(не)моё чудовище (СИ) - Деметра Фрост

глубоко вбирая в себя свежий (опять-таки - относительно) воздух. Отвлеченно досадуя на себя на тему “надо было все-таки вызвать такси!” и поспешно перебирая обутыми в ботильоны на шпильке ногами, я очень спешу к центральному входу и практически не обращаю внимания на окружающие меня людские потоки.

Ох, не зря меня Светлана Аркадьевна предупреждала! “Смотри по сторонам, - говорила она, - Ты нам нужна здоровая и полная сил!”

Но я же торопыга! Еще и не в самом лучшем расположении духа торопыга!

Вот и получаю я за свою поспешность по полной программе!

Нет, машина меня не сбивает, слава Богу. Однако, выскочив на парковку, я едва-едва не попадаю под колеса резко затормозившего черного страшилища - и инстинктивно делаю не то ласточку, не то перепуганного осьминога, который категорически отказывается так некрасиво и позорно погибать. То есть - руки и ноги в разные стороны, на физиономии - выражение глубокого ужаса и полное разочарование в полной несправедливости моей горе-судьбы.

Не справившись ни с собственной координацией, ни с гравитацией, я, споткнувшись и шарахнувшись в сторону, вполне себе ожидаемо не только громко матюкаюсь, но и не самым красивым образом валюсь на бок. Больно ударяюсь бедром об асфальт, матюкаюсь еще раз и тут же болезненно стону от пробившей лодыжку боль.

Определенно, неудачный день! А ведь только первая половина дня! Что ж меня ждет дальше? Неужели что-то еще похуже?!

Разумеется, я пытаюсь подняться. Но, как пьяная, не могу найти ни опору, ни сил упереться в землю. Определенно, неловкая ситуация… Из-за этого сильнейшая злость внутри меня вспыхивает огнем и с силой толкает в грудь и в горло, вызывая приступ тошноты и неконтролируемый поток слез.

Жалкая!

Дурная!

Несчастная!

Эх, Самойлова, Самойлова…

Но мир не без добрых людей, и это хорошо. И кто-то крепко и надежно подхватывает меня под локотки и уверенно поднимает вверх и продолжает удерживать, пока я выравниваю собственное тело.

Я облегченно вздыхаю и, оборачиваясь, жарко благодарю своего неожиданного благодетеля:

- Спасибо! Вы очень лю…

Правда, фразу я не заканчиваю и проглатываю ее окончание, вытаращив глаза на бородатое, криво улыбающееся лицо, которое трудно спутать с кем-либо еще, кроме как…

Самойлов, мать его!

Лев Маркович, скотобаза этакая!

Очередное ругательство срывается с моих губ раньше, чем я успеваю его воспитано остановить. Но оно вызывает у чудовища лишь еще более кривой и немного восторженный оскал, будто ему понравилось то, как я матерюсь.

Но не это самое страшное!

Страшно то, что, почувствовав близость тела чудовища, знакомую крепость его объятий и крышесносящий и ни с чем не сравнимый аромат его туалетной воды, я теряюсь. А еще вспыхиваю. И от стыда (неприятно так опростоволоситься на глазах знакомого тебе человека), и от болезненного спазма внизу живота (далеко не целомудренного происхождения).

Жуть-то какая! Да ведь это напоминает какое-то кино! За что же мне такое счастье?!

- … за любезность, - позорно икнув, в итоге выдаю я хрипло, - Можете меня пустить, Лев Маркович.

- Ты в порядке, девочка? - тихо и проникновенно спрашивает чудовище.

- Жить буду. Это ваша машина меня чуть не сбила?

- Моя.

- Ясно… Пустите, говорю.

Смирнов морщится, но отпускает. Правда, перед этим сжимает мои локти чуть сильнее и на секунду прижимает к своему торсу, чем вызывает у меня целый табун мурашек по коже. И вполне ожидаемый и не самый приятный нервный вздох.

И опять - это похоже на кинцо - третьесортное и проходное. Романтично-сопливое и с привкусом наивных девичьих фантазий.

Такое посмотришь и забудешь. За редким-редким исключением. Но под особое настроение - иногда очень хорошо заходящее.

Жаль, что я не в этом самом настроении. И поддаваться его мрачно-страстному и жадному обаянию не имею никакого желания.

Или все-таки имею? Особенно беря во внимания мои сегодняшние ночные фантазии на больную, то есть нетрезвую голову?

Ой-ёй… Это я что - только что губу облизала? Блин-блинский… А у Смирнова вон как взгляд потемнел, - превратился из серого в практически черный! Ужас ужасный!

Но - очередной спазм скручивает внутренности, и я, ошеломленная, делаю шаг назад. И тут же вскрикиваю от пронзившей лодыжку и заднюю сторону бедра боли, опасно накреняюсь и снова оказываюсь в мужских объятиях.

И хотя возбуждение опять накатывает на меня обжигающе-горячей волной (я не могу его ни удержать, ни контролировать), я тем не менее умудряюсь удержать серьезное выражение лица и просящийся на щеки яркий румянец. Потому что ничего хорошего в том, чтобы продемонстрировать мужчине ненормальную реакцию своего тела, нет.

Да и глупо с моей стороны так эмоционально переживать нашу близость. Он всего лишь помог мне удержать равновесие!

- Похоже, ты травмировала ногу, - говорит Смирнов, красноречиво поглядев вниз. - Красивые туфли.

- Ботильоны, - на автомате поправляю я, - Спасибо. Все нормально, не стоит беспокоиться…

- Ты не сможешь идти сама.

- Конечно, смогу! - возмущаюсь я, - Это всего лишь небольшое растяжение, экая невидаль… Ой!

А кинцо-то продолжает форсировать, черт возьми!

Потому что Смирнову опять плевать на мои слабые трепыхания. Конечно! Он ведь такой огромный! Даже я, со всем своим лишним весом, кажусь почти крошкой! И потому с такой легкостью он подхватывает меня под коленки и взметает вверх, будто во мне нет всех тех килограммов, которые Махловский так настойчиво убеждал меня скинуть.

Я взвизгиваю и инстинктивно обхватываю толстую шею чудовища руками. Непроизвольно прижимаюсь и задерживаю от восторга дыхание.

Потому что это охрененное ощущение! Крепкие мужские объятья… Терпкий мужской запах… И сила! Боже, сколько же в нем силы и уверенности! И потрясающей властности, от которой так кружит голову…

Махловский же тоже властный. Но, как оказывается, эта самая властность бывает разной. Чудовищу плевать на мои слова, но только потому, что я действительно травмирована и вряд ли могу справиться сама, без помощи. И так ведь было всегда! Проглядывая невесть почему вспыхнувшие картинки нашего недолгого общения со Львом, я не могу не отметить, что он беззастенчиво совал свой нос во все мои дела. Но при этом встревал в самый, как оказалось, подходящий момент.

Вот и сейчас. Да, данная сцена очень напоминает кадр из фильма, но ведь это не больше, чем помощь пострадавшей женщине, правда?

Смирнов подходит к своей машине, а выскочивший с водительского места парень в черном костюме тут же учтиво открывает заднюю дверь. Мужчина без какого-либо труда складирует меня на упругое кожаное сидение, и сам, обойдя машину позади, садиться рядом.