Последний мой опрометчивый поступок. Последняя ошибка.
– Аня, – повторяет моё имя, словно раненый зверь.
Его зрачки так расширены, что, кажется, не осталось в глазах ночной синевы. Лишь поглощающая меня тьма и бездна. И я, как перед прыжком в неё, задерживаю дыхание и бросаюсь в омут.
Мои пальцы на его ремне приходят в движение.
Не могу говорить. Язык прилип к нёбу. Ни словечка не в состоянии произнести.
Вместо этого едва слушающимися пальцами я тяну вниз собачку молнии. Ощущая на себе его тяжёлый взгляд. Теперь я хочу его по-другому.
Снова с его губ слетает моё имя, когда я опускаюсь на колени. Мне нравится смотреть так на него. И моё положение сейчас вовсе не знак подчинения. Я вижу в глазах одержимость и огонь, в котором он же и горит. Огонь, который сжигает его дотла. А я лишь подбрасываю в него поленья.
Глажу выпуклость под боксерами, глядя в эти черничные глаза. Он едва дышит, рот приоткрыт от шока. Я сама едва отдаю отчёт своим действиям. Удивляюсь собственному поведению.
Стягиваю ткань белья по его напряжённым бёдрам. Сжимаю член пальцами. Сосредоточенно, как отличница на уроке, стремящаяся получить пятёрку. Чувствую его реакцию на каждое моё прикосновение. Кажется, он готов кончить, если я ещё чуть сильнее сожму его член. Но оттягивает удовольствие. Сдерживается. Не даёт себе разрядиться, чтобы дольше наслаждаться этой картинкой.
Я смотрю в его глаза и улыбаюсь, ощущая власть над мужчиной. Не знаю, что будет завтра. Но сейчас он в моих руках.
Трусь об него, как кошка. Мне нужно втереться в его кожу, проникнуть под неё, залезть в его сердце. Свернуться там клубочком и жить.
При любом движении острые соски задевают ткань платья, доводя меня до исступления. Касаюсь его тела, и становится лишь невыносимее. Болезненней.
Облизываю его возбуждённую плоть, скользя языком по нежной кожице. Втягиваю в лёгкие его запах. Он наполняет меня пороком. Раскрепощая. Развязывая все путы, что сдерживали всю жизнь. Я забываюсь. Нет больше милой Анечки.
Сейчас нет ни плохого, ни хорошего. Ни рамок, ни устоев. И точно нет границ приличий. Я могу делать всё, что хочу. С ним.
Головка члена для меня стала путеводным маяком. Я тянусь и стремлюсь к ней всем своим существом. Вбираю в рот, испытывая порочное удовольствие. От процесса. Мне нравится его вкус и запах. И я жадно слизываю его, всасываю в себя. Слюна скапливается, когда вбираю слишком глубоко. Когда головка, лаская нёбо, проходит в самое горло, расширяя его.
Мои глаза закрыты. Я будто в трансе благодаря Якубу. Краем сознания понимаю, что по подбородку течёт слюна. Что воздуха не хватает, а мужчина, недавно нежно перебиравший пальцами мои волосы, мягко надавливающий на затылок, вжимает мою голову в свой живот.
Я не противлюсь, ощущая, как он кончает и отпускает меня. Судорожно глотаю губами воздух. Смаргиваю слёзы, появившиеся на ресницах. Кажется, ещё пару секунд я ничего подобного не замечала. Горло немного саднит, но не обращаю на это внимания. Слизываю беловатую жидкость, как ненасытная кошка. Стыд так и не вернулся. Румянец не душит. Голова пустая. Мыслей нет. Только потребности.
Знаю, что в моих глазах лишь голодный блеск. Я своего ещё не получила. Сквозь трусики по бёдрам стекает моё влажное возбуждение. Горячее. Скользкое. Оставляющее липкие следы. Жар разгорается с новой силой. Дышать всё сложнее. Глотаю воздух, но его всё равно не хватает. Отчаянно мало. Мне нужны его губы, чтобы втянуть через них кислород. Чтобы жить.
И когда Якуб приходит в себя после мощного оргазма, он поднимает меня за плечи. Накрывает мои губы своими, затягивая меня всё дальше в воронку. Туда, откуда я уже не вернусь. Влажно скользит по моему языку. Трахает своим мой рот. Как недавно членом. Грубо. Резко. Так, как надо.
Отрывается нехотя, переводя дыхание, и окидывает мутным взором помещение. Будто сам не знает, где мы находимся. Дезориентированный. Глаза шальные. Тёмные. И тоже, как и у меня, всё ещё не насытившиеся.
– Блядь, Аня, – удивлённо произносит он, возвращая взгляд ко мне и словно не узнавая. И я сама себя, похоже, совсем не знаю.
– Что? – тихо выдыхаю, коленки стали слабыми от желания, не могу стоять на ногах, едва не падая на него.
Якуб крепко держит. Притягивает сильной рукой к себе. Рассматривает. Узнаёт другую часть меня. Знакомится с ней. Должно быть, что-то тёмное во мне тоже есть.
Я немного напрягаюсь. Пугаюсь. Даже несмотря на все свои планы, теряюсь в страхе. А вдруг такая Я не для него. Вдруг его привлекала лишь моя мягкость.
Я ощущаю его тяжёлое дыхание. Ещё бешеное биение сердца, которое даже не думает замедляться. Вижу сумасшедшие, дикие глаза. Они смотрят на меня, и я пропадаю. Он тоже себя сдерживал со мной и теперь получил карт-бланш.
Якуб
Кровь била в висках. Пульсировала. Перед глазами всё плыло. Мозг плавился от полученного удовольствия и не хотел работать.
Девушка выглядела такой растерянной. Смотря на меня огромными, переполненными желанием глазами. Как в ней уживалась невинность, из-за которой я лишний раз боялся до неё дотронуться, и огонь, опалявший мои пальцы, стоило коснуться её кожи?
– Такого подарка я не ожидал, – выдыхаю, силясь не расплыться в улыбке. Не рассмеяться. Не спугнуть её. Потому что, кажется, одно неловкое движение, и она сбежит. Рассеется в воздухе, и мне останется только разводить руками.
– Хэппи бёздей ту ю, – тихо прошептала девчонка, всё так же не шевелясь в моих объятиях, мешая мне держать себя в руках.
Я ощущал на своей коже её рваное дыхание, почти слышал, как быстро стучит сердце в груди. Провел руками ниже, скользя по тонкой ткани платья в направлении ягодиц.
Мне нравилось наблюдать в её глазах отклик на мои действия. Пламя, что вновь становится выше, поднимаясь к самому небу. Грозя сжечь меня дотла. Выжечь всю кровь из вен. Опустошить.
Опускаюсь к её бёдрам, заставляя её обнять меня руками и сжать мой торс ногами. Она понимает всё без слов. Обхватывает пальцами мою шею и смотрит выжидательно.
Между нами уже всё было. Секс, которым мне хотелось её запятнать. Испачкать собой так, чтобы мнимый муж и на километр к себе не подпустил. А выбросил к моим ногам. Чтобы я мог делать с ней всё, что захочу.
И тогда мне было совершенно безразлично, что она носит чужую фамилию, а где-то в детской её ждёт ребёнок. Если бы я только знал,
