– Смотри, как он сияет! – шепнула Стелла. – Обычно-то ему приходится ублажать дряхлых старцев.
К вящему разочарованию продавца, Джо категорически отверг все варианты комбинации шерсти с шелком, дополненные щегольской кружевной сорочкой и атласным кушаком. Он выбрал простой черный смокинг, белую рубашку и голубую бабочку.
– Одну минуту, сэр, – взмолился продавец. – Один малюсенький штрих. – Он исчез и вернулся с ярко-синим шелковым поясом. – Точно в цвет ваших глаз, сэр, – засопел он. – Если вы позволите мне это маленькое замечание.
– Не позволю, – смущенно буркнул Джо и покраснел.
– А я позволю, – пропела Стелла. Она стояла рядом и не сводила глаз с его отражения в зеркале. Она поймала в зеркале свой взгляд и вздрогнула, вновь осознавая свое разительное сходство с сыном.
Казалось бы, такая прелесть – мать с сыном, словно отлитые по одной форме. Но почему-то было невыносимо больно. Целых двадцать пять лет она могла наслаждаться его взрослением, быть рядом, когда он разбивал коленки. Все это время, пока формировалась личность Джо, она могла бы быть частью его эмоционального «я». Она могла бы знать его лучше, чем кто бы то ни было. Но все это она отбросила, как дикарь швыряет драгоценный камень, не сознавая его ценности. Если бы можно было раскрутить время назад, она бы все за это отдала. Сейчас, двадцать пять лет спустя, более трагической утраты нельзя было и представить.
Чтобы спрятать свою боль, она углубилась в изучение витрины с запонками. Взгляд зацепился за одну пару, украшенную греческими масками трагедии и комедии. В каком-то смысле они отражали ее внутренний разлад. Она попросила показать их поближе.
– Вот, – обратилась она к Джо. – Вот что нужно на завтрашний вечер. – Она подтянула ему рукав смокинга, чтобы добраться до манжеты. Ее взору открылось маленькое родимое пятнышко на внутренней стороне левого запястья. Это пятнышко она видела в последний раз двадцать пять лет назад.
Стелле показалось, что она буквально умирает. Грудь разрывала такая боль, что она не могла ни дышать, ни говорить. Перед глазами стоял тот миг, когда ей впервые дали подержать младенца. Она взяла его нехотя, опасаясь ненужной привязанности, но потом, как-то машинально, приоткрыла одеяльце и увидела свое темноволосое чудо, черную всклокоченную головку, еще затуманенные синие глазки, длинные ресницы и это крохотное родимое пятно на запястье.
И еще одно не давало ей покоя, как заноза в открытой ране. Почему он ушел от Молли и перебрался к ней? Не ее ли эгоизм превратил его в человека, которому трудно любить другого? В человека, подобного ей самой?
Стелла готова возместить ему все, что в свое время недодала. Она станет любить его так сильно, что в ее преданности растворится все содеянное зло. Но в глубине души, в самом честном ее уголке, спрятанном под толстым слоем самообмана, она знала, что жизнь не так проста.
Она усилием воли заставила себя застегнуть ему запонки и опустить рукав, спрятав ужасное напоминание.
– Отлично! Спасибо. – Джо поцеловал ее в щеку, не подозревая о нахлынувших на нее переживаниях. – Спасибо, Стелла. Это просто фантастика!
Стелла вдруг заметила, что он никогда не называет ее мамой. Всегда только по имени. Это было еще одно страшное открытие.
Выйдя из магазина, Джо сказал:
– Пожалуйста, не спорь, но я тоже хочу тебе кое-что купить. Ты иди, а я вернусь через часик.
Стелла брела по пассажу с идиотской улыбкой на лице. Она остановилась перед вереницей статистов, изображавших роботов. Пять-шесть человек, все в костюмах разного цвета, от белого до золотистого. Что за способ зарабатывать на жизнь! Часами стой неподвижно, выдавая свою принадлежность к миру живых едва заметными движениями, а взамен получай жалкий гонорар и довольно сомнительное ощущение, что приносишь людям радость. И на эту стезю она эгоистично толкнула Джо!
В переулке Стелла наткнулась на итальянский магазинчик деликатесов, в котором никогда не бывала – возможно, из-за своей привычки не покупать еду и всюду ездить на такси. Ей пришло в голову, что сегодня они могут поужинать дома. Она даже сумеет что-нибудь приготовить. Правда, ее представление о готовке выразилось в покупке всех представленных в магазине видов салями, по кусочку от восьми разных сыров, четырех разновидностей оливок, сушеных томатов и простого хлеба чиабатта.
– Так, – объявила она, сверкая глазами, как священник на ярмарке, – что же мы возьмем на горячее?
После непродолжительной дискуссии с юношей за прилавком она вышла из лавки с двумя пухлыми пакетами и заспешила домой. Мысль о том, что у нее появился кто-то, к кому надо спешить, готовить ему еду и даже – почему бы нет? – гладить рубашки, наполняла ее радостным возбуждением.
Ее каминная полка была завалена приглашениями и визитками, в основном от людей и организаций, которые она даже не знала, но которые тоже хотели войти в круг тех, кого Стелла Милтон почтила своим посещением. Какое счастье, что можно о них забыть и провести вечер с Джо!
Он еще не вернулся, и у нее было время распаковать свою добычу и приготовить ему сюрприз. Какое, оказывается, блаженство, надеть фартук и приготовить кому-то поесть!
Она с упоением раскладывала на блюде закуски и насвистывала себе под нос мелодию, как вдруг ее словно ожгло. Это была песенка «Молли Малон». Вся радость мгновенно испарилась. Джо должен быть не здесь. Какая она эгоистка! Разве так любят? Она и сейчас хочет только брать, но не давать.
Телефонный звонок воем сирены отозвался в ушах. От резкого звука она окаменела.
Звонила мать.
– Стелла, какого черта ты снова вытворяешь всякую чушь? – В голосе Би и за многие километры упрек слышался так же отчетливо, как если бы она стояла рядом. – Молли мне только что все рассказала. Они поссорились с Джо, и он живет у тебя. Это совершенно неправильно! Мать не должна вставать между мужем и женой. Я знаю, ты рада, что нашла Джо, но ты должна отправить его домой. Чем скорее, тем лучше.
Стелла, которая и сама уже почти решила это сделать, вдруг взбунтовалась. Почему старуха возомнила себя вправе диктовать ей, что делать, а что нет? С чего она взяла, что Стелла не способна сама принять нравственное решение?
– Завтра мы с ним идем на церемонию «Миллениум». Это мой торжественный день, и я хочу, чтобы он разделил мою радость. Дальше я пока не загадываю.
– Советую тебе передумать. Стелла, дорогая, ты слишком эффектна. Ты не подозреваешь, какое можешь производить впечатление. Джо и Молли были счастливы своей обычной жизнью. Ты кружишь мальчику голову. Молли говорит, у него теперь еще и актерский зуд проснулся?
