держащая чихуахуа в сетчатой сумке, опередила меня.
— Извини, дорогая, — сказала она с британским акцентом. — Я не увидела тебя.
— Нет, вы меня простите. Это моя вина.
Она застегнула свою шубу из соболя и склонила голову набок.
— Ты выглядишь очень знакомо. Мы не встречались раньше?
— Эм, не думаю.
— Нет… я уверена, что видела тебя раньше.
Она задумчиво коснулась своего яркого золотого ожерелья. Потом что-то осенило ее. Что-то, что заставило ее положить руку на грудь и оглядеть меня с ног до головы, будто я была проституткой.
Это становилось все более странным с каждой секундой, но прежде чем я успела что-то сказать, кто-то проехал мимо в инвалидном кресле, и крошечная собачка в ее сумке начала лаять. Пока она пыталась успокоить маленького Руперта, я принесла еще одно неловкое извинение и быстро вышла.
На обочине аэропорта я развернула листок из блокнота, который нашла в одном из ящиков папиного стола. Чувствуя себя Нэнси Дрю, с помощью Гугл переводчика я узнала, что Русские каракули это адрес дома, в комплекте с записью счетов, которые он оплачивал в течение многих лет. Я надеялась, что это не тупик, потому что мне некуда было идти, и я не была готова ползти назад к Ивану так скоро.
Я протянула таксисту листок, не имея ни малейшего представления о том, как читать иностранный алфавит. Темный взгляд таксиста встретился с моим в зеркале заднего вида, удерживая зрительный контакт достаточно долго, чтобы послать шепот беспокойства вниз по спине.
Он провез меня мимо оживленной промышленной зоны в более спокойный район с мощеными улочками и старыми, уникальными домами, где припарковался у обочины перед зеленым домом с белыми ставнями.
— Pyat’sot rubley. [6]
Я расплатилась с ним деньгами, которые обменяла в аэропорту.
Выйдя из машины, я схватила свою спортивную сумку и затянула пояс пальто. Оно идеально подходило для прощальной поездки чирлидерш в Аспен в прошлом году, но не настолько хорош, чтобы блокировать горький Русский воздух от моей кожи.
Замерзшие железные ворота скрипнули, когда я открыла их. Я прошла по потрескавшемуся тротуару, уворачиваясь от снега и льда, и постучала в дверь.
Мгновение спустя дверь открыла пожилая женщина с седеющими светлыми волосами, собранными в пучок. Она вытирала руки о фартук, когда ее глаза встретились с моими, и пока она смотрела на меня, румянец сошел с ее розовых щек. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но не успела произнести ни слова, как она захлопнула дверь у меня перед носом.
Закрыв рот я почувствовала, что она стоит по другую сторону двери, прижавшись ухом к дереву, и ждет, когда я уйду.
Когда я постучала снова, раздался глухой удар, а затем ее визг по-Русски, слова были слишком приглушенными, чтобы я могла разобрать их.
Дверь снова отворилась, и на этот раз появился худощавый господин в черном фраке. Он покачал головой и что-то бормотал жене, явно полагая, что она окончательно сошла с ума. Она спряталась за его спиной, сжимая в руках фартук.
Когда его взгляд нашел меня, он замер, будто только что увидел привидение.
Я выдавила из себя улыбку.
— Zdravstvuyte… [7]
Женщина убежала прочь.
— Я дочь Алексея Михайлова… Мила, — сказала я нерешительно, надеясь, что он немного говорит по Английски, потому что я была большой неудачницей в своем наследии.
Я давно отказалась от желания изучать русский язык, потому что папа всегда говорил, что это пустая трата времени, поэтому я знала только то, что слышала от Ивана и Бори. Это включало в себя голые основы, овощи и ругательства.
На лице старика промелькнуло облегчение, а затем он неловко усмехнулся.
— Конечно, конечно. Ты нас здорово напугала. — он отступил назад и жестом пригласил меня войти. — Входи.
Засунув замерзшие руки в карманы, я вошла в дом и повернулась осматривая прихожую. Замерла, увидев, что он высунул голову из входной двери и посмотрел в обе стороны, прежде чем закрыть ее. Я стану следующей звездой в Российской версии судебно-медицинской экспертизы?
— Это не может быть хорошим, — пробормотал он, качая головой и ковыляя мимо меня. — Вера, кофе! В этом доме мы пьем растворимый напиток. Надеюсь, ты не возражаешь.
— Конечно, нет.
Я ненавидела кофе, но выпила бы пять чашек, если бы это дало мне несколько ответов.
— Иди сюда, садись, девочка.
Я поставила сумку на пол и села на выцветшую цветастую скамейку, а он сел в кресло напротив меня. Потрескивающее пламя в камине наполняло комнату столь необходимым теплом, а книги и безделушки были расставлены по всем доступным полкам. Пространство загроможденное, но уютное в обжитом смысле.
Вера поставила две чашки кофе на деревянный стол между нами, наблюдая за мной большими глазами, прежде чем исчезнуть из комнаты, словно адские псы преследовали ее по пятам.
Я уставилась на ее отступление.
— Есть ли причина, по которой она боится меня?
Он махнул рукой.
— Она суеверна.
— Я не понимаю.
— Ты точная копия Татьяны. Мы не знали, что у нее есть ребенок. Ну как бы, мы знали, но думали, что ты умерла вскоре после рождения. Проблемы с легкими, как сказал нам твой отец.
Я всегда знала, что моя мама умерла молодой, но единственная причина, по которой я знала ее имя, заключалась в том, что однажды папа напился и рассказал мне, что я слишком похожа на его Татьяну. Я часто задавалась вопросом, не потому ли он проводил со мной все меньше и меньше времени, когда я становилась старше.
— С легкими все в порядке.
— Это я вижу, — усмехнулся мужчина и отхлебнул кофе. — Что привело тебя в нашу глушь?
— Я выполняю задание… в некотором роде.
Он неодобрительно хмыкнул.
— Разве ты не слышала фразу: любопытство убило кошку? Ты такая же, как твоя мать. Некоторые вещи лучше оставить в неведении.
Я никогда в жизни не слышала о своей маме так много, как за последние несколько минут. Наконец-то я получила хоть кое-какие ответы. И, видимо, еще вопросы.
— Почему мой папа сказал вам, что я умерла?
Он нахмурился.
— Разве это не очевидно?
Нет, это не было очевидно. Ничего не было.
Я открыла рот, чтобы спросить еще…
— Ну, хватит об этом. Я думал, что тебя послал твой отец, но теперь вижу, что нет. — он поставил свою чашку кофе на стол. — Ты должна уехать. Это не могло быть худшим временем для тебя, чтобы прилететь сюда в одиночку.
Почему все думают, что я нуждаюсь в няньке?
— Со мной все будет в порядке. Я знаю, как о себе
