— Ты сама говорила мне, что «Любовь не есть любовь, когда она при каждом колебанье то исчезает, то приходит вновь». Я облажался с самого первого дня, и знаю, что будет не просто, но мне все равно, проведу ли я остаток своих дней, умоляя тебя о прощении, или все же смогу хоть каким-то образом участвовать в твоей жизни. Я приму любой вариант. Но я не смогу существовать без тебя. Ты нужна мне, Лили, прошу, останься.
Его слова подтолкнули меня к черте невозврата, и я начала истерически рыдать. Я так давно мечтала услышать, как он будет просить меня об этом.
— Почему сейчас, Роман? Что изменилось? Я не могу позволить тебе продолжать так поступать со мной.
— Все это не ново — все было так с самого начала. Единственное, что изменилось — это то, что я решил признать это.
Я не могла позволить ему выкрутиться с помощью еще одной из его легендарных загадок, он должен был быть абсолютно искренен, если я собиралась хотя бы рассмотреть возможность какого-то будущего с ним.
— Что признать? О чем ты говоришь, Роман?
— Я люблю тебя, Лили.
Мой подбородок заскрежетал по полу, когда моя челюсть упала на землю. Он сказал это. Он взял мои руки в свои — это знакомое до боли ощущение успокоило меня.
— Я люблю тебя с тех пор, как впервые увидел, но дело даже не в этом, — сказал он, наклоняясь и вытирая мои слезы, — дело во мне. Я считал, что не смогу раскрыть тебе свою душу, но теперь готов на все, чтобы ты осталась. Ты до сих пор хочешь узнать все, что произошло со мной? Хочешь узнать, почему я такой, какой есть? Если так, то я готов. Просто знай, что бы ни случилось дальше, единственное, что никогда не изменится — это то, что ты спасла меня. Я всегда буду любить тебя, ангел. Ты спасла того, кто сопротивлялся своему собственному спасению. Ты заставила циника поверить в любовь. Я люблю тебя.
Это было все, о чем я мечтала с того первого электрического разряда, соединившего наши души самым непостижимым образом. Он наконец-то был готов обнажить себя передо мной и начать отношения, которые были предназначены нам судьбой.
Но было слишком поздно.
В то время как он радовался своему спасению, я приближалась к своей гибели. Сначала появились голоса, и я отчаянно пыталась игнорировать внутренние импульсы, полагая, что контролирую ситуацию. Но я знала, что за этим последует. Все, что можно было сделать сейчас — лишь оттягивать неизбежное.
Глава 31
Роман
После бесконечных уговоров мне удалось убедить Лили выслушать. Я не для того подготавливал себя к тому, чтобы просветить ее о своем прошлом, чтобы она решила, что в этом больше не было необходимости. Ее упорство относительно того, что ей уже не нужно ничего знать, было признаком ее капитуляции.
Еще не время, мой милый ангел.
Все закончили исполнять серенады и поздравления счастливой паре, после чего Диксон и Харли отправились в свой медовый месяц — первую главу их жизни в качестве мужа и жены. Когда толпа начала расходиться, я уговорил Лили оправиться ко мне.
Теперь я стоял в расстегнутой рубашке, потирая уставшие глаза, и готовился раскрыть свой губительный облик пред этой прекрасной душой. Лили в платье подружки невесты все еще выглядела невероятно привлекательно, но все, в чем я мог ее представлять, было белое платье, похожее на то, что было у Харли, только сшитое на заказ для моего ангела.
Я представлял, как Лили гордо стоит в белом платье, отдавая мне себя на веки вечные, и все вокруг являются свидетелями того, что она — моя, а я — ее. Образ ее лица промелькнул в моем сознании. Это было бы воплощением ее мечты, но эта мысль привела в восторг и меня.
Почему я представлял ее в этом образе?
Лили смотрела на меня в замешательстве. Я знал, что она не хотела давить на меня, но лучше бы была как можно более безжалостной со мной, каким и я всегда был с ней.
Что ж… терять нечего.
Она села на плюшевую замшевую кушетку, готовясь к моему признанию. Осознание того, что это может стать последним разом, когда она находится так близко ко мне, подтолкнуло меня начать.
— Я бы никогда не заговорил об этом, потому что был слишком напуган.
Я прочистил горло, прежде чем продолжить.
— Они сказали, что она стала очередным несчастным ребенком, не выдержавшим испытание системой опекунства, но это было нечто большее. Родители, которые берут сирот под опеку, должны быть любящими и ответственными — ведь они так хотят иметь ребенка. Вот только, все приемные родители, которые нам попадались, были насильниками — как психически, так и физически.
Лили изо всех сил старалась сохранить на своем фарфоровом личике безмятежное выражение, но я заметил страх в ее глазах.
— Виктор был не первым, кто изнасиловал ее, но она сделала все, чтобы он стал последним.
Я зажмурил глаза, пытаясь удержаться от срыва и слез.
Лили вздрогнула от моего резкого заявления.
— Кто она, Роман?
Игнорируя вопрос Лили, я продолжил свое долгожданное признание.
— Мне было всего шесть лет. Он находил способ превратить любой мой поступок в непослушание — все, что угодно, лишь бы избить меня. Каждую ночь я плакал, спрашивая ее, почему он не прекратит это. «Папы не должны быть такими», — повторял я снова и снова. Он не был моим настоящим отцом, но должен был вести себя как отец, не так ли? — задал я риторический вопрос, но Лили воздержалась от какой-либо реакции.
Качаю головой, не давая воспоминаниям полностью овладеть моим сознанием.
— В ту ночь она пообещала, что он больше никогда не ударит меня, и мужик действительно перестал. С тех пор я превратился в ужасного эгоиста, ведь для меня это было лучшим пристанищем, в которое мы попали. Но чем лучше я чувствовал себя там, тем хуже становилось ей. Только когда мне приснился кошмар, и я проснулся от собственного плача посреди ночи, я услышал ее крик, и подумал, что, возможно, ей тоже приснился плохой сон. Я направился к ее спальне и тогда увидел это. Тогда-то я и узнал, как она заставила его прекратить избивать меня.
Слова потекли медленно, когда мое горло перехватило — к этому моменту я уже бесстыдно рыдал, а Лили обхватила меня руками, отчаянно пытаясь утешить. Возможно, это было все, что ей требовалось, но, чтобы двигаться дальше, мне нужно было избавиться от каждой детали, удерживающей меня от нее. Мои руки так крепко сжимали ее, что я попытался ослабить хватку, но не слишком сильно — я не мог позволить ей ускользнуть из моих пальцев.
— Его вспотевшее облаченное в одежду тело лежало поверх ее, и я наблюдал, как она кричит и брыкается, а потом заметил, как его брюки болтаются на бедрах, а она лежит под ним голая. Я подбежал, крича, чтобы он остановился, но это лишь заставило его двигаться быстрее.
Я глубоко вздохнул, прежде чем продолжить повествование этого кошмара, который, казалось, случился только вчера.
— После этого, он каждую ночь заставлял меня смотреть. Всякий раз, когда я плохо себя вел или пачкал свою и без того заляпанную одежду, он вымещал это на ней. Если я шевелился или отводил взгляд, он бил ее каким-нибудь способом. Поначалу она пыталась бороться с ним, но со временем я наблюдал, как она терялась в собственных мыслях, переносясь куда-то далеко от спальни, где он насиловал ее снова и снова.
Я отодвинул Лили от себя и удерживал ее на расстоянии вытянутой руки.
— Кем она была, Роман? — спросила она еще раз, и слезы на ее лице вторили моим.
— Мы так и не решились рассказать об этом социальному работнику — слишком боялись последствий. Она решила, что единственный способ спасти нас — это покончить с собой. Ее звали Ава, и она была моей сестрой, моей старшей сестрой, которая покончила с собой лишь для того, чтобы я смог жить.
Я покачал головой в недоумении, все еще пытаясь смириться с этим.
— Когда власти расследовали наше дело, я полагал, что все всплывет наружу, но не понимал, насколько могущественным был Виктор. Смерть была замята, а меня забрали из его дома, пока я оплакивал свою погибшую спасительницу.
