— Какой домой? Ты в своем уме? — Мишка резко повернулся к другу, неловко ловя слетевшие с носа очки, — Веселье только началось, а ты хочешь, чтоб Мишка Зимин домой уехал?
— Мишань, ну, правда, ты уже тяжелый, — влез Артем, закидывая руку на спинку Вериного стула, — Завтра подыхать будешь.
— Я не понял…
— Миш, они просто о тебе беспокоятся, но если ты не хочешь, ты можешь не уезжать, они просто предложили, — Вера отставила пустой стакан и ласково погладила пальцами грубоватую, чуть обветренную руку Зимина.
— Вер… Они гасят меня толпой, видишь? — мужчина бросил злобный взгляд на друзей, а потом неожиданно вырвал свою руку из-под Вериной и шибанул кулаком по столу, так, что зазвенела посуда, — Мишка то, Мишка это, я кручусь всю жизнь, за вас за всех, а вы только и делаете, что морду воротите. Что, Зимин хуже вас, пиздодельцев? Нихуя-я-я…
— Миш… — Вера привстала со своего стула, едва покачиваясь, на что была одернута Артемом, рывком заставивший вернуться обратно.
— Мне, блять надо говорить спасибо, за то, что сидите тут, пьете и жрете, мне! Понимаете? — мужчина обхватил ладонью Ваню сзади, за шею, притягивая к себе, — Это я все сделал, когда вы ссыкливо портили свои штаны… Пусти меня, блять.
Оттолкнув со своего пути Ваню, Зимин, заплетающимся шагом направился к выходу, по пути роясь в карманах брюк.
— Я пойду с ним, а то наебнется там еще где-нибудь, — Ваня, схватив со стола тарталетку, рысцой побежал за Мишкой, оставляя Веру с Артемом вдвоем.
— Что это с ним?
— Белка пришла. Домой пора…
— Тём.
— Что?
— Пойдем потанцуем? Ну пожалуйста-а-а-а
Исаев, уперся руками в широко разведенные колени и посмотрел на девушку. Выданная захмелевшим мозгом Клинковой идея, конечно же, его не прельщала, но с другой стороны, если она хочет…
Он с грохотом отодвинул стул от стола, параллельно проведя ладонь по голове и протянул руку Вере. Она, с каким-то щенячьим восторгом подскочила, вкладывая свою ладонь в его, а потом позволила вывести себя почти в самый центр зала, к сцене, где они были на виду и их мог увидеть любой желающий.
— За тыщу верст холода да вьюга, Нам не хватает с тобой друг друга, Молчи, ничего не говори — Я знаю сама…
Вера, с нарастающим трепетом, обвила его шею руками, позволив ему прижать ее тело ближе к себе. Это было невероятное чувство, медленно покачиваться с ним в такт песне, заглядывать в глаза и делать вид, что кроме их двоих здесь больше никого нет.
— За тыщу верст холода да вьюга, Нам не хватает с тобой друг друга, Молчи, ничего не говори — Я знаю сама…
И уже было плевать, на то, что кто-то там натянул ее платье, плевать, что с улицы уже слышались крики, словно предупреждая о возможной потасовке, плевать, что на них глазели все, кто был сейчас в ресторане.
Это было странно.
Страшно, но в тот, же момент мучительно приятно.
— Странник мой дорогой, Где же ты? Что с тобой? Ты в какой неведомой стране?
Что скрывать, Вера потихоньку тлела, естественно, от сильных рук Артема, плотным кольцом расположившись на талии, к слову, пару раз съезжавших на задницу, и от осознания, что, наконец, настало, то время, когда можно больше не прятаться.
— Странник мой, мой малыш, В этот час ты не спишь, Знаю я, ты помнишь обо мне.
Все эти обжимания на публику, не ради публики, конечно, а просто потому что хочется его касаться, имели под собой довольно твердое основание полагать, что факт их нахождения вместе был серьезен как никогда.
— А у меня все идет отлично: Друзья, дела, счастье в жизни личной, Молчи, ничего не говори — Все это не так…
Да, у Исаева была другая женщина.
Московская, светская тусовка, если можно было ее так назвать, начала судачить о них, когда они впервые появились вместе на благотворительном ужине, посвященном вопросу условиям жизни детей в рамках детского приюта. Как раз в марте, когда был подписан договор на строительство такого детского дома Артемом и его ребятами. Вера знала, что это была важная встреча, а потом не менее важный ужин, на который ее пригласил Исаев. Они ничего себе не позволяли, кроме мимолетных улыбок и небрежного касаниях друг друга плечами. Но все равно она весь вечер была рядом, представленная его партнерам «Просто Вера».
— Я тоже так как и ты хотела, Свободной стать и душой и телом, Но ты это сделал за меня, Мой друг и мой враг…
А потом был его день рождения, она снова была «просто Верой» в тот момент, когда он познакомил ее со своей женой и дочерью. И пусть она пришла с Ваней, держась за его локоть целый вечер, улыбаясь и оставляя «положенные» поцелуи на щеках у законной жены, понимала — Женя в курсе, кто перед ней. Потому что Артем снова осмелился сделать это во второй раз. Только теперь осознанно, также осознанно, как и они, принявшие этот вызов и решившие бороться за свою «территорию».
— Странник мой дорогой, Где же ты? Что с тобой? Ты в какой неведомой стране?
Вера обнимала его сильные плечи, уткнувшись носом куда-то ему под подбородок, чувствуя, как он зарывается носом в ее волосы.
— Думаю со стороны мы выглядим довольно романтично, не находишь? — прошептала Вера, оставляя легкий поцелуй на мужской шее.
— Медляк на школьной дискотеке, — Артем усмехнулся, а потом вздохнул.
— Странник мой, мой малыш, В этот час ты не спишь, Знаю я, ты помнишь обо мне.
— Знаешь, насколько я счастлива?
— Даже боюсь представить.
— Вот насто-о-о-лько, — она по-детски развела руками, откидываясь назад, уверенная в том, что Артем держит ее довольно крепко и не отпустит. Захохотала, представляя, как сейчас выглядит со стороны.
Плевать.
Потому что он тоже сейчас улыбался.
Смотрела ему в глаза и боялась, что сейчас проснется и больше никогда не увидит этот ласковый прищур карих глаз и эту беспечную усмешку, которая снилась ей по ночам.
Невозможно так сильно кого-то любить… Просто нельзя. Но тот результат, который она получила в гонке за собственное счастье говорил об обратном: на каждое «нельзя» было свое «можно».
— Знаю я, ты помнишь…
Потом, когда закончилась песня и Вера, наконец, вернулась с небес на землю, увидела, что никто толком и не пялился, или просто тактично сделали вид, потому что вокруг них собралась приличная толпа таких же танцующих парочек, которые были, также заняты друг другом.
— Это довольно смелое занятие, скажу я тебе, — когда они вернулись за свой столик, Вера огляделась по сторонам, с благодарностью принимая от официанта новый бокал с шампанским и решила закосить под дурочку, — Не боишься, что кто-нибудь насплетничает Женьке?
— Все кто мог, уже насплетничал. Она давно в курсе, ну я так думаю, — Исаев пожал плечами, ковыряясь в зубах зубочисткой. Кивнув головой в знак приветствия, проходящему мимо столика мужчине, снова посмотрел на Веру, — Тебе не кажется, что уже хватит?
— То есть я прямо сейчас могу тебя поцеловать? При всех? — Вера, без лишней скромности закинула ногу на ногу, заставляя мужчину обратить внимание на интригующий разрез платья.
— Терпеть не могу, когда ты отвечаешь вопросом на вопрос, — Исаев недовольно скривился, хватая графин с водкой со стола. Хватило на неполную стопку, и тогда он потряс пустым графином в воздухе, гипнотизируя Андрея возле барной стойки. Никольский кивнул в ответ и отправил к ним Катеньку, с новой порцией.
— Я может тоже много что терпеть не могу…
— Например?
— Например, зеленый горошек. Так что насчет поцелуя?
— Я не люблю пьяных, непослушных женщин… — Артем был прерван женским хохотом откуда-то со спины, а потом ему на плечи легли ладони, некрепко сжимая.
— Тогда, наверно мне не стоить к тебе подходить, — Софа широко улыбалась, прижимаясь щекой к его макушке и обнимая его за шею, — Я сейчас тоже, пьяная и непослушная. Видите, какой Андрюша недовольный? Хотел домой свалить, а я не дала, вечер ведь только начался…
