Я нахмурилась. — Они немного подгорели.
— Я тебе нравлюсь.
Мы проводим остаток ночи, поедая подгоревшее печенье в постели.
***
— Мейвен скучает по тебе, — шепчет он мне на ухо.
Уже утро, и слабый луч солнца проникает в окна, когда мы лежим в постели. Моя рука в его руке. Мои ноги в беспорядке лежат на его ногах. Мне приятно, что он снова здесь.
Я закрываю глаза.
— Я скучаю по ней. Скажи ей, что мы скоро увидимся. — Его рука крепко сжимает мою, и я вздыхаю. — Так вот на что похоже горе.
Неудивительно, что Даллас был так несчастен, когда умерла Люси. Эта боль — то, что он чувствовал. Эта пустота в моем сердце — то, через что он проходил.
— Потерять кого-то — это не весело. — Его дыхание замедляется. — Я просто хотел бы, чтобы мы могли встретиться с ним, даже если бы это была всего лишь минута.
Его глаза смотрят на меня, когда я опускаю подбородок на его теплую грудь и улыбаюсь ему. Я прижимаюсь к его телу, когда его руки обхватывают мою спину, и он усаживает меня рядом с собой, его пальцы прослеживают мой позвоночник.
— Он? — спрашиваю я.
Он усмехается.
— Разве плохо, что я был уверен, что у нас будет мальчик?
Я чувствую его тяжелое дыхание, когда глажу его грудь.
— Я была так уверена, что у нас будет девочка, что уже выбрала имя.
— Это Дафна? — спрашивает он, и я чувствую его смех через грудь. — Она может тусоваться со Скуби, и они будут вместе гоняться за привидениями.
Еще больший рев смеха вырывается из его груди, когда я щипаю его за сосок.
— Нет! — Я следую его примеру, чувствуя, как это происходит внизу моего живота, и, черт возьми, как приятно, когда что-то, кроме боли, поглощает меня. — Могу я попросить тебя об одолжении?
Он кивает.
— Давай подождем, пока у нас родится ребенок, прежде чем выбирать имя. Я не хочу обнадеживать себя, чтобы потом что-нибудь случилось.
Его рука крепко обхватывает меня.
— Ничего не случится.
Я поднимаю руку и провожу пальцами по щетине на его щеках.
— Просто на всякий случай.
— Мы будем ждать. И когда ты родишь нашего ребенка, и это будет девочка, мы выберем то имя, которое ты выберешь. Если это будет мальчик, мы выберем мое.
Я улыбаюсь.
— Мне нравится эта идея.
— А теперь, могу я попросить тебя об одолжении? Тебе не обязательно отвечать сразу. Подумай об этом и свяжись со мной, когда решишь.
Черт побери. Он и его одолжения.
— Что?
Искренность проступает в его чертах.
— Подумай о том, чтобы переехать ко мне. Я сделаю все, чтобы тебе там было комфортно. Спать на диване. Спать в подвале. Спать в моей машине, если понадобится.
— Это не закончилось хорошо, когда я была у тебя в последний раз. Я чувствую себя слишком чужой.
— Я все исправлю. Сделаю тебя счастливой там. Дай мне шанс.
Я медленно киваю.
— Я подумаю об этом.
— И… — он затягивается. — Еще один серьезный вопрос.
— Чего еще ты можешь хотеть? — спрашиваю я, симулируя раздражение.
— Почему ты назвала своего кота Скуби? Разрешая тебе дать имя нашему ребенку, это меня настораживает.
— У моего дедушки был кот по имени Скуби. Никто не понимал почему, и он никогда нам не рассказывал. — Я сужаю глаза, улыбаясь. — Так что считай, что тебе повезло услышать мою причину.
— И что же это будет?
— Потому что мой дедушка назвал его Скуби.
Он кивает.
— Давай оставим мультяшные имена нашим животным.
ДАЛЛАС
Я помню тот день, когда я сказал Мейвен, что Люси умерла.
Я усадил ее за стол и сообщил новость, и она восприняла ее плохо. Несколько недель она плакала и злилась. Пытаться объяснить шестилетнему ребенку, что такое смерть, нелегко. Все, что я мог ей сказать, это то, что мама ушла на небеса, но она восприняла это как то, что мама ушла, потому что злилась на нее. Мы ходили на консультацию к нашему проповеднику. Я несколько дней сидел дома, строил крепости из подушек и устраивал чаепития с мягкими игрушками.
Рассказывая ей о потере одного из детей, я боялся, что она вернется к той печали. Мы потеряли слишком много людей. Прошли через слишком большой ад. Мейвен начала предлагать имена из своих любимых книг. Все, мимо кого мы проходили на улице, в продуктовом магазине, в ее детском саду, слышали, как она хвасталась, как она собирается стать старшей сестрой.
Я последовал совету своей семьи и уложил ее вчера вечером. Как бы сильно я ни хотел видеть Уиллоу рядом с собой, она уже достаточно натерпелась. Мейвен плакала, но теперь она лучше понимает смерть. Она сказала, что ее мама заботится о ребенке на небесах.
Прошла неделя с тех пор, как я попросил Уиллоу переехать к нам. Она больше не поднимала этот вопрос, и я знаю, что мне нужно сделать, пока она этого не сделала. И сегодня, как никогда, я решил, что должен сделать что-то, что причинит мне боль.
Сегодня мне не хотелось вставать с постели, но я должен был собраться с духом и сделать это.
Сегодня день, который я раньше праздновал. Теперь это день тьмы. Моя мама предложила посмотреть за Мейвен еще до того, как я рассказал ей о своих планах.
Я отправляюсь в путь, который не совершал уже несколько недель. Я не рассказал ей новости, я боялся сказать ей, но больше не могу.
Я сажусь перед ее могильным камнем и кладу перед ним розовые тюльпаны, ее любимые цветы.
— Привет, Люси-плюшка, — шепчу я. — С днем рождения. — Я усмехаюсь, откидываясь назад. — Большие тридцать два.
Я вздыхаю.
— Я знаю, что давно не был здесь. Прости. И я знаю, что тебе нравится, когда я честен, так что это то, что я собираюсь дать тебе. Я был поглощен чувством вины, ощущением, что я подлец, плохой муж, что ты разочаруешься во мне. Это была глупая мысль, потому что я знаю твое сердце. Ты, наверное, хотела бы сейчас дать мне пощечину и сказать, чтобы я взял себя в руки. Ты вела меня за собой, когда я не знал, куда свернуть. Жесткая любовь — вот как ты это называла.
Мои глаза слезятся.
— У меня будет ребенок. У нас должно было быть двое, но мы потеряли одного. Это было как снова пройти через ад. Мейвен хочет, чтобы ты присматривала за ее братиком или сестренкой. Ты сможешь
