Прошло несколько минут, но ни Чарльз, ни Айан не произнесли ни слова. Федра нутром чуяла, что обстановка накаляется, она испугалась, что сейчас последует взрыв эмоций со стороны старого Требэниана, но тут вдруг на его морщинистом лице мелькнуло подобие улыбки и он сказал:
— Так, значит, это вчерашняя маленькая церемония заставила тебя бросить все дела и примчаться сюда? Так я и думал. Ну? Что ты хочешь сказать мне? Но имей в виду, что ты уже ничего не можешь поделать. Все абсолютно законно.
— А я и не собираюсь ничего делать, — ответил Айан. — Тем более оспаривать твое личное решение.
— Ничего бы и не вышло, — хихикнул старик. — Ангус Купер знает, что я в здравом уме.
— Уверен, что так оно и есть. В твоем возрасте было бы сумасшествием упустить шанс затащить Федру в постель, то есть под венец.
— Болтун, по тебе розги плачут, — проворчал Чарльз, но при этом у него в глазах сверкнул бесовский огонек, и Федра догадалась, что старик доволен предположением сына насчет постели: вот он, мол, каков — еще способен на такие подвиги!
— Может, ты присядешь, Айан? — спросила Федра, стараясь не смотреть на него. — Скоро будет готов ланч, а ты пока выпей чего-нибудь. Вот, оказывается, где твои таблетки, Чарльз, — сказала она мужу, нагнувшись и подобрав с ковра коробочку.
Чарльз взял лекарство и поблагодарил ее. Айан молча прошел к резному буфету, где помещался бар. Было видно, что он сердится.
Федра развернулась на каблуках и двинулась к двери, чувствуя, что оба провожают ее взглядом.
Ну ладно, ваше высокомерное высочество Айан! — подумала она. Ты хочешь завлекательную походку с сексуальным покачиванием бедер? Так ты получишь ее!
Она незамедлительно приступила к реализации этой шаловливой идеи — медленно, плавно покачиваясь, пошла прочь и оставила дверь открытой, чтобы он долго мог еще видеть ее в коридоре.
Сперва никто из мужчин ничего не говорил, потом раздался сдавленный смех Чарльза.
— Это шоу для тебя, мальчик! — сказал старик.
Федра чертыхнулась про себя и поспешила на кухню, где могла расслабиться и перевести дух. Здесь она всегда чувствовала себя хозяйкой — привычная обстановка, привычная роль. Она присела к большому дубовому столу и задумалась.
Все гораздо хуже, чем она ожидала. Где-то в глубине души она надеялась, что Айан не узнает о ее замужестве до тех пор, пока не приедут Джоан с Антоном. Но следовало предвидеть, что старый Ангус Купер не выдержит и сообщит сыну новость об отце.
Федра мечтала сперва рассказать все Джоан и спросить у нее совета. Сестра Айана все бы поняла как надо, к тому же она прекрасно представляет, насколько трудно бывает общаться с ее дорогим братом. А тут ведь придется объяснять ему причины такого необычного решения… Учитывая, что он, в отличие от Джоан, очень дорожит семейным особняком, взаимопонимания достичь будет нелегко…
Для Джоан всегда было тягостно жить в мрачноватом, по ее мнению, доме на северном побережье Корнуолла, и она мечтала уехать из Порткелли и путешествовать. Ее всегда привлекало все необычное, экстравагантное, поэтому нет ничего удивительного, что она влюбилась в красавца Антона, талантливого танцора неанглийского происхождения, и быстро вышла за него замуж.
Чарльз, придерживающийся весьма консервативных взглядов, мягко выражаясь, не одобрил выбора дочери. Особенно претила ему профессия новоиспеченного зятя.
— Он же носит чулки, — ворчал он сердито. — Ни один уважающий себя мужчина не появится на работе в чулках!
— Это колготки, папа, а не чулки, — смеялась Джоан. — И вообще, почему это тебя беспокоит?
— Потому что он твой муж, а ты моя дочь, — убежденно ответил Чарльз.
Он отказался присутствовать на венчании, поэтому Айану пришлось вести Джоан к алтарю.
Айан… Федра снова взялась за клубнику. Айан совсем другой, он любит Кайн-Клет. Уехав в Лондон после своей первой крупной размолвки с отцом из-за женитьбы на Рози Шарп, он всегда приезжал в Порткелли, как только у него появлялась возможность. Каждый визит заканчивался ссорой с Чарльзом, который никак не мог уняться, но Айан через некоторое время снова возвращался в родной дом. Вот только последний раз обида была слишком велика, и он исчез из дому на два года.
Федра переложила взбитые сливки в фарфоровую вазу, потом достала из духовки теплые булочки. Она делала все автоматически, мысли ее были заняты воспоминаниями.
Мать Федры слышала тот последний разговор между Требэнианами. Начался он как всегда с того, что Чарльз принялся корить Айана: мол, какой он был идиот, что женился на Рози, а потом посыпались упреки по поводу работы в рекламе. Для Чарльза это был больной вопрос — он так мечтал, что сын пойдет по его стопам, станет банкиром, продолжая семейную традицию, и потом возглавит «Боланс». Он никак не мог смириться с выбранной самим Айаном карьерой.
В конце концов Айан заявил отцу: не твое, черт побери, дело, каким образом я зарабатываю на жизнь, что хочу, то и делаю. Потом, по словам Эстер Пенденинг, он изо всех сил стукнул кулаком по столу и заорал, что уже семь лет является президентом собственного рекламного агентства и что дела идут прекрасно.
— И вбей наконец себе в голову, что я никогда не брошу свой бизнес ради твоей дурацкой идеи сделать из меня банкира! — в сердцах крикнул Айан и добавил, что в будущем позволит своим детям решать самим, как им поступать в жизни.
Чарльз, в те дни еще вполне здоровый и крепкий, раскричался на сына, что, мол, ни детей, ни даже жены у него нет и что ему надо было жениться на Элис Купер, дочке старого друга семьи Ангуса, а не на этой нищей потаскушке Рози, которая позарилась на его деньги. Айан ничего не ответил, вышел, хлопнув дверью, и тут же уехал.
Эстер, рассказывая Федре эту историю, тогда еще добавила:
— А что он мог возразить? Отец абсолютно прав. — Эстер сокрушенно покачала головой. — Она действительно вышла за Айана замуж только из-за денег, а он был слишком молод и неискушен, чтобы сразу разобраться в этом.
И вот после двухлетнего отсутствия Айан вернулся в отчий дом, и это обстоятельство только расстроило Федру. Она предчувствовала, что впереди ее ждет много неприятностей.
Она поставила все блюда на большой поднос и отправилась накрывать ланч в столовой. Кстати, именно столовая ее самая любимая комната в доме: из огромного французского окна во всю стену видно море — наверное, кто-то из предков Требэнианов любил море, так же как и она. Федра подошла к окну. Море было такое же бесконечное, величавое и прекрасное, каким Федра знала и любила его… Она поймала себя на мысли, что любит его, как живое существо. Но тут же спохватилась — нет времени любоваться пейзажем, надо соблюдать предписание доктора и подавать мистеру Требэниану, то есть Чарльзу, еду вовремя.
