— Правильно Захар, папа не колется, папа утром побрился, а Артем не побрился, заленился наверно, как ты иногда, когда зубы не хочешь чистить, — дядя Гриша пожал плечами, обращаясь к сыну. Мальчишка нахмурился, качая головой, и замолчал.
— Пойдем в комнату? Раз они возятся, — предложила Вера, утягивая Люду из кухни. Захар резко оторвался от игрушки, взволнованно подскочив у Артема на коленях.
— Захарушка, я пойду с Верой, в соседнюю комнату, а ты побудь тут с папой и с Артемом. Попроси папу показать тебе фокус, который он вчера тебе показывал, заодно и Артем посмотрит. Давай, Захар, не переживай, я в соседней комнате.
— Вер, давай только не долго, у нас еще дела есть.
Клинкова сначала послала воздушный поцелуй, а потом показала язык, на что Исаев только пригрозил ей здоровым кулаком.
Закрывшись в комнате, Клинкова рухнула на свою кровать, задирая ноги, не смущаясь мелькнувшего нижнего белья.
— Я так понимаю, что у тебя все хорошо? — Люда присела на край кровати, чуть похлопывая девушку по коленке и улыбаясь.
— Ага. Все просто идеально. Исаев идеальный, не поверишь…
— Да чего ж не поверить, я вижу. Как будто провинился перед тобой, а сейчас грехи решил замолить. Признавайся, хулиганка, что с мужиком сделала, м?
Они засмеялись, и тогда Люда прилегла рядом, касаясь своей головой Вериной.
— Ничего. Просто пересмотрела свое отношение ко всему тому, что происходит и поняла, что как раньше уже не получится, — Клинкова уставилась в потолок, отмечая, как в углу собралась пыль на небольшой паутинке.
— Правильно, Вер. Не зря говорят, что мужчина голова, а женщина — шея. Поласковее с ним, поуступчивее где-то и все у вас будет хорошо. Благо, что бабушка меня не слышит.
— Опять причитает?
— Еще как. Каждый день, Вер. А тут мы с ней сцепились, так она, как давай орать, что вернешься ты, когда он наиграется, а она не пустит тебя, мол, иди, живи, как хочешь. Променяла семью на мужика, бессовестная, ну и все в этом духе.
— Это на нее так похоже, — девушка хмыкнула, поджимая губы, — Только она одного понять, не может — она уже одну семью разрушила, мать с отцом быстро разбежались, так она хочет и нас развести. Я больше не допущу этот беспредел, и ей достанется, если на мозги капать будет и Исаев получит, если решит уйти.
— Правильно, свое надо держать при себе. Я тут узнала, что Гришке то, оказывается на работе, столовская повариха глазки строит, представляешь? Я ему таких пропиздонов вставила, что мама не горюй. Сказала — у нас семья, ребенок, либо как положено, либо пусть катится, на двух баб прыгать не позволю.
— О, да у вас тут нешуточные страсти кипят…
— Я тебе больше скажу: эта выдра даже домой пару раз звонила, Гришу спрашивала, а я и ей тогда пропиздонов вставила, нехрен чужих мужиков окучивать, — Люда возмущенно клацнула зубами, и резко села на кровати, — Вер, ну как это? Отпускаешь на работу и неизвестно чего ждать.
— Перестань. Он тебе только что в рот не заглядывает, такой довольный, как котяра. Поверь мне, я своего родственника знаю как облупленного. Он выпивать опять начал?
— Ты знаешь, потихоньку, да наливает. Тут у него печенка заболела недавно, пошли в больницу, анализы сдавал, пока результатов нет, но знаешь, вот прям предчувствие какое-то нехорошее у меня, — Люда тоскливо уставилась на свои руки, сложенные на коленях, а потом тяжело вздохнула, — Он выпивать начал, когда Захара забрали. Первые дня три вообще в каматозе, я даже из комнаты ему выходить не разрешала, чтоб ребенка не пугать. А он мне знаешь, что сказал? Что это у него стресс так проявляется, мол, ребенок, новый человек в семье, новая обстановка, новая жизнь, грубо говоря…
В комнату коротко постучались, и в проеме показалась голова Артема.
— Вер, заканчивай, давай, нам еще до дома доехать, собраться надо.
— Куда это вы намылились? — Люда мгновенно изменилась в лице, натягивая улыбку, выжидательно разглядывая Артема, который полностью вошел в комнату.
— Дружеский сабантуй у Андрея, отмечание успешно проделанной работы, так сказать, — Вера поднялась с кровати, поправляя платье, глядя в зеркало, — Надо там марафет навести, выбрать, в чем идти, ну сама понимаешь.
— Ох, лиса-а-а — протянула Люда, качая головой.
— Скажи, похожа? — поддакнул Исаев, за что выхватил легкий толчок в плечо.
— К бабушке зайдешь?
— Мне кажется, она не настроена на диалог… Бабушка? — позвала Вера, заглядывая в ее комнату. Нина Степановна читала газету, закинув ногу на ногу, и казалось, не обращала никакого внимания на прибавившихся в квартире домочадцев.
— Мы поехали? Или… Не хочешь ничего сказать? — Клинкова прижалась плечом к дверному косяку, наблюдая за женщиной.
— Счастливо. И в следующий раз, будь добра, приезжай в адекватной состоянии.
Вот так. На этом разговором был закончен. Вера пожала плечами, не предпринимая больше попыток выйти с бабушкой на контакт. А зачем? Она такая упрямая, делает только так, как считает нужным, не прислушиваясь к окружающим. Зачем биться в закрытую дверь, заранее зная, что тебя не впустят? Вера знала наперед — бабушка никогда не примет Артема, какой бы счастливой Вера рядом с ним не была. Потому что он другой, не подходящий под представления Нины Степановны о том, какой мужчина должен быть с ее внучкой. Хоть ты убейся — не смирится никогда. По этой же причине, Вера согласилась с тем, что ей и про новоявленного папочку знать не стоит, а все, потому что он такой же как Исаев. Они из одного теста. А значит, им уготована участь навсегда быть отвергнутыми. Только загвоздка была в том, что они оба имели свои виды на Веру, и им было абсолютно плевать, примет их Нина Степановна или нет.
3
Когда Мишка говорил о «чисто дружеском сабантуе», Вера даже и подумать не могла, что это означает набитый до отказа людьми ресторан с фанфарами, высоченной горкой шампанского на входе и утомительным ведущим, который без умолку тараторил в микрофон и постоянно придумывал какие-то глупые конкурсы.
— Что за недовольная моська, м?
Артем, уже расслабленный горячительными напитками, небрежно скинув пиджак на спинку стола и закатав рукава рубашки, руками раздирал баранину в своей тарелке. Вера, потягивая шампанское, весь вечер сверлила взглядом девушку, которая теперь пела в ресторане вместо нее.
— Она в моем платье.
— М? — Исаев вытер губы салфеткой и вопросительно посмотрел на девушку, сидящую рядом.
— Платье, которое ты мне подарил. Еще тогда. Она сейчас в нем, — Вера откинулась на спинку своего стула, закидывая ногу на ногу.
— Ерунда. Таких тряпок можно с десяток еще купить, — Артем отмахнулся, вытирая руки, наблюдая, как девушка на сцене приветливо улыбается гостям, — Если тебя это успокоит, ты в нем выглядела гораздо лучше.
— Я не понял, что у нас тут за грустная пауза? — Мишка, уже еле стоявший на ногах, опирался на Ваню, который привел друга к их столику, — Почему не веселимся, кукла?
— Грустит, что новая певичка нацепила на себя ее шмотки, — Исаев растянул губы в насмешливой ухмылке, залпом глотая выпитую водку и закусывая ее соленой помидоркой. Зимин с Сахновым одновременно повернулись на сцену, а потом снова посмотрели на Веру.
— Ну-у-у-у… подруга, что я могу тебе сказать…
— Тише, — Ваня придержал мужчину за локоть, усаживая его на свободный стул, рядом с Верой.
— Исаев сказал, что я выглядела в нем лучше, — Клинкова заинтересованно изогнула одну бровь, возвращаясь к столу.
— Базару нет. Я хотел сказать тоже самое. Вань, ну, правда, же? — Мишка выпучил глаза, прикладывая ладонь к груди, — Вер, когда мужикам действительно что-то или кто-то нравится, они не будут врать. Говорю тебе как мужик. Вань, ну прав я или нет?
— Прав, дорогой, конечно прав. Ты не устал еще? А то может машинку и домой? — Сахнов, в привычном для себя спокойствии, тоже был немного пьян, но держался прилично, можно даже сказать — целомудренно.
