— Таня! — наконец не выдержала Валентина. — Сколько же можно издеваться над зверьем?! Я дала тебе орехи и печенье для белок! Куда ты все это дела?
Покормите хоть одну! Позови ее, она подбежит, они здесь почти ручные!
— А ничего нет! Мы с Сашей все давно съели! — заявила дочь.
Артем тихо засмеялся.
— Безобразие! — рассердилась Валентина. — Тебя что, утром плохо накормили?
— На свежем воздухе всегда разыгрывается аппетит! — доложила дочь.
Тарасов снова ухмыльнулся. Валентина возмутилась всерьез:
— По-моему, это ты разыгралась не в меру! И болтать стала слишком много!
— Оставь ее в покое! — прошептал над ухом Тарасов. — Им хорошо вдвоем, не вмешивайся! Женщинам всегда надо все немного переиначить. Моя барышня в восторге от этих прогулок. Она растет сложно, стараюсь сильно не нагружать… Ты могла бы как-нибудь зайти с дочкой к нам в гости…
Валентина остановилась:
— Ты серьезно?..
— Абсолютно! А что тебя удивляет? — сделал недоумевающие глаза президент. — Не стой на месте, замерзнешь! Все, что радует мою барышню, радует и меня…
Валентина взглянула на него исподлобья.
— Ты очень любишь дочь… — равнодушно заметила она.
На самом деле ее больно кольнула обида: Виталий оставался абсолютно равнодушным к Таньке.
— Ты тоже… — отозвался он. — Не надо, Тина! Не возникай! Ты будешь только напрасно мучить себя…
Эта тема закрыта. Ты приняла предложенный мной вариант, зачем же теперь все-таки пробуешь его изменить? Это невозможно.
Они столкнулись глазами. Валентина не выдержала первая:
— Да, это глупость.., так просто.., не обращай внимания…
Он продолжал рассматривать ее, и она вдруг заметила в зеленых глазах издевку и насторожилась.
— А не прогуляться ли нам с тобой снова завтра на лыжах? — предложил он. — Дорога знакомая, лыжня накатана, все горки испробованы… И машина на ходу.
Валентина содрогнулась, вспомнив свою горку…
Посмотрела на беснующихся детей… Он еще издевается!.. Но она тоже может ему кое-что напомнить…
— А как там наши окна? До сих пор распахнуты настежь? Тогда стоит сначала заехать к тебе домой, чтобы все закрыть и включить обогреватель! Заодно немножко поцелуемся! По-моему, тебе понравилось… Только, боюсь, в подобном случае лыжный поход тебе уже вряд ли понадобится… Хотя, как ты утверждаешь, мы с тобой любители разных видов спорта! Я не заметила…
Артем хмыкнул и сильно задохнулся на букве "т".
— Тина, немножко думай иногда, что говоришь! Ты играешь с огнем, как ребенок… Еще одно слово — и я или изнасилую тебя на глазах у потрясенных белок, или мне придется искупаться в снегу! Тебе что предпочтительнее?
Валентина приложила руки к зардевшимся щекам:
— Прости… А…
— Да, — спокойно кивнул Артем. — Самое лучшее — ездить туда. Вместе с лыжами. Удачнее не придумать.
— Но…
— Неизбежно наступит весна… — Тарасов усмехнулся. — Не так уж скоро. К ее началу я придумаю что-нибудь другое. А вообще негры убеждены, что в России всегда лишь одно время года — зима. Зима белая и зима зеленая. Будем думать как негры. В конце концов, существует еще пеший туризм. Очень популярный в Москве и Московской области. Кстати, Насте очень нравится, что Клякса подружилась с Таней…
— А я с тобой! — закончила Валентина.
И оба дружно засмеялись.
* * *
— Что случилось? — спросила Юлька, расставив, как обычно, тарелки на рабочем столе президента.
— А что случилось? — Тарасов мастерски изобразил недоумение.
У него очень сложная система взаимоотношений…
— Нет ничего, о чем бы не знал мой исполнительный директор! У нас нет неприятностей ни в бухгалтерии, ни в магазинах, ни на таможне. Или опять капризничает новый менеджер? Могу немедленно выгнать по твоему приказанию!
— Ты меня избегаешь… — прошептала Юля. — Уже несколько дней…
— Да я болею уже несколько дней! Простудился на лыжах! Горло и все такое прочее… На работу хожу только ради тебя.
— Ты? На лыжах?! Горло? — Юлька задохнулась от возмущения. — Не надо врать! Тем более так бездарно! Сегодня не первое апреля! Скажи уж прямо… — Она двумя ладонями сгребла и рывком подвинула к нему сразу все тарелки и миски. — Твоя путаница с подарками… Ты ей его тоже вручил или не успел? А вот интересно: она снимает очки в постели или нет? Надеюсь, ты уже успел это выяснить?
— Очки?.. Какие очки?.. — Тарасов оторвал глаза от стола и пристально взглянул на Юльку. — Кнопка, что ты несешь? Дамские штучки! Везет же мне на ревнивых дам!.. Их у меня так много, как тюльпанов в Голландии. То Настя, то ты… И болеть я у вас научился. Поверь мне, твои фантазии — ерунда!.. Тебе пригрезилось, примерещилось…
Он посмотрел на часы. Он вспомнил, как она всегда лежит у него на животе маленьким, светлым, тихим, нежно пахнущим ребятенком и, приподняв крохотный нос, обожающе-восторженно смотрит на него… Народная теория запасных клиньев себя не оправдала.
— Говорят, клин клином вышибают. Но видно, эта поговорка не про него.
— У тебя много еще на сегодня дел?
Она не слышала его, думая о своем.
— Я спрашиваю: когда ты сможешь освободиться? Кнопка! Очухайся, наконец! Я с тобой разговариваю!
Юлька с трудом очнулась от своего забытья…
Через час они сели в машину и уехали.
— Как обычно, «рыкаться», — хмыкнула Жанна Александровна и ласково добавила:
— «Товарищ мужчина, а все же заманчива должность твоя…»
* * *
— Ты был вчера у Юли? — закончив разговор о делах, спросила, глядя в окно президентского кабинета, Валентина.
— Никто не делает из этого никакого секрета! — тотчас отрубил, резко задохнувшись на первом слоге, президент. — Не вижу в том ничего предосудительного и особенного!
— Не видишь?!.. — не доверилась своему слуху Валентина. — Ну ты и скотина!
Президент с размаха шарахнул кулаком об стол.
Валентина вздрогнула и сжалась.
— Давай обойдемся без оскорблений! Если ты помнишь, я вообще ничего особенного тебе не обещал!
Ни о каких коренных преобразованиях у нас вопрос не стоял! У тебя, кстати, тоже есть муж! И я, кажется, не интересовался проблемой ваших близких отношений! А не нравится скотина — увольняйся! Как же с таким негодяем работать порядочной женщине?!
Да, это у президента запросто, на выход с вещами в двадцать четыре часа…
Он взглянул на нее и немного сбавил тон. Тарасов давился каждой буквой…
— Тина, мне очень трудно разорвать все сразу, одним махом… Пойми меня! Я живой человек!
— Слишком живой! — съязвила Валентина и поинтересовалась:
