— Вас еще что-то интересует, мистер Фэлкон?
— Все, — ответил он мягко.
Неожиданно он повернулся и направился к двери, удивив ее бесшумной быстротой своих движений.
— Я оставляю вас, чтобы вы могли устроиться, — сказал он, открывая дверь. — Сию минуту доставят ваш багаж. Не стесняйтесь звонить мне, если вас не устроит обслуживание.
— А нет ли у вас случайно имени, мистер Фэлкон? — окликнула его Лесли, когда он уже был в коридоре.
— Да, Лесли. — Он повернулся, чтобы одарить ее короткой, но сияющей улыбкой. — Меня зовут Флинт[1].
— Ну что же, подходящее имя.
Хотя она произнесла это тихо, все же услышала звук его одобрительного смеха, когда он закрывал за собой дверь, оставляя Лесли в этом элегантном номере, отделанном в красных, черных и серебряных тонах.
Эта женщина опасна.
Эта мысль заставила Фэлкона похолодеть, когда он вставлял пластмассовую карточку в щель в стене. Опасна? Для него? Задумчивая улыбка заиграла на его губах. Нет, такой женщины не существует…
Двери лифта мягко открылись, прервав мысли Фэлкона. В лифте он отодвинул манжету своей белой французской рубашки и взглянул на золотые часы, измеряя свой пульс. Пульс был учащенным.
Поморщившись, Фэлкон нажал нужную ему кнопку и проследил, как закрылись двери лифта. Он направлялся на совещание, когда заметил, как Лесли стремительно вошла в зал. Ее царственная осанка ошеломила его, так сильно было впечатление от ее очаровательного, изящно вылепленного лица, обрамленного копной рыжих волос.
На секунду, которая показалась ему вечностью, Флинт остановился и замер. Пристально вглядывался в ее лицо, захваченный властной жаждой… чего? Хоть и несколько бледная, кожа у нее была прекрасной. Ее живые, ненакрашенные губы вызвали в нем трепет. Ее волосы вспыхивали, словно пламя, и его руки тянулись к ним, желая ощутить их шелковистое тепло. А ее глаза! Молчаливый стон сдавил ему горло. Ее глаза были цвета летней лужайки, такой зовущей, манящей…
Это бесконечное мгновение, растворенное во времени, заставило Флинта пережить дотоле неведомое ему ощущение. Он совершенно забыл о совещании, которое он назначил. Без колебаний он ринулся, чтобы перехватить Лесли, намеренно заставив ее столкнуться с ним. Его до сих пор охватывала дрожь при воспоминании о кратком прикосновении к ее телу.
Пульс резко опередил размеренное тиканье золотых часов. Губы Флинта сложились в мрачную линию. Проклятье! Он желал эту рыжеволосую ведьму! Его тело напряглось от возбуждения. Он почувствовал горячий и стремительный ток своей крови. Он хотел, он жаждал…
Флинт сжал свои длинные, тонкие пальцы, втиснув их в ладони с такой силой, что костяшки побелели под его медной кожей. Спокойно. Спокойно. Флинт заставил себя дышать медленно, глубоко, как заклятие повторяя про себя одно это слово. И он успокоился еще до того, как двери лифта распахнулись на этаже, где был расположен конференц-зал.
На его губах появилась удовлетворенная улыбка, он вышел из лифта и зашагал по широкому коридору. Еще не родилась женщина, которая смогла бы поймать этого Сокола, заверил он себя.
Воспоминание о его глазах преследовало ее.
Лесли вздрогнула. Флинт. Что такое было в его глазах? — подумала она, беспокойно направляясь к окну. Глаза Фэлкона видели слишком много, не выдавая ничего. Цвет — какого они цвета? Лесли нахмурилась. Серые, решила она. Глаза у Фэлкона серые, темно-серые… за исключением тех странных моментов, когда они кажутся синими, темно-синими или почти черными.
Лесли улыбнулась уголками рта. Глаза Фэлкона не поддавались определению — во всяком случае, сейчас. Возможно, позже, когда она лучше узнает его…
От этих мыслей она чуть не задохнулась. О чем она думает? Она не намерена узнавать Фэлкона! Этот мужчина похож на хищника. Лесли вздрогнула, представив его себе. Однако, как она ни старалась убедить себя, что ее дрожь вызвана его пугающей внешностью, она не могла не признать, что в ее реакции присутствует немалая доля чувственного возбуждения.
Смущаясь от таких мыслей, Лесли резко повернулась и почувствовала, что ее позвоночник одеревенел. Ей необходимо убраться не только из этого номера, но и из самого отеля. Но сначала ей нужно найти свой багаж.
В поисках телефона ее взгляд остановился на красном с золотом аппарате, стоящем на черном лакированном столике у роскошной, обтянутой бархатом тахты. Номер вызывающе декадентский, подумала она, нахмурившись. С презрительной гримасой Лесли направилась к столику. Она потянулась к красной трубке, когда в дверь мягко постучали и спокойный голос проник через ее панель:
— Портье, мадам.
— И ни минутой раньше, — пробормотала Лесли. Выпрямившись, она отвернулась от столика как раз в ту минуту, когда телефон зазвонил. Черт возьми! Лесли взглянула на телефон, потом на дверь, потом снова на телефон, который продолжал звонить. Потом она с досадой вздохнула.
— Войдите! — прокричала она портье. Дверь открылась в тот момент, когда она подняла трубку.
— Да? — нетерпеливо сказала она в трубку, делая знаки портье, чтобы он подождал.
— Вам доставили ваши чемоданы? При звуке мягкого голоса Фэлкона Лесли потеряла способность соображать. Дрожь пробежала по ее спине. Хотя вопрос был совершенно житейским, его волнующий тон, казалось, намекал на столь изысканные наслаждения, что о них нельзя было говорить вслух.
— Да, только что. — Лесли тщательно старалась скрыть дрожь в голосе и не услышала, как дверь за портье закрылась.
— Хорошо.
Лесли вцепилась в трубку. Как это ему удалось вложить столько чувственности в такое простое слово, как «хорошо»? — подумала она, облизывая вдруг пересохшие губы. Боль в пальцах, судорожно сжимающих телефонную трубку, привела ее в чувство.
— Мистер Фэлкон, я…
— Флинт, — прервал он ее своим мягким, вкрадчивым голосом. — Прошу вас.
Под этим вежливым тоном скрывалась его чувственность.
Сердце Лесли учащенно забилось, дыхание стало поверхностным. Конвульсивно сглотнув, она открыла рот, чтобы сказать ему, что она немедленно покидает отель. Фэлкон опередил ее:
— Лесли? — Его голос прозвучал уже не так мягко и ровно.
— Да? — Лесли сделала паузу, чтобы набраться смелости. — Флинт, я уезжаю… Опять он перебил ее:
— Хорошо. Большую часть дня я буду занят встречами. Шесть тридцать подойдет для обеда?
Лесли была так потрясена этим властным тоном, что все мысли вылетели у нее из головы. Его самоуверенность была невероятной. По мере того как она приходила в себя, бешенство охватывало ее. Неужели этот человек воображает, что ему достаточно дышать, чтобы привлечь ее внимание? Хуже того, он, похоже, убежден, что ее можно проглотить, как лакомый кусочек, просто из-за того, что он поместил ее в роскошный номер! Эти размышления подхлестнули огненный темперамент Лесли и разбудили в ней актрису.
