Он опустил руку и взглянул на Присциллу снизу вверх. Та пылала яростью. От нее исходили волны гнева. Глаза горели жестким холодным огнем. Раньше он не замечал вокруг ее рта этих неприятных морщин. Когда они появились?
– Ты вряд ли предоставляешь те же услуги, что пекарь, дорогая, – сухо сказал он. – Как ты можешь надеяться, что я сумею оттащить собак, если в этом квартале постоянно дым коромыслом? В прошлые выходные убили одну из твоих девочек.
Присцилла села на мягкий пуф перед туалетным столиком. Припудрила ладонь и внутреннюю часть руки.
– Таков неизбежный риск нашего бизнеса, и каждая девушка, принимающая в спальне платного клиента, это знает. Ей может не повезти, например, попадется фермер, жена которого считает такую жизнь более волнующей, чем дойка коров и сбор яиц, или ревнивый любовник, или доброхот, который берет шлюху в постель, а потом считает своим святым долгом наказать ее за то, что сбила его с пути истинного. – Присцилла красноречиво пожала плечами. – Это случается то и дело. «Погибла еще одна падшая голубка», – процитировала она знакомый заголовок.
– На прошлой неделе на улице была перестрелка. Ее затеяли три ковбоя после игры в покер. Двое из них погибли.
– Это произошло не в моем заведении.
– Но все-таки порядочные люди…
– Порядочные люди! – взорвалась Присцилла. Она вскочила с пуфа и снова принялась расхаживать по комнате. – У меня порядочные люди вот здесь сидят. Что в них порядочного? Они хотят погубить мое заведение. Это порядочно? И это их проповедник называет порядочным делом? – Она налетела на Даба: – Заставь его заткнуться.
– Не могу. У него есть приверженцы, и их становится все больше. Я тебя насчет него предупреждал. Он оказывает давление на шерифа. Рано или поздно шериф к нему прислушается. Этот проповедник ведет за собой избирателей, множество избирателей, а нынешний год – год выборов. Если ради победы этой осенью придется прикрыть Квартал красных фонарей и придушить все заведения в этой части города, он на это пойдет. У шерифа большие амбиции.
– Шериф – мошенник. Он здесь чуть ли не каждую ночь веселится вместе с людьми, которых бросает в тюрьму.
– Знаю, – терпеливо ответил Даб. – И ты знаешь. Но они, – кивнул он головой в сторону города, – не знают. А если и знают, то плевать хотят, пока он поддерживает порядок.
– Черт, – вполголоса пробормотала Присцилла. Она снова опустилась на пуф и скрестила ноги. Полы халата разошлись, обнажив бедра. Синяя атласная туфелька с высоким каблуком и перышком цапли на мыске сердито качалась взад и вперед, как маятник.
Длинная изящная нога приковала к себе внимание Даба. Беседа надоедала ему все больше. Не для этого он выкроил время от служебных дел. Его взгляд поднялся по ноге Присциллы, перескочил на грудь, трепетавшую от волнения. Соски были твердыми и острыми. Даб стремительно возбуждался.
– Детка, – умиротворяюще произнес он, – понимаю, ты расстроена.
– Еще бы.
– Я делаю все, что в моих силах.
– Этого мало.
– Так я постараюсь, – огрызнулся он, теряя терпение. Как смеет шлюха разговаривать с ним, Дабом Эбернези, без малейшего уважения? Та хорошенькая вдова вчера в его кабинете была кроткой, как ягненок, говорила ласково, плакала тихо, смотрела влажными глазами, полными робкого почтения. – Ну же, Присцилла. Или ты собираешься потратить на споры те несколько минут, на которые мне удалось убежать из банка? – Он надул губы, как маленький мальчик.
Его театральные жесты не произвели на Присциллу никакого впечатления. Даб был проницателен и умел влиять на людей, и она это знала. Знала она и то, что, если ему придется выбирать – защищать ее или защищать себя, он не задумается ни на секунду. Такая эгоистичная готовность к предательству только лишний раз доказывала, что женщина должна уметь сама за себя постоять. А если при этом удается еще и повеселиться, значит, ей повезло.
Присцилла медленно поднялась. Потянула пальцами за концы пояса, и атласные полы распахнулись. Под халатом ничего не было. Чувственным движением плеч она сбросила халат, тот скользнул к ее ногам и растекся по полу синей лужицей.
– Нет, спорить я больше не хочу. Я тебя понимаю. И высоко ценю твои визиты. Они и впрямь слишком коротки, чтобы тратить время на деловые разговоры. – Она провела руками по бедрам и пропустила пальцы сквозь треугольник густых волос. – Может быть, мне пора приходить на деловые встречи к тебе в банк?
Даб с трудом отвел взгляд от ее бедер. Присцилла пришла в восторг, видя, как внезапно побледнели его мясистые щеки. Он рассмеялся коротким нервным смехом и заерзал в кресле.
– Мы оба знаем, что этого делать нельзя. – Он болезненно улыбнулся, не понимая, шутит она или говорит всерьез.
Присцилла двинулась к нему мелкими шажками.
– Тогда предлагаю тебе заняться проповедником и избавить меня от него, чтобы на наших встречах здесь нам не нужно было так много говорить о делах. – Она остановилась прямо перед Дабом. Он протянул руку, чтобы приласкать ее груди, живот, бедра. – Что скажешь? Сделаешь это для меня?
– Конечно, Присцилла, конечно. Можешь на меня рассчитывать. Я всегда о тебе заботился, правда?
– Всегда. Не разочаруй и на этот раз.
– Не бойся, не разочарую, – бормотал он, уткнувшись ей в живот и запустив руку между бедер.
Она подняла его на ноги и, распутно целуя, опустила руку к ширинке брюк.
– Так я на тебя рассчитываю, – прошептала она, быстро расстегнула пуговицы и с притворным удивлением вздохнула, обвив пальцами восставшую плоть. – Ты такой большой. Такой сильный.
Крепко зажмурив глаза, оскалив стиснутые зубы, Даб что-то нечленораздельно бормотал. Искусная рука отметала все его доводы. Самый прославленный ангел Сатаны вознес его прямо на небеса.
– Ли! Мика!
Бэннер радостно поспешила обнять гостей. Они вошли в заднюю дверь следом за Джейком.
– Вот уж не ждала, что вы сегодня приедете.
– Ужина для нас хватит?
– Приготовим. – Она была так рада их видеть. С появлением длинных угловатых парней кухня, казалось, стала меньше. Бэннер радовалась шуму и суматохе, которые они принесли с собой. В последнее время в доме стало слишком тихо.
– Мы решили прискакать до темноты, чтобы осмотреться, – сказал Ли, целуя сестру в щеку.
Мика заносчиво плюхнулся на стул.
– Знаешь, мы, пожалуй, отметим это место нашим личным знаком высшего качества.
Бэннер кинулась к нему, попыталась выбить задние ножки стула. Но Мика оказался проворнее и успел упереть в пол передние ножки прежде, чем она лишила его равновесия.
– Чувствуй себя как дома, Мика, – поддразнила его Бэннер.
– О, конечно, конечно. – Юноша небрежно перекинул руку через верхнюю перекладину спинки и огляделся.
