но у тебя такое лицо…
– Какое?
– Как будто Алекс не аспирант Стэнфорда, а людоед.
– Примерно такой она мне и кажется.
Дима рассмеялся.
– Почему?
– Потому что все вы тут немного гении. Я никак не могу отделаться от ощущения, что мне здесь не место.
На лице моего любимого гения отразилась целая палитра эмоций. Он сначала разозлился, потом расстроился, а в конце понимающе выдохнул и взял меня за руку, крепко сжал пальцы.
– Никусь, пожалуйста…
Я знала, что он скажет, но никак не хотела сегодня это слышать. Мои эмоциональные качели добило солнце, и глаза увлажнились. Я едва выдавила сквозь ком в горле:
– Не говори, что это глупости. Я никак не могу быть глупой рядом с тобой.
– Кажется, у кого-то синдром самозванца. Пошли.
Дима потянул меня к машине. Через полчаса мы уже сидели на берегу залива, недалеко от Сан-Фра и любовались невероятным видом.
– Считаешь, что не достойна всего этого, да? – спросил Война спустя много молчаливых минут.
– Чего всего? – уточнила я, хотя прекрасно поняла, что он имеет в виду.
– Тепла в феврале, ветра с залива, куртки за сто тысяч, гениального бойфренда…
– Гениального, очень скромного бойфренда, – добавила я.
Димка смешно махнул головой, вроде как соглашаясь, что он сама скромность. Когда мы были вот так вдвоем, я теряла все свои комплексы и силы придумывать проблемы. Но сегодня все было иначе. Мне придется принять много решений. Вернее, нам.
– Я тоже первое время все это проходил, Ник. – продолжал делиться Дима. – Наверное, нам нужно было пожить в Европе сначала, но мне совсем не хочется отказываться от новой работы здесь. Интересный проект…
– С ума сошел. Не хватало еще тебе отказываться от работы из-за меня.
– Я могу, Мышк. Ты важнее любого проекта. Даже самого интересного. Хочешь вернемся в Москву? Ты скучаешь по Шоко?
Я пожала плечами.
– Скучаю, но не настолько, чтобы мерзнуть сейчас в Москве и мешать тебе работать. – Я усмехнулась, удивляясь самой себе. – Слушай, я правда сегодня сама себя не узнаю. Наверное, от жары плавится мозг. Не бери в голову мои глупости. Все не важно.
– Даже не мечтай. Мне нравятся твои глупости. Они важны, Ник. Ты мой самый важный человек.
Он посмотрел на залив, на небо и прищелкнул языком.
– Что? – напряглась я, чувствуя недосказанность.
– Хотел сделать это сегодня вечером на закате, вытащить тебя на хайк и…
– Никакого хайка! – выпалила я, вспоминая, как в прошлый раз выплевывала лёгкие, пытаясь угнаться за Димой и его клиентом.
У них тут была занятная традиция – обсуждать дела, прыгая по горам и холмам, как козлы. Я пока не прониклась духом скалолаза.
– Да, я помню, но… – посмеялся Дима. – Короче, этот момент вроде тоже хорош.
Довлатов опустился на одно колено и достал из кармана коробку голубого цвета. У меня снова потемнело в глазах. Я моргнула, а когда открыла глаза, то обнаружила себя сидящей на земле в объятиях Войны.
– Ника! Черт подери, ты не шути так, – злым шепотом ругался он. – Без чувств от счастья – это только в книжках хорошо звучит. Скажи, что ты упала в обморок от чувств, ради бога. Я сейчас помру от страха. Скорую? В больницу? Мышь! Не молчи, умоляю.
Последние слова он договаривал с таким отчаянием, что я быстрее стала приходить в себя. Но ничего хорошего сказать Диме не смогла. Только пробормотала:
– Ты все знаешь? Откуда?
– Что я знаю? У тебя нарколепсия? Я не знал. Предупреждать надо, между прочим. Мы живем вместе, а я ничего не знаю.
– У меня нет нарколепсии, – попыталась прервать я поток его панических выводов.
– Прекрасно. Значит ты лишилась чувств от чувств?
– Все утро кружится голова.
– Не пробовала завтракать? – Дима начал злиться. – Твоя привычка жить до обеда на одном кофе просто ужасна, Ник. Я раньше не говорил, но теперь молчать не буду. Пора нормально питаться.
Я пока не собиралась рассказывать ему причину отсутствия аппетита и обсуждать режим питания. Мне нужно было выяснить другое.
– Почему ты купил это кольцо?
– Я же сказал – хочу, чтобы ты вышла за меня. Зачем еще покупают кольца? Чтобы встать на одно колено и поймать свою женщину в обмороке.
Я стала посмеиваться, потому что Дима болтал на нервах слишком забавно. Ничего смешного, конечно, но все равно… Он слишком милый, когда волнуется. Я сразу вспомнила ночь, когда он сбивал мне температуру мокрым полотенцем на лоб, и расплылась в улыбке. Конечно, он будет прекрасным папой. Но сейчас я должна была выяснить другое.
– Почему ты хочешь на мне жениться?
– Потому что изучил твое родовое древо. Оказывается, ты дочка нефтяного магната. Тебя подбросили русским родителям.
Я замерла от этой чуши, почти поверив Диминому серьезному тону.
– Блин, Мышь! Не тупи, – выпалил Довлатов. – Люблю я тебя, чуму неугомонную. Поэтому и хочу жениться. Какие еще могут быть причины?
Идиотский счастливый хохот напал на меня, как маньяк из-за угла. Я удобнее устроилась в объятиях Димы и расцеловала его лицо.
– О, блин, спасибо! Вот это уже больше похоже на адекватную реакцию, – немного расслабился он. – Это похоже на «да».
Дима поймал мои губы ртом, поцеловал очень нежно, хоть и быстро, нетерпеливо.
– Согласна? Скажи, что согласна, Мышк? – давил он нежно, продолжая поцелуи.
Я отстранилась, чтобы лучше соображать и наконец сказать ему.
– Есть кое-что… Я действительно тебе не сказала… В общем, я беременна, Дим. Сегодня утром узнала, когда ты ушел на встречу. Поэтому и есть совсем не хочется последнее время. И я совсем не готова. Мы совсем это не обсуждали. Я совсем не знаю, хочешь ли ты…
– Я совсем сейчас рехнусь, если ты не замолчишь хоть на минуту.
Он положил палец мне на губы. Я поцеловала его и беззвучно прошептала: «Прости».
Дима покачал головой.
– Не смей извиняться, ладно?
