Пропущу описание теннисного матча, как и последующих двух часов. Главное, что к четырем я заняла наблюдательный пост на веранде, ожидая прибытия гостей. Впрочем, они все не появлялись, и я развлекала себя тем, что представляла, как должны выглядеть преследователи упорхнувшего пегаса Анатоля.
Мое воображение рисовало их типичными персонажами детективных сюжетов – коротко стриженными качками со следами преступного прошлого на грубых лицах. Видимо, сказались издержки американского воспитания и пристрастие к голливудским стандартам.
Но я полностью ошиблась. И вообще, приезжие меня разочаровали.
Во-первых, они прикатили не на большом блестящем автомобиле с затемненными окнами, как должны путешествовать мафиози. Нет, вместо него к воротам подъехал и, помявшись от неуверенности, вполз внутрь поскребанный и обшарпанный «Фольксваген» – на таких в либеральных европейских столицах колесят не менее либеральные интеллигенты.
Дальше – больше. Из «Фольксвагена», неуклюже складываясь пополам, вылез долговязый господин лет сорока, в очках, с короткой ухоженной бородкой клинышком, в твидовом пиджаке с кожаными заплатками на локтях, в помятых холщовых брюках. Он близоруко щурился и поправлял длинным толстым пальцем дужку очков на переносице. Такие неповоротливые экземпляры попадаются только среди немцев или голландцев, да и то в больших городах типа Берлина или Амстердама. Работают они либо в школе учителями, либо в крайнем случае адвокатами, защищая таких же, как они, либеральных интеллигентов от притязаний разведенных жен на их ограниченную, но регулярную зарплату.
В общем, вид первого из преследователей резко сдул искусственно раздутую интригу детективного сюжета.
Длинный немец-голландец обошел автомобиль и открыл дверцу с пассажирской стороны – из нее тут же высунулся ортопедический костыль, именно такой, какой рано или поздно ожидает меня. Конечно, я ожидала, что следом появится инвалид или, что еще хуже, матрона вроде меня. Но я опять ошиблась – уже который раз за один день.
Из машины вслед за клюкой, подпрыгивая на одной ноге и осторожно ступая на другую, довольно ловко для хромого выпрыгнул складный и ладный паренек. Настолько ладный, что я подумала: предела совершеству нет и моему Карлосу есть еще над чем поработать.
Обтягивающая белая майка без рукавов только подчеркивала гармонию тела, мышцы так и выпирали многочисленными квадратиками на животе, а бицепсы, трицепсы и прочие мускулы поражали эластичностью и не создавали образ качка-культуриста. Нет, казалось, что это белокурый Аполлон спустился с заоблачного Олимпа, и слова «изящество» и «грация» тут же завертелись в моей голове.
Правда, как оно всегда бывает, разочарование не заставило себя ждать. Ну конечно, проницательно сообразила я, перед нами типичная парочка типичного сексуального меньшинства, особенно если учесть обтягивающую безрукавочку молодого красавчика и сутулую нескладность долговязого герра адвоката.
Но жизнь опять внесла поправки в мои скороспелые выводы. Когда они подошли ближе, выяснилось, что красавчик уже не так молод, как казалось издали, ему хорошо за тридцать, да и вообще, он заметно потаскан – лицо усталое, с ранними морщинами, то есть на роль мальчика для услад либеральных адвокатов он не годится.
Опираясь на костыль и припадая на одну ногу, он вслед за долговязым последовал в отель, где они и остановились у стойки ресепшн. Пришлось встать и последовать за ними – там, в холле на кожаном кресле я и расположилась. Слышно было плохо, но все же кое-что из их разговора я разбирала.
– Какое вы назвали имя? – переспросила девушка за стойкой. Звали ее Патриция, но для близких друзей заведения вроде меня – просто Пэт.
– Нам нужен Энэтоли Тосс, – заново произнес длинный либерал, и я чуть не захлопала в ладоши – на сей раз знание жизни меня не подвело, он действительно был немцем, немецкий акцент я различаю с закрытыми глазами.
Пэт улыбнулась, качая отрицательно головой. Она всегда улыбалась, независимо от того, в какую сторону качалась ее голова.
– Постоялец под таким именем у нас на данный момент не зарегистрирован, – ответила она. – К тому же я все равно не могла бы вам помочь, мы не сообщаем информацию о наших гостях, если не получили от них специального разрешения.
– Не может быть! – искренне изумился немец. Но на этом его искренность закончилась: он заметно покраснел, напрягся и тут же попытался соврать: – Мы хорошие товарищи Энэтоли, он нам сам сообщил, что находится в вашем отеле.
Без сомнения, это была ложь во спасение, во всяком случае, во спасение меня, потому что наконец-то на моих глазах возникла и стала разрастаться интрига.
– Но, фройляйн, – нажал на Пэт немец, – герр Тосс ожидает нас. Вот, посмотрите мои документы, – тут он залез во внутренний карман твидового пиджака и достал какое-то удостоверение, – я Макс Вейнер, профессор Берлинского университета. А мой товарищ, вы, наверное, про него слышали, известный артист балета Роман Стоев. Он звезда, мировая знаменитость.
Тут Пэт зарделась, хотя я не была уверена, что она знала что-нибудь о Стоеве или о балете. А вот я, в отличие от нее, не только знала, но и видела Стоева на сцене – божественного, неповторимого. Все сразу встало на свои места – и Аполлон, и изящество, и даже хромая нога – я читала, что Стоев повредил ногу на репетиции. Впрочем, как писали, травма не серьезная, звезда пропустит всего лишь один сезон. Хотя мы, те, кто знает балетных не понаслышке, понимаем, что легкость и высота прыжка ему, увы, больше не гарантирована.
– Я понимаю, – тем временем снова засияла улыбчивая Пэт, – но к сожалению, ничем помочь не смогу. Извините. – И видимо, именно по ее дежурной улыбке, или же просто хорошо зная швейцарско-немецких девушек, которые, в отличие от девушек американских, если говорят «нет», то их уже ничем не проймешь, странная парочка сразу заметно сникла, стала рассовывать документы обратно по карманам и, разочарованная, отошла в сторону.
Там, в стороне, они постояли немного, помялись, переступая с ноги на ногу в заметной задумчивости. В принципе пора было удалиться, так сказать, не солоно хлебавши, но им невероятно повезло – на помощь им поспешила суховатая леди в возрасте, случайно оказавшаяся сидящей в кресле неподалеку. То есть я.
– Молодые люди, – приподнялась я с кресла, – простите меня, но я совершенно случайно подслушала ваш разговор. – Тут они взглянули на меня весьма неприязненно, как на докучливую старую каргу. Которой я, кстати, и являюсь. – Дело в то, что я имею удовольствие быть знакомой с мсье Тоссом.
Возникла немая сцена, их разочарованные лица тут же приобрели выражение льстивой учтивости, похоже было, что они сразу сильно меня полюбили. Хотя в искренности их чувств я все же сомневаюсь.
