— Ну, — наконец выдавила она, — все это — цепь сплошных недоразумений. Во-первых, гостиница закрыта на Пасху. Во-вторых, я не работаю здесь; я племянница мадам Арно и тоже приехала, чтобы спокойно отдохнуть. В-третьих, не было никакой атаки — во всем виновато ваше мужское тщеславие и буйное воображение.
Она сделала паузу, чтобы передохнуть.
— Я ничего не знаю о вас и знать не хочу. Я умираю с голоду. Я только сегодня приехала из Лондона, и у меня с утра маковой росинки во рту не было. Предлагаю закончить обед, потом перейти в гостиную, выпить там кофе и окончательно объясниться.
Он слушал ее с возрастающим удивлением, а потом спросил;
— Так вы действительно племянница мадам Арно? Было бы проще, если бы вы сказали, как вас зовут.
— Я — Кэтрин Лавелл.[7] — представилась она. Он тяжело опустился на стул и прикрыл глаза.
— Вам это кажется странным? — спросила она, набрасываясь на пиццу.
— Странным? Конечно, нет, — неожиданно спокойно ответил Уилл. — Жизнь вообще странная штука, вы не находите? Впрочем, вы правы — надо отдать должное вкусной еде. Последние десять дней мне пришлось довольствоваться больничной кормежкой, а после нее пицца выглядит очень соблазнительно.
Он скривился и снова приложил ко рту салфетку.
— Пицца настолько аппетитна, что даже смертельно раненый не может от нее отказаться.
Их взгляды встретились. Темные глаза Уилла искрились смехом. Щеки Кейт вновь вспыхнули. На сей раз непонятно почему.
— Ну что, забудем эту маленькую историю? — спросила она.
— Если хотите, можете забыть, — загадочно ответил он. — Мне это будет сделать не так легко.
Он с аппетитом принялся за еду, не дав Кейт времени ответить, и никто не проронил ни слова, пока сковородка не опустела.
Это был день сюрпризов. Раньше Кейт и в голову бы не пришло, что спустя полчаса она будет сидеть у камина в уютной гостиной и потягивать кофе, дружески беседуя с Уиллом Рэйвеном.
Она объяснила ему все. Они даже прошли в, контору и вместе порылись в регистрационных книгах.
— Так вы говорите, заказ на четырнадцатое марта? — переспросила Кейт. — Может быть, он оформлен на имя вашей жены?
Уилл оторвался от книги и, посмотрев на девушку искоса, бросил:
— Я не женат.
— О, — только и смогла вымолвить Кейт. Вдруг она ткнула пальцем в строку. — Вот оно! «Уильям Рэйвен. Четырнадцатое марта. Отдельная комната с ванной на четырнадцать дней». Сегодня как раз четырнадцатое. Идиотка секретарша, конечно, забыла, что гостиница будет закрыта.
Кейт раздраженно захлопнула книгу.
— Тетя собиралась избавиться от этой неумехи. Она уехала отсюда сильно взвинченная. Я ужасно волнуюсь за нее.
Они вернулись в гостиную, расположились у огня, и Уилл Рэйвен в жалостных тонах описал муки его пребывания в больнице со, сломанной лодыжкой.
— Случилось это по глупости — я был чертовски неосторожен.
— Не стоит так ругать себя, — утешила Кейт. Она откинулась в широком кресле, ощущая приятную расслабленность. — Это может случиться с каждым, в любую минуту.
— В самом деле?
Он лениво поглядывал на нее из кресла, стоявшего по другую сторону широкого кирпичного камина.
— Ну да, с каждым англичанином, который во Франции начинает слишком лихо водить машину.
— При чем тут это? Я сломал ее совсем не из-за машины, — возразил он, указывая на ногу.
— Ах, — спохватилась она. — Я думала… Я все еще путаю вас с Пьером Будэном. Мне сказали, что он попал в автокатастрофу.
— О, мое маленькое невезение было далеко не так драматично. Я просто слегка повздорил с пауком.
— С кем, с кем? — пискнула Кейт.
— С черным пауком, у которого были короткие лапы и здоровенное волосатое туловище. Однажды ночью он повис на потолке как раз над моей кроватью, — вздрогнул Уилл. — Ненавижу пауков — при одном их виде у меня темнеет в глазах.
— Ах, какой ужас! — Кейт и не думала смеяться. Она не видела ничего смешного в том, что Уилл боялся пауков; наоборот, ей понравилось, что он так легко признался в своей слабости. Это делало его нормальным, живым человеком. — И что же было дальше?
— Как последний дурак, я вскочил на тумбочку и прихлопнул его. Он шлепнулся на кровать, а я — на пол. Бац! Конец истории.
— Ох, бедняжка! — посочувствовала Кейт. — Представляю, что вы пережили. Я сама до смерти боюсь всяких жуков.
Он засмеялся. У него был приятный смех грудной, глубокий.
— Тогда фермерство нам не подойдет. Мы поищем себе другое занятие.
Конечно, это была шутка. Они смотрели друг на друга, и слово «мы» казалось вполне естественным, но с другой стороны… Можно было подумать, будто они действительно строят планы предстоящей совместной жизни.
Кейт, дурочка, очнись, не обращай внимания на это «мы», ты знакома с ним всего лишь пару часов… Она поставила чашечку и сказала:
— Шутки шутками, но надо что-то придумать. Что вы собираетесь делать?
— Делать? Ничего я не собираюсь делать, мне и так неплохо.
— Я имею в виду, куда вы поедете? Вы должны поискать другую гостиницу. Вам нельзя здесь оставаться.
— Почему?
Кейт внезапно заволновалась. У нее задрожали РУКИ.
— Во-первых, гостиница закрыта на Пасху. Заниматься постояльцами некому.
— А во-вторых?
Он внимательно смотрел на нее, приподняв черные брови.
— Ну… Я думаю, это понятно. Я здесь одна, и не следовало бы…
— Не следовало бы доверять мне после этой сцены на кухне? Даже если я клятвенно пообещаю вести себя… э-э… респектабельно?
Кейт вспомнила, как она лежала у него на коленях, крепко прижатая к худому, жилистому телу, и кровь снова бросилась ей в голову. Такого с ней еще не было. Никто не смел лапать ее так, как этот мужлан. Прощальные поцелуи Эдварда были приятны, но прохладны — о да, уж Эдвард-то умел держать себя в руках. Ничего волнующего, ничего возбуждающего. Ничего похожего на то, что она ощутила в железных объятиях Уилла Рэйвена.
Со всей холодностью, на которую была способна, она сказала:
— Откуда я знаю, можно вам доверять или нет? Вы здесь чужой.
Она произносила эти жестокие слова, а в мозгу стучало: не правда, он не чужой, нет, у меня такое чувство, словно я знала его всю жизнь…
Это было смешно, это надо было немедленно прекратить, и в ее распоряжении оставался только один выход.
— Кроме того, я помолвлена… почти, — слегка запнувшись, произнесла она.
Уилл не отводил глаз от ее лица.
— И ваш «почти жених», конечно, не одобрил бы этого?
— Эдварда хватил бы удар, — не колеблясь ответила она.
