Погребение на кладбище при церкви намного короче службы. Вокруг собирается большая толпа, Преподобный говорит несколько слов, все хватаются за свои четки и друг за друга, а гроб опускают в идеальную прямоугольную яму, которая достигает шести футов в земле.
Один за другим ближайшие родственники по очереди черпают лопатой небольшую горсть земли рядом с ямой и высыпают на опущенный гроб. Я наблюдаю, мои глаза вспыхивают за темными очками, когда жена Чада, Дорнан и его мать, бросают землю в могилу, прежде чем отступить. Теперь огромные руки Дорнана обнимают жену Чада, которая оплакивает своего мужа.
Мои руки чешутся, чтобы повернуться, загнать лопату в свежую землю, зачерпнуть ее и швырнуть в черную дыру, где тело Чада навсегда нашло свое пристанище. Только в моей фантазии гроб открыт, а он все еще жив, кричит, с открытым ртом, а я запихиваю грязь ему в горло, снова удушая его до смерти.
Это отвратительная, но странно утешительная мысль.
По мере того, как гробовщик заполняет яму, толпа расходится. В толпе я вижу Макси, третьего брата, уходящего от всех в сторону более старой части кладбища.
Кто-то ловит меня за локоть, и я поворачиваюсь, чтобы обнаружить Джейса с выражением грома на лице.
– Пошли, – говорит он, резко шагая в направлении Макси, а я, спотыкаясь, пытаюсь не отставать.
– Куда мы идем? – шиплю, изо всех сил, пока он ускоряет шаг.
– Моя машина, – говорит он, таща меня за собой.
Мы уходим от большей части толпы, которая выражает соболезнования Дорнану и жене Чада у ворот кладбища.
Проходя мимо старых надгробий, я вижу Макси, явно пьяного и писающего на могилу. Я продолжаю идти позади Джейса, чувствуя легкое отвращение, пока не вижу имя, выбитое на надгробии.
Джульетта Портленд.
Я смотрю в лицо Макси и сразу понимаю, что он не так уж и пьян, и, что он точно понимает, что делает. Он смеется, когда струя его мочи попадает на сухую каменную плиту, покрывающую мою могилу, шум стука жидкости о камень сердито ревет в моих ушах.
Мои колени подгибаются, и Джейс поворачивается, чтобы поймать меня.
– У тебя все нормально? – спрашивает он.
Я отрываю взгляд от Макси и слабо улыбаюсь Джейсу.
– Ага, – говорю я. – Эти каблуки – гребанное самоубийство для прогулок.
– Хотя выглядят они чертовски горячо, – раздался надоедливый голос позади меня.
Я поворачиваюсь и вижу Джаза, пятого брата, который смотрит на меня, положив руки на бедра. Приподняв брови смотрю на него.
– Знаю, – отвечаю я, оглядывая его с головы до ног, прежде чем посмотреть ему в лицо. – Именно поэтому и ношу их.
– Было бы круче, если бы они были всем, что на тебе надето, – ухмыляется он, раздевая меня глазами.
Он меня не пугает. Я выросла со своим отцом, президентом этого мотоклуба. Я всю жизнь имела дело с таким дерьмом, как он.
– Именно так нравится твоему отцу, – говорю я, злобно улыбаясь и подмигивая.
Джейс внезапно замечает, что Макси застегивает свою ширинку. Он переводит взгляд с мокрого пятна на моей могиле на своего брата, его руки сжаты в кулаки.
– Макс, – говорит он, едва сдерживаемым голосом, – ты только что помочился на эту могилу?
Макси смеется, поправляя штаны.
– Сука это заслужила.
Джейс взревел, прыгнув на брата так быстро, что я едва уловила это движение глазами. Он легко прижал своего более крупного, но неуклюжего и пьяного брата к земле, нанося ему серию точных ударов. Поначалу я смотрю, очарованная и странно тронутая, пока не становится ясно, что он не собирается сдаваться в ближайшее время. Я подпрыгиваю, когда рядом со мной появляется Джаз, достаточно близко, чтобы наши руки соприкасались.
Я борюсь с желанием отойти, но вместо этого остаюсь на своем месте.
– Это первый раз, когда маленький Джейсон оставил тебя одну, – говорит Джаз. – Ты можешь быть девчонкой отца, но похоже, что не один Росс готов воткнуть свой член в тебя.
Я изо всех сил стараюсь сохранять нейтральное лицо.
– Какого хрена тебе надо? – выпаливаю я, нервы на пределе.
– Сладкая, – говорит он со смешком. – Я просто говорю о том, что вижу. Мой младший брат следил за тобой, как потерянный щенок, с тех пор, как ты появилась. И я имел в виду то, что сказал про эти гребаные туфли. В ту минуту, когда Дорнан закончит с тобой, ты наденешь эти туфли, и я нагну тебя над своим байком и покажу тебе, как можно реально хорошо провести время.
Я смеюсь.
– Только через мой труп, приятель.
Он небрежно пожимает плечами.
– Это можно устроить, дорогая.
Я просто качаю головой, глядя на Джейса, который проходит мимо нас. Его руки сбиты до крови, его белая рубашка измазана красными пятнами. Я неодобрительно посмотрела на Джаза, прежде чем последовать за Джейсом.
Я закипаю, пока мы идем к машине, глаза Джаза прожигают дыру в моей голове.
Максимилиан Эрнесто Росс только что занял первое место в моем хит-листе. И Джаз, если он не будет осторожен, может оказаться следующим.
Поминки проходят не в клубе, как я предполагала, а в собственном доме Дорнана. Там, где живет его нынешняя жена – мать его пятого и шестого сыновей. Ничего особенного, одноэтажный дом в стиле бунгало, такой же унылый, как и взгляд его жены, когда она меня видит.
Когда я вхожу в дверь с Джейсом, она бросает на меня испепеляющий взгляд.
– Мне очень жаль о вашей потере, – говорю я, хватая ее за руку.
Она вырывает руку, словно мое прикосновение обожгло ее. Я не обижаюсь. Я трахаю ее мужа уже добрый месяц, и все здесь знают об этом.
– Селия, – резко говорит Джейс.
Она поворачивается к нему, язык ее тела отвергает меня, как будто меня не существует, и тянет его в объятия.
Когда Джейс наконец вырывается на свободу, в моей руке уже устроился бокал вина, взятый с подноса. Я не буду пить слишком много – мне не нравится, когда я теряю контроль над собой в этой семье, но один бокальчик в честь коллективных страданий не повредит. Я удивляюсь, когда Джейс забирает у меня вино и выпивает его двумя глотками, протягивая мне пустой стакан.
По дороге сюда он не сказал мне ни слова, что делало пятнадцатиминутную поездку на машине довольно неудобной. Я знаю, что ему больно. И я не думаю, что это как-то связано со смертью его брата.
Я почти уверенна, что это из-за меня. Из-за могилы Джульетты Портленд.
– Думаю, тебе стоит найти моего отца, – насмешливо говорит Джейс. – Ты ведь знаешь, он, вероятно, уже ждет тебя.
Я смотрю на Джейса.
– Не думаю, что его жена оценила бы этот жест. Я просто останусь на заднем плане и не буду мешать.
Я беру новый бокал вина и брожу по коридору, проходя мимо Дорнана, который разговаривает с группой парней с символикой клуба и нашивками со всей страны. Я смотрю ему в глаза и слегка улыбаюсь, а в ответ получаю подмигивание и покорный взгляд.
Вбегает маленькая девочка не старше четырех лет, хихикая, когда старший мальчик гонится за ней с пластмассовым игрушечным пистолетом.
Она сталкивается с моими коленями, и я поддерживаю ее руками, чтобы она не упала. Она крохотная, великолепная, со светлыми локонами и самыми голубыми глазами, которые я когда-либо видела.
Она смотрит на меня глазами размером с тарелку.
– Мне очень жаль, – нежным голоском говорит она, и я оглядываюсь вокруг, гадая, кому она принадлежит.
– Ничего страшного, – говорю я, приседая, чтобы оказаться с ней на одном уровне. – Где твоя мама?
Она указывает на жену Чада, из больших голубых глаз которой текут слезы, как из неконтролируемого пожарного гидранта. Что-то умирает внутри меня, когда я протягиваю руку и заправляю выбившийся локон за ухо девчушки.
– Ей грустно, – говорит маленькая девочка. – Мой папа отправился в рай.
