и как они хвастались ею на своей вечеринке. Я знала, что они пришлют кого-нибудь. Меньше всего Коллинз ожидал, что ты войдешь в его дом той ночью. Он отвлекся, притворяясь, что не смотрит на тебя, хотя его глаза были прикованы к тебе, и забыл отозвать девушку. А потом появились парни.
– И я устроила сцену.
– Нет. – Она, нахмурившись, качает головой. – Ты проложила свой путь. Ты проявила к ним преданность без колебаний, не зная, что они твои. – Она снова садится, наклоняясь вперед, взгляд решительный. – Ты стояла за того, кого считала в тот момент слабее, потому что чувствовала, что это правильно. Ты показала всем еще до того, как кто-то узнал, кто ты такая, что ты будешь защищать людей, которые не могут постоять за себя. Я ненавидела тебя до той ночи, но после этого возненавидела еще больше.
Я хмурю брови.
– Почему?
– Потому что наконец-то все обрело смысл. Почему ты стоила больше, почему твоя жизнь отличалась от моей. Тогда я поняла, что никогда не смогу быть больше, чем ты, и в ту ночь ты впервые заставила меня осознать, кем я хотела быть. – Она опускает глаза. – В чем была настоящая причина, по которой я пришла сюда, сама не понимая. Я хотела безопасности, которую этот мир не показал мне, когда должен был, но я была здесь два года, и они никогда меня не замечали.
– Как они могли, когда ты от них пряталась? – спрашиваю я ее, и она смотрит на меня. – Они видят тебя сейчас, мы все видим. Ты такая же сильная, как и я, Ви. У тебя есть шрамы, чтобы доказать это.
– Ты ничего не знаешь о моих шрамах, – огрызается она.
– Мне не нужно знать, как они появились, чтобы понимать, что они не только снаружи твоего тела.
Она смотрит на меня.
– Перестань вести себя так, будто ты незначительнее меня. – Я сердито смотрю. – Я просто гребаная девчонка, пытающаяся спасти людей, которых люблю, как только могу. Ты можешь мне помочь.
– Может быть, я этого не хочу! – Она снова вскакивает.
– Чушь собачья, ты этого хочешь. – Я поднимаюсь вместе с ней и толкаю ее на маленький столик. – Я понимаю, ты солгала мне, вела себя так, как будто не знала, что я Брейшо, когда я сказала тебе. Мне все равно. Хочешь знать почему? – Мои брови приподнимаются. – Потому что ты привела меня к ним в ту ночь, когда на меня напали, помогла мне в ванной, когда Коллинз напал на меня. Ты была там со мной, когда я сломалась после того, как Донли и доктор сунулись ко мне. Ты можешь справиться с моими парнями, ты давишь на меня, дерешься со мной, требуешь от меня…
– Кого это волнует!
– Меня волнует! – кричу я в ответ. – К черту все, что было до сих пор. Мне не важно, что ты скрываешь.
– Это потому, что ты и половины этого не знаешь, – ругается она.
– Ты явно достаточно зла на себя, какое право я имею злиться на тебя тоже? Ты мне ничего не должна, Виктория, ничего. – Я опускаю плечи. – Но все равно прошу тебя быть моим другом. Встань рядом со мной. Забери этот гребаный город со мной. Ты нужна мне.
Ее глаза устремляются ко мне, напряжение и беспокойство наполняют ее.
– Ты пожалеешь об этом.
– Это моя проблема.
Покачав головой, она проходит мимо и идет по коридору.
– Куда ты идешь?
– Мне нужно немного воздуха.
– А мне нужна ты, Ви.
Она замирает на мгновение, прежде чем взглянуть на меня через плечо.
– Я буду нужна тебе больше, чем ты думаешь, Рэйвен.
Я поворачиваюсь к Басу после того, как она скрывается за углом.
– Как ты думаешь, что она имеет в виду?
– Я понятия не имею, черт возьми.
Через некоторое время Бас сажает свою задницу рядом со мной. Он хмурится.
– Каков твой план, Рэйвен?
– В том-то и дело, Бишоп. У меня его нет. У меня нет никакого плана, ни малейшего гребаного представления о том, что будет дальше. Ничего. Я никогда этого не делаю. Вот чего никто не понимает. Вы все думаете, что я знаю, как завязать с этим дерьмом, но действую по мере поступления проблем. Думаю, я делаю и разбираюсь с тем, что происходит, после.
– И это работает.
– Да, и как долго, а? – Насмешливо выгибаю брови. – И насколько хорошо это сработало в прошлый раз?
Он смотрит на меня.
– Что тебе сказал Донли?
Я усмехаюсь, отводя взгляд.
– Ничего, но горничная сказала достаточно… – Я обрываю себя, хмурюсь, мои глаза возвращаются к Бишопу.
– Что? – выдыхает он.
– Горничная.
– Она не ушла оттуда, но у меня такое чувство, что парень Дэниелс не позволил ее телу сгореть. Мы бы это учуяли. Нашли ее после того, как дым ее окутал.
– Правда?
Он кивает.
Я качаю головой, не осознавая этого.
– Я… нет, я знаю, что она не ушла, но я говорю не о ней.
Он наклоняет голову.
Я смотрю вперед, размышляя вслух:
– Она была там, когда там жила моя мать, кто-то примерно ее возраста.
Я вскакиваю на ноги.
Черт. Возьми.
Я мчусь по коридору, но Ролланд преграждает мне путь в конце, а Бас хватает меня за запястье и тянет за собой.
– Что происходит? – спрашивает Ролланд, держа в руке свежий кофе.
– Я вернусь.
– Нет, нет, нет, – говорит Бишоп.
Я вырываю у него свою руку.
– Ты не можешь остановить меня.
Он подходит ближе, приподнимая темную бровь.
– О, ты думаешь, что нет?
– На этом этаже у нее десять охранников, все с оружием, – напоминает ему Ролланд. – Если она хочет уйти, она уходит.
Я складываю губы трубочкой.
Бас свирепо смотрит на него.
– Ройс ушел всего несколько часов назад, он вернется только днем. Ты оставишь его одного на все это время.
Я заставляю себя не сглотнуть.
– Теперь у меня есть телефон, Ройс может позвонить мне, Ролланд может позвонить мне, и, кроме того, он не будет один. Виктория где-то здесь. – Я облизываю губы и смотрю на Ролланда. – И у него есть его отец. Может быть, это пойдет вам обоим на пользу, спорим, вам не помешала бы личная беседа?
– Подожди. – Ролланд делает шаг вперед. – Он снова просыпался?
Я качаю головой.
– Да, но медсестра сказала, что теперь он не будет так сильно вырубаться. Может быть, немного вздремнет, но не более того.
– Могу я… – Он проходит мимо меня с надеждой во взгляде.
– Иди.
Он убегает по коридору.
Я поворачиваюсь к Басу.
– Твоя работа – оставаться
