Клей встал так, что она вынуждена была взглянуть ему в лицо. От нахлынувших эмоций голос его стал хриплым, почти грубым.
— Я понимаю, что не имею права просить верить мне, после того как обманул тебя. Но я лгал только о том, что имело отношение к прошлому — о письмах, о Форде и Дезире. Я никогда, никогда не лгал тебе о том, что касается настоящего. Эти письма — прошлое, Шелби. А моя любовь к тебе — настоящее и, я надеюсь, будущее.
Все это звучало замечательно. Больше всего на свете Шелби хотелось сейчас поверить словам Клея. Но она не могла.
— Эти письма не прошлое, Клей. Мы оба знаем, что они успели стать частью настоящего.
Клей долго смотрел на нее, затем сказал:
— Я думаю, что после стольких лет сделку уже не смогут аннулировать.
— Но ведь ты не уверен, правда?
— Приняв за доказательство несколько любовных писем? Сомневаюсь…
— И все же ты не уверен, разве не так?
Клей взглянул на набитую письмами сумку.
— Нет.
— Тогда почему бы нам это не выяснить? Я знаю домашний телефон Брайана. Он сказал, что я могу звонить в любое время.
Клей помрачнел.
— И тебе, я вижу, очень хочется позвонить.
Дрожащими руками Шелби подняла трубку телефона, стоявшего тут же на журнальном столике, и набрала номер адвоката. По счастью, Брайан оказался дома. Он только что приступил к завтраку. Брайан выслушал без комментариев историю Шелби и подтвердил, что если факты изложены правильно, то фальсификация подписи одного из владельцев делает акт передачи недействительным. Конечно, письма были неважным доказательством, но в архивах суда должна быть копия договора, которую надо найти и сравнить с документами, подлинность подписи на которых не вызывает сомнений. Это будет серьезной уликой. Прежде чем повесить трубку, Брайан предостерег Шелби:
— Потребуется много денег, чтобы после стольких лет добиться справедливости. Ведь люди, которые скупили по частям эту землю, и те, кто перекупил ее у них, не захотят ничего менять. Траски — семья с большими связями, в том числе и в юридических кругах. Они будут бороться. Я не могу гарантировать, что дело кончится в нашу пользу.
Поблагодарив Брайана, Шелби повесила трубку.
— Акт передачи земли недействителен, — сказала она Клею.
Клей никак не отреагировал на ее слова. Он просто смотрел на Шелби и ждал, что будет дальше. Шелби прекрасно понимала, что дело вовсе не в фактах — ведь если она не возбудит дело, никакого скандала не будет. Но некоторые вещи невозможно забыть — и простить. Она должна отомстить за разбитое сердце Дезире. Принять любовь Клея и забыть о письмах означало предать Дезире и память обо всем, через что ей пришлось пройти. Шелби не могла этого сделать. Она была в долгу перед своей несчастной бабушкой, которая рискнула всем ради любви к Форду Траску и проиграла в этой игре.
А как насчет предательства Клея? Может ли Шелби простить его? Ведь этот человек все время лгал ей. Начиная с того момента в конторе Брайана Фиска, когда сказал, что покупка ее земли будет всего-навсего «благоразумным» приобретением — и потом, когда утверждал, что его дедушка просто хочет получить назад свои любовные письма. Клей с самого начала водил ее за нос. Итак, уже две женщины семейства Лэнгстафф пострадали от мужчин семейства Трасков. Это необходимо остановить.
— Увидимся в суде, — произнесла Шелби дрожащим от боли голосом.
Клей закрыл глаза и медленно опустил голову, словно она стала вдруг очень тяжелой. Шелби быстро схватила сумку с письмами и направилась к выходу. Хотя у нее были все основания поступить именно так, Шелби не могла спокойно видеть выражение боли и отчаяния на этом красивом лице, от которого еще вчера не могла отвести взгляд. Почему ей никак не удается возненавидеть Клея? Ведь он обманул ее, сделал из нее дуру и, что самое отвратительное, при этом продолжал утверждать, что любит.
Но какая-то часть Шелби продолжала любить Клея, и это пугало ее. Полюбить означало расслабиться, показать свои уязвимые стороны. И Шелби всегда боялась этого. Неужели она была права и с самого начала следовало быть осторожней?
У самой двери Клей схватил ее за руку. Она подняла голову, и это было большой ошибкой, потому что в глазах Клея Шелби увидела слезы.
— Что ж, теперь у тебя есть то, о чем ты всю жизнь мечтала, — хриплым голосом произнес Клей. — Великолепное средство отомстить сильным и богатым. Ты можешь уничтожить семью, которая принесла столько боли твоей бабушке. — Клей тяжело вздохнул. — Наверное, я не могу обвинять тебя в этом.
Шелби остановилась, пораженная его словами.
— Наверное, если бы мы поменялись местами, моя реакция была бы точно такой же. Но, Шелби, разве этот процесс, который ты собираешься затеять, понравился бы Дезире? Ведь в своем письме она написала, что уходит из жизни с миром. Что наконец простила моего дедушку.
— Я не могу простить.
— Кого? Дедушку или меня?
— Ты никогда не любил меня! Для тебя я всегда была владелицей нескольких акров земли, которые надо выманить с помощью своего безотказно действующего обаяния. И я клюнула на эту удочку, как клевали многие еще с тех времен, когда мы учились в школе.
Клей отпустил ее руку.
— Я уже говорил тебе, что я не идеален. Любовь вообще не бывает идеальной. Если тебе на самом деле нужен был лишь «король танцев», то это ты никогда не любила меня!
— Что?!
— Да, ты просто тешила свой комплекс неполноценности. Конечно, ведь теперь у тебя появилась возможность сказать, что Клей Траск недостаточно хорош для тебя!
— Это неправда! Я люблю тебя по-настоящему!
К глазам Шелби подступили слезы. Клей коснулся ее плеч, затем дрожащих рук. Никогда раньше лицо его не казалось таким открытым и таким несчастным. Загадочный Клей Траск стоял перед Шелби, утратив все свои секреты.
— Давай жить дальше, Шелби, — сказал он. — Давай начнем все с начала, покончив с прошлым. Тебе выбирать, где твое место, но я прошу тебя: выбери меня. Меня и будущее. Я жалею о том, что причинил тебе боль, но я никогда намеренно не делал больно тем, кого люблю. А тебя я люблю очень сильно. Если ты выйдешь сейчас через эту дверь, я буду вспоминать вовсе не о том, что потерял «Парк-Вью» или «Трамарты», а о том, что потерял тебя. Ты внесла в мою жизнь новый смысл.
Последняя фраза эхом отозвалась в мозгу Шелби.
— «Без тебя жизнь моя не имеет смысла», — сказала она. — Именно так писал твой дедушка Дезире. И просил ее верить в него, не терять надежды. Дезире нарушила ради него закон, а Форд бросил ее!
— История не повторится!
— Вот тут ты прав, — открыв дверь, Шелби вышла из комнаты.
