Честно говоря, мне плевать на Кобылина, и я считаю его наказание заслуженным. Однако я безумно боюсь за Диму. Он становится импульсивным и бешеным, когда дело касается меня. Не хочу, чтобы у него появились дополнительные проблемы. Щукин с предыдущими еще не разобрался, несносный мужчина!
— Урод сам нарвался. Пришлось импровизировать, — пожимает плечами, а у самого в глазах чертики пляшут. — Да, «вещества», как ты выразилась, ему подкинули по моей просьбе. Таким образом я увеличил ему срок. Пусть посидит. Подумает о своем поведении.
Вижу по сияющему лицу, что таким исходом Дима явно удовлетворен и ничего менять не станет. Невыносимый!
— И еще драка на камеру! Ты же обещал! — выдыхаю с разочарованным стоном. — Теперь мелькаешь по всем каналам!
— Так вот откуда ты обо всем узнала! — наконец, догадывается Щукин. — Из новостей? Ничего себе, какие журналисты оперативные, — хмыкает он.
Раздраженно хлопаю его по все еще поднятым рукам и только сейчас замечаю сбитые костяшки. Легко провожу по ним подушечками пальцев, обхватываю широкую ладонь и хнычу огорченно: «Ди-им!». Проследив за моими действиями, нахал довольно улыбается. Как будто тешится моим вниманием и наслаждается заботой.
— Да-да, котенок, я тоже тебя люблю, — смеется он и целует меня в лоб. — Как Машенька?
— Спит, — отзываюсь мгновенно.
Разговоры о малышке успокаивают меня. Отвлекают от любых неурядиц.
— Значит, пора укладывать вторую, — кивает Дима на мой живот. — Или второго, — делает паузу и спрашивает внезапно. — Не знаешь, кто там?
— Рано еще, Дим, — хихикаю в ответ. — На узи пока не видно, кто: мальчик или девочка. А это важно? — смотрю на него с прищуром.
— Важно, чтобы ребенок был здоров, — не теряется Щукин.
Укладывает руки мне на талию и притягивает к себе. Целует так нежно, что заставляет забыть обо всем.
— Так! Ты меня специально отвлекаешь таким образом? — упираюсь ладошками в его торс. — Я все равно зла на тебя, ясно?
— Ясно-ясно, — с издевкой выдает муж. — Завтра доругаешь, а сейчас пора спать, беременяшка моя взрывоопасная.
Неожиданно поднимает меня на руки и, пользуясь моим кратковременным замешательством, несет наверх. В нашу спальню.
Осторожно укладывает меня на кровать, будто я сделана из тончайшего хрусталя и рассыплюсь при одном неверном движении. Гипнотизирует меня тягуче-медовым взглядом пару секунд — и собирается уйти. Как обычно. Переночевать у Машеньки. Но…
Несмело беру его за рукав, останавливая, и прошу:
— Не уходи, Дим.
— Уверена? — приподнимает бровь.
— Это же твоя спальня, — пожимаю плечами, пытаясь скрыть смущение под маской невозмутимости. — «Технически, все в этом доме — твое. И даже я», — в точности цитирую его слова, брошенные во время одной из ссор.
— Неоспоримый факт, — довольно подмигивает мне наглец.
Вместо того, чтобы рассердиться, тянусь к его губам. Сама сдаюсь в плен и не хочу спасаться. Сминаю руками его пиджак и дергаю на себя, но Дима старается сохранять дистанцию, для чего упирается кулаками в кровать по обе стороны от меня.
Поцелуя не разрывает, но и не пожирает жадно, как раньше. Он будто контролирует каждое свое действие. Сдерживается. Ради меня.
Чем внимательнее и аккуратнее ведет себя Дима со мной, тем сильнее я воспламеняюсь.
До конца не понимаю, готова ли я к близости с ним. С физической стороны я в порядке, но психологически… Я все еще немного боюсь. Но, тем не менее, снимаю с мужа пиджак, а потом ослабляю галстук и переключаюсь на пуговицы его рубашки.
На этом этапе замираю. Пока решаю, поддаться чувствам или попросить мужа остановиться, Дима развязывает пояс моего халатика, скользит по животу сквозь шелковый топ, а потом приподнимает ткань.
Затаив дыхание, жду, что будет дальше. Муж крайне осторожен сегодня, считывает каждую мою эмоцию, следит за реакцией.
Убедившись, что я не впадаю в истерику и не сопротивляюсь, отрывается от моих губ и переключается на шею, плечи, спускается к груди, вызывая мой слабый стон. Ведет невесомыми поцелуями по животу. В самый низ.
Не замечаю, как избавляет меня от коротких шортиков.
— Ди-им, — настороженно зову.
— Тшшш, котенок, — шепчет Дима, обдавая внутреннюю сторону бедра горячим дыханием. — Доверься мне, — движется поцелуями к намеченной цели и, достигнув ее, пронзает всю меня разрядом тока.
Я даже сказать ничего не в состоянии, потому что кровь превращается в кипящую лаву. Сердце бешено стучит в груди, а разум накрывает пелена. Поцелуями и аккуратными прикосновениями Дима умело возносит меня на пик блаженства. Впервые в жизни испытываю подобное.
Сипло постанываю имя мужа, кусаю губы, дрожу и мечусь, словно в горячке.
В какой-то момент теряю контроль, отбрасываю скромность и громко вскрикиваю, сминая руками простынь.
Пытаюсь восстановить сбившееся дыхание, но тщетно. Отпустив все сомнения, наслаждаюсь волнами, что прокатываются по моему телу, и медленно возвращаюсь в реальность.
Будто сквозь туман, ощущаю как Дима возвращается поцелуями вверх, дольше приличного задерживаясь на груди. Касается губами ключицы, а потом отстраняется, чтобы перехватить мой взгляд.
— Я скучал по твоему голосу, — рвано дышит мне в лицо. — Забыл, какой ты можешь быть, — покрывает поцелуями щеки, — горячей, страстной, громкой и… вкусной, как оказалось, — добавляет многозначительно, вгоняя меня в краску.
Обжигающими ладонями поглаживает мое тело, нежно, трепетно. Но подобные ласки распаляют сильнее.
— Дим, я… — мямлю растерянно.
— Не бойся, котенок. Я же обещал, что не трону, — проводит носом по моей шее, прикусывает мочку уха. — Но за тобой должок, — говорит игриво. — Вернешь после родов. С процентами.
— Вообще-то, — лепечу я и сама себя не узнаю. — Я могла бы сейчас. По-другому… Наверное.
Закусываю губу смущенно и покрываюсь румянцем. Но все же тянусь руками к пряжке ремня. Возможно, я не готова пока что принять Диму, но… Есть же и иные способы…
— Учти, я никогда этого не делала, — решаюсь признаться. — Но не против попробовать. Впервые. С тобой, — заканчиваю охрипшим голосом.
Готова сквозь землю провалиться от стыда. Наверное, Дима сейчас посмеется надо мной. Сама беременна от него, а строю из себя девочку невинную. Но ведь я действительно не слишком опытна в постели.
Однако Дима подозрительно молчит. Застывает на мгновение и скользит по моему красному лицу внимательным взглядом. И ни слова. Только дышит тяжело.
— Ди-им? — хлопаю ресницами.
Совсем теряюсь, понимая, что это была плохая идея. Но мои руки вытягивают ремень из пояса, нащупывают молнию, тянут вниз. Их уже не остановить…
Чувствую, насколько сильно Дима «скучал». И это окончательно сводит меня с ума. Моих робких, неумелых прикосновений хватает для того, чтобы вырвать хриплый мужской стон. И я становлюсь развязнее. Облизываю пересохшие губы, словно намекая, на что я готова пойти ради любимого мужчины.
— Ка-ать! — рычит вдруг Дима и буквально взгрызается в мой рот поцелуем.
Выдыхаю и улыбаюсь. Зеленый сигнал. С Димой все можно. Самые смелые фантазии станут реальностью. Потому что мы оба этого хотим.
И чувствуем друг друга. Остро, до сладкой боли, без барьеров.
Глава 5
Неделя спустя
Екатерина
— Машунь, надо доесть, — уговариваю малышку, предлагая очередную ложку кабачкового пюре.
Мы сидим на кухне. Дочка устроена в стульчике, а я расположилась напротив.
Ребенок набирает полный рот и тут же выплевывает все на выдохе. Остатки пюре разлетаются в разные стороны, пачкают столик, попадают на меня. Пока я недовольно вытираюсь, Маша счастливо хохочет.
— Ты одна сегодня? Без няни? — звучит за спиной голос Эльвиры.
От неожиданности вздрагиваю, роняю ложечку, которая летит мне на шорты, оставляя пятно, и отскакивает, приземляясь на пол. Вздохнув, наклоняюсь за ней.
