— Как изумительно упакован! Что за прелестная бумага!
— Надеюсь, тебе понравится. — Белла поправила солонку и перечницу, стоящие перед ней, и смела крошки со стола на ладонь. — Боюсь, я не смогу забрать его.
— Конечно, тебе и не придется забирать его. — Алессандра аккуратно сняла липкую ленту.
Блюдо лежало в гнезде из светло-розовой папиросной и оберточной бумаги, покрытой розами.
— Оно действительно очаровательно, Белла. Спасибо.
— Мы должны поставить его на самое лучшее место, — сказал Джеральд. — Почему бы не убрать то скучное зеленое и не поставить это блюдо посередине большого комода?
— Но, Джеральд, дорогой, зеленое — это же мамино блюдо. Может, мы сможем поместить новое на комод в холле.
Белла пошла в кухню за десертом.
— Надеюсь, вы когда-нибудь используете его, — крикнула она, оглядываясь в поисках серебряной лопатки для торта.
— Ну конечно, хотя теперь мы уже не так много развлекаемся, как бывало раньше, Белла. В твоем возрасте я имела обыкновение устраивать вечеринки. Для нас двоих оно чуть-чуть великовато.
* * *
Белла появилась, держа в руках торт с замороженным лимонным муссом, окруженный красным малиновым пюре. Идеально гладкая поверхность была украшена огромной, затейливо выписанной буквой «А» из шоколада.
— Та-да-а, — громко пропела Белла, изображая фанфары.
— Выглядит просто восхитительно, но, знаешь, в меня сейчас не влезет больше ни кусочка. А вы с папой поешьте.
— Он очень легкий, — умоляюще сказала Белла, — сплошной воздух.
Алессандра улыбнулась, грациозно взмахнула рукой в знак отказа и решительно промокнула губы салфеткой.
— А сейчас Я приготовлю кофе, — сказала она, поднимаясь из-за стола.
Белла смотрела вниз, на торт с муссом. На завитке буквы «А», казалось, была большая капля воды. Еще одна. Она стояла, держа в руке серебряную лопатку, и слезы падали мимо нее на торт.
— О, Белла, сердечко мое, не надо, — уговаривал ее отец. — Все в порядке. Она просто не может иначе.
Но дочь задыхалась, с шумом втягивая воздух, каждый вздох разрывал ее грудную клетку.
— Она — никогда, — Белла шлепнула лопаткой по куску торта, резко всхлипнув, — никогда — не сказала — мне — ни — одного — доброго — слова.
— Ну, тише, тише. — Джеральд обнял ее за напряженные плечи. — Еда, которую ты приготовила, была просто великолепна. Конечно же, ей все понравилось.
— Она — меня — ненавидит.
Вошла Алессандра с кофейным подносом.
— Я вас прервала? Что случилось с этим милым тортом? Я только что хотела попробовать кусочек.
Джеральд взглядом попытался остановить ее.
— Ну, я не знаю, почему она плачет. Это мне надо плакать. Ведь это я стала на год старше.
— Али, прекрати!
Она пожала плечами и вздохнула:
— Вся эта суета…
Белла резко повернулась к ней, закричав:
— Да, вся эта дурацкая суета! Все и всегда недостаточно хорошо для тебя, не так ли? Неважно, что я делаю, но все неправильно уже потому, что это делаю я.
Белла взглянула на крепко зажатую в руке лопатку для торта; она казалась жесткой, твердой — успокаивающей. Холодный блеск металла. Она не могла выпустить ее из рук.
— Что ты хочешь от меня? Что я могу сделать, чтобы это было правильно? Ты меня не просто не любишь, я тебе даже не нравлюсь. Зачем ты вообще дала себе труд родить меня? Зачем? Ты ведь никогда меня не хотела, разве не так? Не так? — выкрикнула Белла в лицо матери.
Алессандра была в шоке. Глаза ее расширились, в них затаился страх; она отшатнулась, будто ее ударили.
Белла высоко подняла лопатку для торта и изо всех сил хлопнула ей по самой середине торта, разбрызгав мусс большими кляксами по всему столу. Малиновое пюре расплескалось, как кровь, по хрустящей белой скатерти.
Джеральд накрыл ее руку своей рукой, опустил па стол и разжал ее пальцы.
— Да, — сказала Белла, вытирая нос тыльной стороной руки, — ты никогда меня не хотела. Все так просто.
Перед глазами у нее плыла белая скатерть с резкими красными пятнами, серебряная лопатка, изуродованный торт.
Белла слишком выдохлась, чтобы ехать домой сейчас, и решила отправиться утром, как только рассветет. Сейчас она мечтала только о том, чтобы отлежаться в горячей ванне и поспать. Ребра у нее болели от рыданий, но сейчас слез не было. Она была совершенно спокойна. То, что невозможно выразить словами, было сказано, и это принесло облегчение.
Джеральд вошел в ее комнату.
— Твоя мать хочет поговорить с тобой и все объяснить. Просто поговори с ней. Пожалуйста.
— Извини, папа, с меня достаточно. У меня нет настроения выслушивать ее объяснения, почему она такая.
— Я знаю, это трудно. Она действительно пытается… Она на самом деле не может иначе.
— Папа. Давай не будем об этом, хорошо?
— Хорошо. — Его плечи опустились, он выглядел усталым. — Может, тогда утром, а?
— Может быть. — Она улыбнулась и обняла его. — Прости за этот переполох.
Он отмел извинения взмахом руки и потрепал ее по щеке:
— Забудь об этом. Действительно, все это — пустое сотрясание воздуха.
Девочка сидит на полу, прижав коленки к груди, в большом чулане под лестницей. Если встать на цыпочки, то можно дотянуться до выключателя, поэтому иногда она приходит сюда с лягушонком Фернандо, любимой мягкой игрушкой, с бумагой и самыми лучшими фломастерами. Она рисует принцесс. Сама она, конечно, Главная Принцесса, ей прислуживают подружки, принцессы поменьше, не такие важные. Все они одеты в длинные платья, у них желтые короны, украшенные тщательно вырисованными огромными драгоценными камнями.
До сих пор ее никогда не заставали в заветном местечке. Во-первых, она старалась не оставаться там слишком долго, и ее мать уже примирилась с тем, что время от времени она исчезает неизвестно куда. Во-вторых, благодаря гладильной доске, прислоненной к стене, и большому папиному зимнему пальто и рыболовным принадлежностям, свисающим с крючков для одежды, ее невозможно заметить случайно. Но сегодня у нее нет ни бумаги, ни фломастеров. Взять их не было времени.
Сегодня утром она была в саду, выпалывая мелкие сорняки, которые показал ей папа, и собирая малину под густой зеленой завесой из веток. Маме нужна малина, чтобы приготовить какой-то особый десерт. Белла собирает ягоды и ест их, считая: одна, две, три — в миску, одна — в рот. Когда миска наполняется, она несет ее в дом, по дороге в задумчивости проводя пальцами по стене. Мама говорит ей спасибо за то, что она такая хорошая девочка, и надеется, что она съела не слишком много ягод, чтобы не испортить аппетит перед обедом. Шелестя платьем, мама идет через гостиную:
