Команда «Офисный планктон» — 95 очков.
Команда «Алконавты» — 90 очков.
Команда «Бельдяжки» — 64 очка.
Команда «Кошачий суп» — 56 очков.
Глава 23. Просто. Или не просто
Вика
Едва я вошла в квартиру, нас так притянуло друг к другу, будто мы не пару часов не виделись, а целый месяц. Я стояла, прижавшись щекой к мягкой ткани футболки, обтягивающей мощную грудь, и слушала, как стучит его сердце.
Казалось, я могу хоть всю ночь так простоять. Вернее, все утро, потому что на улице уже светало.
— Есть будешь? — тихо спросил Егор.
Его пальцы нежно поглаживали мою спину и перебирали пряди волос, все еще уложенные в прическу.
— Буду душ и тебя.
— Отличный выбор. Можем совместить.
Он очень быстро вытряхнул меня из одежды, внес на руках в ванную и поставил под горячий душ.
— М-м-м, — я прикрыла глаза от удовольствия, — тут хорошо!
— Сейчас еще лучше будет, — пообещал Егор, залезая ко мне.
Свободного места в душе почти не осталось, но это нам ничуть не помешало. Я прижималась к нему, слизывая капли воды с лица, с шеи, с груди, а он, по-хозяйски потискав мою задницу, вдруг резко развернул и прижал к стене. Тяжелая рука опустилась мне на поясницу, вынуждая прогнуться.
— Эй! — засмеялась я. — Мы сюда мыться или трахаться пришли?
Широкая ладонь зажала мне рот, и я протестующе замычала.
— Ты слишком много говоришь, — горячо прошептал мне на ухо Егор, и меня тряхнуло от дичайшего возбуждения.
Как у него это получается? Пара слов — и я уже мокрая. Ладонь заменили пальцы, которые ласково обвели мои губы по контуру, а потом властно проникли внутрь. Я посасывала их, пока пальцы другой руки проверяли, готова ли я принять его. Да готова! Давно готова!
Первый толчок был слегка болезненным, но неприятное ощущение тут же исчезло, а ему на смену пришло чувство восхитительной наполненности. Да, Егор был прав. Он идеально мне подходит!
Мой мужчина зарычал, с силой вонзаясь в мое тело, а я только выгибалась и стонала, наслаждаясь каждым движением.
— Можно сходить за презервативом, — выдохнул он. — Или…
— Или, — с трудом проговорила я. — Я с тобой еще за лес не рассчиталась.
Я развернулась и впилась в его губы, а рукой нежно и сильно заскользила по возбужденному стволу. Каким наслаждением было смотреть на его прикрытые веки и ощущать, как вздрагивает от удовольствия великолепное сильное тело. Я не удержалась и опустилась на колени, обхватив губами напряженный горячий член. Я проводила языком по гладкой, будто шелковой коже, ощущала его вкус и понимала, что меня сейчас кроет ничуть не меньше, чем его. И от его хриплого «Вика» и пальцев, которые вплелись в мои волосы, по телу разливалось такое тягучее и сладкое удовольствие, словно это меня сейчас ласкают.
Кто бы мог подумать, что отдавать долги так приятно!
После горячего (во всех смыслах!) душа показалось, что в квартире очень холодно. Может, так оно и было, учитывая, что в доме еще не включили отопление.
Я даже охнула, когда босые ступни коснулись ледяного пола. Егор подхватил меня на руки и донес до кухни, где усадил на табурет.
— Чаю?
— Отлично!
Я, дрожа, куталась в полотенце и мечтала о своем длинном махровом халатике, который всегда так чудесно грел меня после ванной. Привезти его, что ли, с собой в следующий раз…
— Вот, — Егор поставил передо мной большую белую кружку с горячим чаем.
Я машинально покрутила ее и замерла. На глянцевом боку красовалась надпись «Моему любимке» и красное сердечко. Такие кружки обычно во всяких переходах за двести рублей делают. Для полной аутентичности не хватало только размазанной фотографии одариваемого. Вот никогда не понимала удовольствия во время чаепития пялиться на свою собственную физиономию.
Я почему-то не могла оторвать взгляд от аляповатой надписи, и в груди прорастало очень сложное чувство, от которого мне было… нехорошо. Никаких сомнений, что это подарок женщины, которая жила здесь раньше. Скорее всего, той самой, чьи тапочки с заячьими ушами в дальнем углу обувной полки мозолили мне глаза. Какого фига он продолжает это все хранить? Разве вещи бывших не должны лететь с балкона сразу же после расставания?
Егор заметил мое изменившееся лицо и проследил направление взгляда.
— Эм, я дико извиняюсь, а можно мне чай в другую кружку налить? — светским тоном поинтересовалась я.
Пару секунд мы оба молчали.
— Хочешь, выкину ее? — вдруг рубанул напрямую Егор.
Я поколебалась, а потом облегченно кивнула. Он не должен был меня спрашивать, а я не имела права решать подобный вопрос — все же это его вещь, и мало ли какие светлые воспоминания у него с ней связаны, — но громадное ему спасибо, что он все же так сделал.
— Вот и отлично. Давно собирался, но как-то руки не доходили, — бодро заключил он.
Одним движением выплеснул чай в раковину и кинул опустевшую кружку в мусорное ведро.
— Там еще тапочки, — вырвалось у меня, — а это вообще негигиенично, между прочим!
— Какие, нафиг, тапочки? — удивленно посмотрел на меня Егор.
— Ну, там, — я залилась краской и махнула в сторону коридора. — А, неважно.
Забей.
Егор хмыкнул, вышел из кухни и спустя минуту злосчастные тапочки разделили судьбу кружки. А я вдруг поняла, что мне стало легче дышать.
— Ты не обязан был, — пробормотала я, благодарно обнимая Егора, — мы же с тобой просто…
— Вик, помолчи, пожалуйста, — раздраженно перебил он. — У меня на твое «просто» скоро, блядь, аллергия начнется. А вдруг я не хочу просто, а?
— Мы можем все закончить, если ты… не хочешь, — с трудом выговорила я, ощущая, как сердце придавило огромным тяжелым камнем.
— Да хочу я! — взорвался Егор. — Но не так!
Меня всегда удивляло, как быстро одно неосторожно брошенное слово может
