и нескольких от Картера, подтверждающие наше свидание в восемь, подтверждающие его, и, после того, как я полностью пропустила его, надеясь, что все в порядке.
Я его подставила.
Я должна была чувствовать себя виноватой, но моя грудь была легкой, впервые за много лет мне стало легче дышать.
С Картером все было в порядке. Наши отношения были дружескими, может — даже милыми. Но когда дело дошло до этого, в последний раз, когда его губы оказались на моих, я провела весь поцелуй, мысленно спрягая Французские глаголы для моего предстоящего экзамена.
Папа не знал о нескольких онлайн-курсах, которые я брала. Он взорвал прокладку на мою просьбу поступить в колледж, что означало, что он молча смотрел на меня, будто я попросила посетить Северную Корею, прежде чем он сказал: Nyet [8]}. Поэтому я подумала, что лучше всего держать свои занятия на низком уровне.
Первые четыре голосовых сообщения от Ивана звучали очень по Ивановскому и прямолинейно, чрезмерно информируя меня о том, что он приземлится в Москве в три часа ночи, и требуя, чтобы я оставалась в своем гостиничном номере до его приезда. Однако от пятого у меня волосы на затылке встали дыбом.
Он резко выдохнул, затем выругался, и в трубке раздался глухой удар, как будто он действительно во что-то ударился.
— Не могу поверить, что ты это сделала. Я верил, что ты не полетишь в Москву.
— Я ничего тебе не обещала, — пробормотала я себе под нос.
Он замолчал на мгновение, а затем его умоляющий тон стал холодным, твердым фактом.
— Хочешь хоть раз услышать правду? Хорошо. Если ты хочешь играть в игры и не скажешь мне, где ты, Мила… я труп.
Он говорил так серьезно, что я действительно поверила ему. По крайней мере, на мгновение. Конечно, он не думал, что мой папа убьет его. Скорее всего, это просто отчаянная попытка не дать мне узнать, что у него имеется тайная семья.
«Слишком поздно», — с горечью подумала я.
Но я слабачка, поэтому перезвонила ему, чтобы оставить сообщение и избавить от страданий, только чтобы понять, что у меня нет сигнала. Я подняла свой телефон в воздух, перевернула его — совершила все трюки — и ничего. Мой мобильный должен был работать в Москве, но я не знала, что связь будет настолько ненадежной.
Вздохнув, я сунула телефон в карман пальто. Затем, подняв глаза, я остановилась. Моя обувь захрустела по гравию, когда я медленно повернулась. Солнце уже зашло, и больше половины скрылось за горизонтом. Меня окружали лишь полуразрушенный жилой комплекс и несколько бетонных зданий.
Я совершенно потерялась.
Борясь с дрожью, которая прокатилась по мне, я начала идти.
Дул ветер.
Тени становились все темнее.
И мне вдруг стало очень не хватать Ивана.
Мурашки пробежали по шее и поползли вниз по позвоночнику. Было ощущение, что за мной наблюдают. Я крепче сжала свою сумку, борясь с желанием оглянуться назад, но неизвестность превратилась в тревогу, которая сжала мои легкие, и я больше не могла сопротивляться тяге.
Мужчина — несомненно, судя по росту и телосложению — последовал за мной. Он был одет в джинсы и темное пальто, и его глаза не отрывались от черных водительских перчаток, которые он натягивал, хотя я каким-то образом знала, что полностью завладела его вниманием.
Я повернула голову вперед, в груди у меня похолодело.
Порыв ветра взъерошил мой конский хвост, и вместе с ним одно слово пронеслось в голове шепотом, звучавшее как черная как смоль комната и гусиная кожа.
Дьявол.
Я оглянулась назад. Он приближался с каждым шагом, его шаги были намного длиннее моих. Всего в нескольких метрах от него я увидела рваный шрам, пересекавший его лицо от уха до челюсти. Последний луч солнца блеснул на серебряном ноже в его руке.
Снова повернувшись лицом вперед, я почувствовала, как дыхание вырывается из горла, становясь туманом перед лицом, в то время как кровь замерзла до твердого льда. Когда в поле зрения появились припаркованные машины и свет из окон какого-то здания, я бросила сумку и побежала.
Мои длинные ноги всегда выводили меня вперед группы во время тренировки в старшей школе, но шаги, ударяющиеся о бетон позади меня, теперь были совсем рядом. Я не собиралась бежать к входной двери, поэтому сменила курс на заднюю и молилась, чтобы она не была заперта.
Пожалуйста, не будь запертой.
Я остановилась перед дверью, и через мгновение одна из этих черных перчаток для верховой езды обернулась вокруг моего хвоста и потянула. Я вскрикнула от боли и отлетела назад. Моя голова ударилась о тротуар, и калейдоскоп огней замерцал перед глазами.
Грубые руки рвали мою одежду.
— Нет, — простонала я, но мое сознание застряло в липкой черной грязи, и я не могла выбраться.
Боль и ледяной воздух окутали мое тело, пробуждая от темноты. Я с трудом открыла глаза.
Покрытое шрамами лицо.
Темное пальто.
Обтянутые джинсами ноги оседлали мои бедра.
— Нет!
Я боролась с его руками, но мое тело не работало правильно. Моя голова — она словно раскололась.
Мужчина разорвал мою блузку.
— Остановись, — всхлипнула я.
Он остановился.
Потребовалось некоторое время, чтобы понять, что привлекло его внимание.
Он сорвал подвеску с морской звездой с моей груди и выглядел почти смущенным… или испуганным. Что бы это ни было, я воспользовалась его отвлечением, проводя ногтями по шраму на его лице.
Он попятился назад, прикрывая рану рукой, и прошипел:
— Ty malen’kaya suka. [9]
Я выбралась из-под него. Он схватил меня за лодыжку, но я оттолкнулась другой ногой, соприкоснувшись с чем-то, что заставило его застонать от боли.
Спотыкаясь, я поднялась на ноги, борясь с головокружением, которое охватило меня, но не смогло удержать. Моя потная рука нащупала дверную ручку. Она открылась, и я проскользнула внутрь, столкнувшись лицом вниз с чем-то твердым. Я ударилась об это — об него — так сильно, что оставшийся в легких воздух вырвался из меня при ударе. Я упала навзничь, но с тихим Русским ругательством мужчина обхватил меня за талию для поддержки.
Дверь с глухим стуком захлопнулась, когда порыв холодного воздуха возвестил, что она снова открыта. Я вывернулась из рук мужчины и двинулась за ним, ожидая увидеть покрытое шрамами лицо, но это был всего лишь парень в белом фартуке и с ящиком спиртного в руках.
— Potrebovalos’ vsego tri minuty, kak ya skazal [10], — хихикнул он. — Andrei, ty dolzhen mne… [11] — его пристальный взгляд нашел меня,
