— Тогда у вас все получится, — сказала я и позволила ему снова покрутить меня.
Николас посмотрел через мое плечо и сказал.
— Что ты сделала с моим кузеном, и где я могу это купить? — я повернулась и увидела Гарри, который пил шампанское в баре и смотрел в нашу сторону, совершенно не обращая внимания на людей, собравшихся вокруг него для беседы.
— Я понятия не имею, о чем ты, — сказала я, не в силах перестать смотреть на Гарри.
— О, черт возьми. — Николас увел меня с танцпола и вернул Гарри. — Не так уж весело, когда твой партнер все время смотрит на кого-то другого. — Николас подмигнул мне, схватил другую женщину и потащил ее на танцпол.
Гарри притянул меня к своей груди. Мы еще немного потанцевали, не обращая внимания на вопросы и пристальные взгляды гостей. Шампанское бурлило в моих жилах, фальшивые звезды сверкали, а Гарри не отпускал меня весь вечер.
Когда зазвучала медленная песня, я встала на носочки и прошептала.
— Займись со мной любовью. — Гарри поднял голову от моей шеи и встретил мой взгляд. — Уведи меня отсюда и займись со мной любовью, — повторила я.
Гарри взял меня за руку и повел через толпу к лестнице. Мы направились к моей комнате. Когда прошли мимо нее к двери в конце коридора, он повернул ручку. С румянцем на щеках он признался.
— Моя комната.
— Рядом с моей.
Пожав плечами, он сказал.
— Мне нужно было, чтобы ты была рядом. — Сбросив с себя и с него маску, я прижалась губами к губам Гарри, и мы прошли в его спальню, закрыв за собой дверь. Гарри снял туфли и повел меня к кровати. Он осторожно положил меня на матрас, и я уже чувствовала, что этот момент был другим. Не было ни шуток, ни игривых подколок. Это были он и я, наши истинные сущности, наконец-то вместе.
Не разрывая зрительного контакта, Гарри снял пиджак, а затем и рубашку. Я вздрогнула, увидев его рельефную грудь и торс, и не отвела взгляд — ни разу, — пока он стягивал брюки и забирался на кровать.
Гарри целовал меня. Он целовал и целовал меня до тех пор, пока мои губы не распухли, и я полностью не утонула в нем. Его рот переместился к моей шее, и я подняла волосы, когда его пальцы нашли завязки моего платья. Тонкая ткань упала с моей груди и растеклась по бедрам. Его рот осыпал поцелуями мою шею, грудь и живот. Дыхание прерывалось, а тело горело, опаляемое каждым прикосновением его губ к моей коже.
Гарри стянул с моих ног платье, а вслед за ним и трусики. Он снова переполз ко мне, и мы оба оказались обнаженными, открытыми и свободными.
— Я люблю тебя, — сказал он с дрожью в голосе. Как будто боялся, что ему откажут.
— Гарри, — прошептала я и обхватила его лицо руками. — Я тоже тебя люблю. Так сильно, что едва могу это вынести.
Он снова поцеловал меня; он целовал меня и целовал, пока у меня не перехватило дыхание. Его рука двинулась вниз по моему телу, легкая, как перышко. Я раздвинула ноги и откинула голову назад, когда он коснулся меня. Я застонала, звук эхом разнесся по комнате. Я почувствовала твердость Гарри на своем бедре и, положив руки ему на спину, направила его между своих бедер. Его губы оторвались от моих, и, глядя мне в глаза, он медленно вошел в меня. Я выгнула спину, грудью коснувшись его груди.
Рот Гарри переместился на мою шею, и я откинула голову назад, когда он руками обхватил меня и прижал к себе как можно ближе. Он раскачивался взад-вперед внутри меня, не произнося ни слова. У меня никогда не было такого, никогда не было так медленно, страстно и напряженно. Я поняла, что это потому, что до этого, до Гарри, я никогда не занималась любовью. Потому что никогда не любила так, как сейчас.
Любовь. Я любила его. Так сильно, что это пугало.
— Фейт. — Руки Гарри переместились на верхнюю часть моей спины. Он увеличил темп, его толчки становились все быстрее и быстрее, на нашей разгоряченной коже выступили капельки пота. Я прижалась к нему, обхватив руками его голову, и почувствовала, как мой оргазм нарастал, все выше и выше. Потом мое тело замерло, наполненное таким сильным наслаждением, что глаза закрылись, и я закричала, конечности стали невесомыми, а кости — просто воздухом. Гарри напрягся и с тихим стоном кончил в меня. Я вцепилась в его волосы, когда он мягко раскачивался взад-вперед, пока не издал громкий выдох и не прижался ко мне лбом.
Он облизал губы и прошептал.
— Я люблю тебя, Фейт. Я так сильно люблю тебя, черт возьми. — Он тяжело дышал, борясь за воздух.
— Я тоже тебя люблю, — повторила я, и признание заполнило ту часть меня, о которой я даже не подозревала. Гарри скатился с меня и заключил в свои объятия. Я рассматривала богатую красно-золотую обстановку и впечатляющую кровать с балдахином, на которой мы лежали. — Так вот как это будет? — сказала я, мой голос был едва слышен.
— Что? — тихо сказал он, чтобы не нарушить хрупкий мир вокруг нас.
— Быть с тобой. — Я впитывала тепло его груди и руки, обхватившей мою талию. — Заниматься с тобой любовью… просыпаться с тобой… любить тебя с этого момента.
— Да, — сказал Гарри, и я закрыла глаза. — Все может быть именно так. — Из бального зала все еще доносилась музыка, и я позволила звукам скрипок и виолончелей погрузить меня в сон. Когда меня поглотила темнота, Гарри поцеловал меня в макушку и прижал к себе еще крепче. — Я хочу, чтобы все было именно так.
Когда я проснулась от солнечных лучей, проникающих в окна, на подушке, на которой спал Гарри, лежала еще одна записка.
«Фейт,
Нет слов, чтобы описать, что значили для меня эти несколько дней и, конечно же, прошлая ночь.
Я хочу, чтобы ты была со мной. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной до конца моих дней. Но я понимаю всю масштабность этих желаний. К миру, в котором я живу, как я уже говорил, нельзя относиться легкомысленно. Проснувшись сегодня утром, я был счастлив как никогда в жизни. То, что ты была в моих объятиях, то, что ты знала обо мне все, что только можно знать, стало освобождением. Настоящей свободой. Никаких масок, никаких переодеваний, только мы. Для меня это идеально.
Знаю, что сегодня утром ты улетаешь в Нью-Йорк. Я последую за тобой сегодня вечером. Пожалуйста, подумай обо всем, что я сказал. Пожалуйста, удели этому столько времени, сколько тебе нужно, я не буду тебя подгонять. Ты знаешь мои чувства. Я люблю тебя как никто другой, и эта истина останется со мной до самой смерти».
Я перевернула бумагу, и мое сердце остановилось.
«Опубликуй статью, Фейт. Я дал Салли указания опубликовать все, что ты пожелаешь, в качестве большого материала «Визаж». С моей стороны было неправильно разрушать твою мечту. Я только прошу тебя переключить внимание в статье на меня, теперь, когда ты знаешь правду. Ты заслужила это, Фейт. Ты прекрасный автор.
Я люблю тебя бесконечно,
Твой и только твой,
Гарри».
Слеза упала на страницу, размазав чернила. Опустившись на кровать и прижав письмо к груди, я надела вчерашнее платье и пошла в свою комнату. Я собирала вещи и продумывала все до мелочей.
Когда мы сели в самолет, и он выровнялся, я поняла, что должна делать. Поэтому достала свой ноутбук и открыла новый чистый лист. Я писала всю дорогу до Нью-Йорка, со слезами на глазах и любовью в сердце.
Когда самолет совершил посадку в аэропорту Кеннеди, я почувствовала, что изменилась, и новая статья оказалась как нельзя кстати. Я снова перечитала записку Гарри и всю дорогу домой держала ее в лифчике близко к сердцу.
Когда ты была в моих объятиях, когда ты узнала обо мне все, что только можно знать, это стало освобождением. Настоящая свобода. Никаких масок, никаких переодеваний, только мы. Для меня это идеально…
Совершенство. Я была уверена, что именно таким и был Гарри Синклер.
По крайней мере, он был совершенен для меня.
Глава двадцать первая
Я снова проверила свой телефон. От Гарри по-прежнему ничего не было. Я провела утро и большую часть дня составляя и переделывая статью. Сегодня она должна была выйти в печать. Как только Салли подписала ее, я отправила копию Гарри.
