сквозь плотный туман неспокойного сна… её. В чёрном платье и чёрной фате. Руки под призрачной тканью бледны. Волосы коротко стрижены. Настя ли это? Однако я знаю, что это она. Не моя, но чужая. Хочу прикоснуться её ускользающих рук…
Не могу! Джек неожиданно будит меня, и скулит в полусне. Видно, тоже увидел свою позабытую сучку.
Глава 52. Настя
Анализы уже у меня на руках. Но я боюсь их увидеть. Опять начиталась всего в интернете. Опять не спала! Балыков восседает в своём кабинете. И в этот раз я намерена выяснить всё.
— Миша, — произношу я, садясь, — Ты должен мне всё рассказать.
Он, призадумавшись, хмуро кивает.
— Да, грешен я, Анастасия, грешен, — говорит, и смеётся в бородку.
Вот дебил!
— Я имею ввиду про болезнь! — настойчиво требую, вручая медкарту.
Он вздыхает:
— Болезнь — это состояние организма, выраженное в нарушении его нормальной жизнедеятельности, продолжительности жизни и его способности поддерживать свой гомеостаз
Я с трудом умудряюсь себя удержать от того, чтобы его не убить.
— Ты издеваешься? — произношу я с обидой, — Я умру, а тебе всё равно?
В этот момент он листает анализы, берёт одну из бумажек. И хмурится так, что мне становится не по себе. Ну, точно! Приехали!
Кусаю губу и молчу. Жду, что он скажет.
— Н-даа, Настюха, — тянет Миша, — Вот этого я не ожидал от тебя.
Я на грани. Хватаюсь за стол:
— Всё так плохо?
— Ну, как сказать, — говорит, отложив мой анализ. Затем, оглядев меня сверху до низу, добавляет, — А жаль!
— Тебе жаль? Ну, спасибо на этом, — отвечаю с усмешкой.
Он кивает:
— А чего ты хотела? Сочувствия? Могу посочувствовать, — тон звучит равнодушно.
Я держу в себе слёзы:
— Скажи, сколько мне осталось, и я уйду!
— Сиди уже, — хмурится Миша.
И я продолжаю сидеть. Он стучит по столу:
— Сколько осталось, я не знаю. Это вопрос не по моему профилю.
— Понятно! Светило науки погас, — говорю я, сложив руки на груди.
Мишка смотрит с удивлением:
— Ну, ты даёшь, Кучинская! Сама накуролесила, а я ещё и виноват. Это ж не я тебя… А жаль.
— Что значит, жаль? — поднимаюсь. Вырываю у него свою карточку, — Ты совсем уже что ли?
Врач отводит глаза:
— Вот ты и в школе была такая, недотрога. Никогда не считала меня своей ровней.
— А это причём? — раздражаюсь.
— Притом, — цедит Мишка, — К врачу запишись.
Я всплескиваю руками:
— Наконец-то! Вот ты и сам признался, что не врач.
— Кучинская, забирай свои бумажки, и уходи, — отсылает он.
Изо всех сил держусь, чтобы не расплакаться.
— Визитку возьми. Гинеколог хороший. Скажешь, от меня, — Мишка уныло вздыхает, тянет ко мне свою руку.
Я выпрямляюсь:
— Зачем?
— Как зачем? — он ужасается, — Надеюсь, ты не из тех сумасшедших, сторонников народной медицины?
— Что? — я кривлюсь, — Ты о чём?
Мишка суёт мне визитку. Я машинально беру.
«Мужчина?», — удивляюсь я мысленно, когда читаю имя врача. Гинеколог — мужчина. Всегда избегала таких!
Балыков, оглядев меня, хмыкает:
— А говорила, в разводе?
— Я в разводе, — напоминаю себе, и ему.
— Ну, а ребёнок от кого? — недовольно бурчит одноклассник.
— Как от кого? — удивляюсь, — От мужа! У нас двое общих детей.
В какой-то момент меня настигает догадка. Он пьян? Верно, выдул тот самый коньяк в одну харю? Спешу озвучить свои подозрения:
— Миш, ты бы с пьянкой завязывал!
Балык усмехается:
— Да понял я, понял. Хватит меня носом тыкать в мои недостатки. На себя посмотри! Строишь из себя, а сама…
Не могу поверить ушам. Я даже забыла о том, что больна. Его оскорбительный тон. Эти фразы… Да как он смеет?
Выскочив из кабинета, удаляюсь так быстро, что крик его слышу уже в коридоре:
— Пациентка, вернитесь!
Пациентка… Для него я всего лишь пациентка. Я и раньше подозревала, что это так. Но не настолько же? Всё-таки, я — человек! Хоть и женщина. Или он так относится только ко мне? Памятуя обиды. Подумаешь, сдала его в школе разок. Помнит, скотина!
Сажусь на лавочку. Сил нет, чтобы всё переварить. Кажется, будто меня обваляли в грязи. Руки дрожат. Достаю сигарету. Я никогда не курила. Но стала себе позволять иногда, после развода. Сейчас тот самый момент. Закрываю глаза и пытаюсь себя успокоить. Я не сдамся! Я буду бороться! У меня, в конце концов, двое детей.
