Казалось, я даже слышу, как шуршит за бетонной стеной крыса, как тикают часы. Единственное, чем остается себя развлекать, помимо вздрагиваний на шаги за дверью — это листанием фото, которые мы делали с Колей. Качественно ужасное, его лицо вечно недовольное, но они греют душу. Снова и снова набираю его номер, словно что — то могло измениться, словно он возьмет наконец трубку и скажет: «Все будет хорошо, детка».
Вздрагиваю, когда шаги, что раздавались фоном, становятся громче. Вскакиваю с кровати, готовая к любой атаке. Хватаю первое, что попадается под руку. Книга. Тяжелая, черт возьми. Невольно взгляд бросаю на обложку. Мартин. Бандиты читают фэнтези?
Внутренности от страха узлом крутит, вторая рука сжимается в кулак.
Страх поднимается из самых пяток, а рука дергается, стоит тяжелённой двери открыться. Книга летит углом вперед и, если бы не отличная реакция этого амбала. Книга бы точно попала в голову. А так врезается в стену, а корешок отрывается, падая рядом.
Черт.
Вздрагиваю и поднимаю от бедной книги взгляд, когда дверь с хлопком закрывается. Врезаюсь взглядом в лед его глаз.
— Ты ебанутая?
— Что?
— Ебанутая и глухая? — рявкает он так, что мороз скользит по коже.
— Если ты о книге, то я просто испугалась! Место тут знаешь ли не самое позитивное.
— Именно поэтому ты сюда пришла?
— Я не знала! Я понятия не имела, что встречу тут вас, уродов! — ору в ответ, но шаг назад делаю. Зверев, вроде так его фамилия, поднимает книгу с корешком. Подходит вплотную.
— Что ты… — страх горло сводит. Ну почему он такой огромный. Возвышается скалой. А в руках для защиты больше нет ничего.
— Заклеишь книгу, — пихает он мне ее, врезает углом в живот.
— Не буду, — бросаю книгу на кровать, наблюдая за тем, как он снимает с себя влажную рубашку и бросает в корзину. Он что, тут живет? Это его комната? — Ты слышал? Я не буду! Сам клей свою книгу!
— Для только что порванной целки ты слишком активная.
— Да пошел ты! Я не буду ничего делать. Выпусти меня отсюда!
— Так иди! — орет в ответ этот медведь. — Вчера тебя там довольно бурно обсуждали, почти плакали, что им не удалось опробовать две другие твои дырки.
— Вы звери! И ты один из них! — меня трясет. От страха, от негодования. Внезапно Зверев вместо ванной снова оборачивается ко мне. Хватает за лицо именно в том месте, где ударил его дружок. — Больно!
— Это, нахуй, что?
— Больно! Меня ударили, понял?! Твои дружки!
— Гоша?
— Да.
Он шумно выругивается, что у меня уши вянут, вылепляет из шкафа футболку и натягивает на свое громадное тело. Наверняка на каких-нибудь на анаболиках.
— Вера! — дергаюсь. Он первый раз мое имя произнес. — Заклей книгу, клей в шкафу.
— Не буду, — уже чистое упрямство. Меня так и подмывает спросить, пошел ли он защищать мою честь, герой хренов. Сам виноват!
— Заклей, Вера, а то я вылью этот клей тебе в пизду, я вроде тебе тоже что — то там порвал.
— Урод! Псих! Ублюдок конченый! — кидаю оскорбления в уже закрытую дверь, но стоит стихнуть шагам, как я топаю к шкафу, достаю клей и падаю на кровать задницей, чтобы склеить эту чертову книгу. Первая часть. Лошара. Я уже все прочитала.
Стоит только склеить все и убрать, как дверь снова открывается. Он видит склеенную книгу и ухмыляется.
— Это не потому что я твоей угрозы боюсь.
— Я понял, — снова стягивает он футболку, и я вижу, как с руки капает кровь. Его? Гоши этого?
— Леон! — не даю уйти в ванную. — Где мой Коля? Что с ним? Я за этим в ваш ужасный клуб пришла.
Он поворачивает голову, осматривает меня с головы до ног, но все равно уходит мыться в ванную.
Скотина! Сложно на вопрос ответить?
Мечусь по комнате, снова и снова подхожу к двери. Ее легко открыть и уйти, но я не решаюсь.
Я дождусь ответа на свой вопрос.
— Душ иди прими, — следует приказ, и я вжимаюсь в дверь, замечая Зверева, с огромного тела которого еще капает вода. Он в одном полотенце и я упорно не смотрю вниз, зная, что он под ним прячет. Животное. Он же не собирается. Я не дамся. Я лучше умру, чем испытаю это снова!
— Я тебе вопрос задала!
— Ты можешь так не орать? У тебя самой уши не закладывает?
— Где Коля! Куда вы его дели! — подхожу, все-таки толкаю эту груду мышцы. Тут же отбегаю, словно от опасного животного. — Господи, просто ответь!
— Твой жених подставил серьезного человека, — отвечает, идет к шкафу, снимает полотенце. Я тут же отворачиваюсь от его ягодиц. Никакого стыда. Проглатываю слезы. Не верю. Коля не мог. Он не такой. Ну то есть, он наверное случайно.
— Он говорил, что выполнял поручение.
— Ну, можно сказать, что не соврал, — слышу его шаги, краем глаза замечаю, как идет к холодильнику. Желудок вдруг сводит голодом. Когда я ела последний раз?
— И что с ним будет? — спрашиваю тихо, наблюдая, как Зверев делает большой глоток из бутылки виски. Даже не морщится. Лимоном закусывает. Обнимаю себя в ожидании очередного ответа. Страшно. Вдруг он скажет, что его ждет смерть.
— Он будет сидеть в тюрьме, — наконец слышу спокойный голос мужчины, что стал моим наказанием, неизвестно за что. Он убирает бутылку обратно, поворачивается ко мне и смотрит. Словно оценивает, пристрелить меня или трахнуть. Кошусь на дверь. Хочется выйти. Куда угодно, только чтобы не стоят напротив него, словно раздетая.
— А я, что будет со мной?
— А ты теперь моя, — подтверждает он мои подозрения и ноги сами несут меня к двери. Успеваю лишь нажать ручку, как сильная рука хватает меня за волосы и тащит к кровати. Паника душит. Глаза от слез щиплет.
— Думаешь я когда — нибудь полюблю тебя? Думаешь хоть раз буду с тобой добровольно! Ты мне противен! Животное! Ты уже убил меня! Я буду сопротивляться, до последнего буду! — кричу в сердцах, колочу по его мощной груди, но он лишь встряхивает меня как куклу и бросает на кровать. Дергает за ногу и поворачивает на живот.
— Мне плевать на твою любовь, я хочу лишь твое тело.
— Ты порвал меня! Мне нельзя! Скотина! Слезь с меня, дышать нечем!
— Молчала бы, уже спали бы, но как оказалось твои крики меня заводят. Люблю громких сучек.
Леон
Адреналин бьет в виски.
Синяк на ее нежной коже как чертова красная метка.
Чужая.
Я шагаю в сторону
