— Что же вы делаете?! — рявкнула Эшли, не дав рыжеволосому, себя опередить.
— Простите, ради бога! Чуть-чуть не рассчитал — вы слишком резко затормозили. Но страшного-то ничего не произошло, посмотрите: ни вмятины, ни царапины… Вообще никаких следов. Уж извините меня, пожалуйста, за неуклюжесть.
Этот великан устрашающих размеров лучился широкой — очаровывающей и обезоруживающей — улыбкой. Эшли всегда завидовала людям, не боящимся демонстрировать голливудский оскал: у нее самой губы были тонковаты, а углы рта немного опущены вниз, — когда она улыбалась, казалось, что ее верхняя губа попросту исчезает. Недоброжелательно промолчав в ответ, Эшли обогнула свою машину и внимательно осмотрела место удара — следов действительно не осталось.
— Ладно. Ваше счастье. Прощаю.
— Спасибо! Странно, я никогда раньше вас не видел…
— В компании работают сотни человек.
— Да, но наши парковки, совсем рядом. А мы почему-то не сталкивались. Наверное, мы приезжаем и уезжаем в разное время. Вы часом не входите в совет директоров? То-то было бы здорово: врубиться в машину одного из руководителей фирмы…
Э-э нет, подумала Эшли. В ее планы вовсе не входило любезничать с веснушчатым громилой-шутником, у которого на лбу прочитывалось слово «бабник», написанное крупными пламенеющими буквами. Да и вообще ей нравился другой тип мужчин, более утонченный. А этот рыжий, да еще на красной машине! Какой-то… пожарный!
— И хорошо, что не сталкивались. Надеюсь, сегодняшним столкновением все и ограничится.
Эшли поддернула висящую на плече сумочку, гордо повернулась и направилась к входным дверям, не удостоив «пожарного» более ни единым взглядом, но на всякий случай, контролируя прямизну спины и уверенность походки. Начало дня можно было назвать лишь отчасти досадным, однако дальше, все пошло по нарастающей. Выходя из лифта на своем этаже, Эшли зацепилась за практически невидимый металлический порожек и со страшным треском сломала каблук. Три года она работала в этом здании, но еще ни разу не спотыкалась на абсолютно ровной площадке у лифта. Чертыхаясь, она стащила искалеченную туфлю и, провожаемая сочувственными взглядами, заковыляла к себе.
К счастью, в шкафу обнаружилась запасная пара вполне сносных туфель, а обескаблученные отправились в мусорную корзину. В течение нескольких последующих часов ничего плохого не происходило, но Эшли прекрасно знала, что неприятности имеют гадкое свойство наслаиваться друг на друга. И главная, ждала впереди: вскоре после обеда позвонил ее бывший муж. У Виктора уже несколько лет была другая семья, года полтора назад у него родилась дочка; тем не менее, он систематически объявлялся, чтобы наговорить Эшли гадостей и оповестить о собственных карьерных достижениях, — Виктор трудился спортивным обозревателем на телевидении. Эшли не были вполне ясны мотивы, заставлявшие его по-садистски наслаждаться их регулярными малосодержательными разговорами, пока ее подруга — профессиональный психолог — не объяснила, что он испытывает моральное удовлетворение, придерживая неустроенную неудачницу Эшли при себе в качестве постоянного объекта для издевок, и как истинный самец попросту самоутверждается на безвольно огрызающейся бывшей жене.
Очередная беседа не стала исключением. Эшли вышла из себя сразу же, едва Виктор поинтересовался, как поживает мальчик. Отчего-то он не любил называть по имени их восьмилетнего сына Марка — чудесного рассудительного умника, явно пошедшего не в отца. Правда, Эшли бесилась еще больше, когда Виктор говорил о своих детях «моя девочка» и «твой мальчик» — это было куда оскорбительнее и унизительнее. Она процедила, что мальчик будет отдыхать у бабушки до конца августа. Виктор немедленно оживился и начал многословно, с ненужными подробностями, рассказывать, как они с семьей отдыхали в восхитительном местечке Бейфилд — какие там песчаные пляжи, какая теплая вода, какой дивный ресторан в виде старинной ветряной мельницы.
Эшли, проведшая все лето в городе, завистливо выслушала сие идиллическое повествование и поинтересовалась, не молотым ли зерном кормят в этом ресторане. Виктор моментально отозвался, что на подаваемой там расчудесной еде Эшли раздалась бы еще раза в полтора. Хотя ее и сейчас проблематично сравнить с тростинкой. Это был удар в самую больную точку — его, похоже, Виктору и не хватало для полного ублаготворения. В заключение он попросил передать Марку, что купил ему в подарок игрушечную яхту, которую и вручит при первом удобном случае.
Положив трубку, Эшли поняла: настроение бесповоротно испорчено. В то время, как другие разъезжали по курортам и престижным спортивным турнирам, она никак не могла наладить личную жизнь, совершить карьерный прорыв (с занимаемой ею должности сложно было прыгнуть на ступеньку-другую выше), да еще злоупотребляла сладостями. Конечно, она еще совсем молодая, однако… Эшли потихоньку приближалась к тридцати трем и очень боялась этой эпохальной даты. Правда, кинозвезды и в сорок пять выглядят на двадцать два, но им-то предоставляется режим наибольшего благоприятствования: массажи, солярии, чудодейственные кремы, пластические хирурги, наконец. Если верить таблоидам, месяца три в году они снимаются, а остальные девять отлеживаются в дорогущих клиниках, где им подтягивают кожу, откачивают лишний жир, вставляют зубы — о регулярной переделке носов и говорить не приходится. А что делать тем, кто лишен всех этих фантастических благ и, по некоторым сведениям, выглядит старше своих лет?
Эшли вздохнула и с ужасом почувствовала, что, несмотря на такие переживания, опять хочет есть. Ну почему она все время голодная? Ее взаимоотношения с весом и так оставляли желать лучшего, а самая нижняя часть спины неуклонно увеличивалась в размерах. Эшли регулярно сидела на бессолевой диете, пила яблочный сок, отказывала себе в самом чудесном из всех наслаждений: поедании жареной картошки — ничего не помогало. Неизменно наступал роковой момент, когда очередные джинсы и юбки (до колен и длиннее, от коротких, пришлось отказаться) переставали сначала застегиваться, а потом и вовсе налезать. Ведь и эта миленькая бежевая юбка — Эшли расправила ее на коленях — уже трещит по швам. Жирная корова! А за окном такая замечательная погода, — как было бы сейчас славно валяться в соблазнительном купальнике на горячем песочке какого нибудь Бейфилда. Хотя для этого, сперва, надо похудеть… И у нее еще столько дел на сегодня. Нет, жизнь бесспорно не удалась!
К концу рабочего дня хандра достигла масштабов настолько угрожающих, что Эшли приняла радикальное решение отправиться в близлежащий, хорошо известный ей бар «Амадеус» и при помощи разнообразных напитков чуть-чуть, на самую капельку, затуманить ясность рассудка.
