Мои размышления были прерваны телефонным звонком. Я опустила взгляд к телефону – он валялся на полочке под магнитофоном, рядом с недоеденным филе-о-фиш. На экране телефона высветилось лицо Алексея. Я дернулась от неожиданности. Я же отправила письмо только что. Еще и минуты не прошло, как оно улетело. Может, он просто звонит?.. Машину хочет забрать? Это вряд ли. Я слушала и слушала, как звонит телефон. Мне было как-то не по себе.
– Алло? – сказала я после того, как Алексей перезвонил еще раз.
– Я ничего не понимаю, – сказал он тихим, низким голосом, который я так любила. – Это ошибка?
– Да, – ответила я. – Да. Это – системная ошибка.
– С ума сойти! Это ты! Это всегда была ты?
– А это ты.
– Ты где?
– Я? В «Макдоналдсе».
– Кто бы сомневался, что ты будешь где-то в таком вот месте. – Лешка засмеялся, его смех был легким, переливчатым, знакомым, как мелодия рекламы «I’m loving it».
– Я люблю «Макдоналдс». Тут отличный WiFi.
– Я сейчас приеду. Но ты не отключайся. Говори со мной, говори. Неужели это происходит на самом деле?!
Если я скажу тебе, что это значит, ты мне купишь выпить?
Олеся узнала о своем, мягко говоря, интересном положении, будучи в Италии, в свадебном путешествии. Свадьбы, правда, не было. Жениться они пока не могли, это было связано с какими-то проблемами в бизнесе. Там надо было разводиться по суду и разделять имущество. И хотя споров между Белкиным и женой не было, да и быть не могло, так как супруга оставалась с квартирой, машиной и комфортабельным коттеджем в районе Царского Села, делить имущество пока было сложно, причем не в связи с разногласиями супругов, а просто сложно, технически. Прежде надо было закончить финансовый год и подготовить документы.
Но, как сказал Белкин, отсутствие свадьбы еще не повод для отсутствия свадебного путешествия. Они выбрали Италию. Сначала хотели выбрать тур, побродили по сайтам, почитали рекламу, поняли, что на их взыскательный вкус Интернет предложить ничего не может. Белкину хотелось в Рим, к Фонтану Любви, в Колизей, к привидениям в Ватикан, а Олеся давно мечтала побывать в Сан-Марино, который, если быть точным, Италией не являлся, но представлял собой город-крепость, возведенный на самом верху огромной горы или скалы. Старинные башни, замок, площадь, с которой можно было увидеть пол-Европы. Белкин хотел купаться, Олеся хотела на винодельни. И оба они никак не желали ходить организованной группой.
– Езжайте так, – посоветовала Машка. – Лаура говорит, там все в этом смысле очень демократично. Можно взять в аренду машину и кататься, пока не надоест. Останавливаться в маленьких пиццериях.
– Поедем так, – согласился Белкин, уставший от споров.
– Но ведь твоя Лаура там никогда не была! – уточнила Олеся. – Она машину-то сама хоть водит?
– Она не была, но знает буквально все. Она же помешана на ней, на этой Италии.
– Вот ведь странно. Она помешана, а я туда на самом деле не слишком-то даже и хочу. Мне бы вполне подошла и Франция. Или вообще Новая Зеландия. Или в пансионат какой-нибудь под Питером – все едино. Но я поеду, а она нет. Почему? Что ей мешает? Это же так легко! И не так уж дорого.
– Даже не знаю, что тебе сказать. Похоже, все самое вкусное достается тем, кто не слишком-то голоден. А вы в Венеции будете?
– Белкин сказал – пройдем всю Италию насквозь. А я так устала от бесконечных разъездов. – Олеся вздохнула.
Жизнь, которая неожиданно обрушилась на нее, была совсем другой. Но она-то осталась прежней. И она никак не могла справиться с некоторой настороженностью, общей бдительностью. Верить в простые чудеса было очень непросто.
– Как я тебе завидую, – вздыхала Машка. – А Катерина с вами едет?
– Ну да. Конечно, самое классное для медового месяца – взять с собой парочку тинейджеров. И носиться с ними, как бы чего не вышло. А потом ловить их и оттаскивать от жарких горячих итальянских мужчин. Зачем нам проблемы? Нам в поездке проблем не надо. Тем более что Катерину ее папаша везет в Германию, так что теоретически мы будем недалеко.
– Какие у них отношения?
– Да какие отношения? Отличные у них отношения. Она ему в рот смотрит, он ей покупает мороженое. Это он мне – бывший муж, ей-то он – отец. Так что у нас идиллия. Главное, нам случайно не встретиться на дорогах Смоленщины. Итальянщины то есть.
– Ну, поцелуй ее от меня.
– Кого его? Белкина? – не расслышала Олеська. Связь между городами была так себе. – Обязательно поцелую. Именно так и скажу: это тебе от Машки. Как именно его поцеловать?
– Катюху поцелуй, вредная женщина. Блин, как же твоему Белкину повезло! – Машка, как всегда, излучала тепло. Она была как восторженный щенок. Впрочем, не такой уж и щенок. Олеся видела фотографии, огромные, выполненные в теплых тонах постеры, от которых не хотелось отводить глаз. Она уже сказала, что ее квартира в Питере вся будет в этой Машкиной «Настоящей любви». Как талисман. А что? И это не было актом доброй дружеской воли. Что-то было в этих работах… что-то такое удалось Машке зацепить краешком, еле уловимым бликом, игрой света и тени, что-то, что приоткрывало конкретный смысл отдельно взятой целой жизни, скрытой в изгибах губ, в морщинах, улыбках и взглядах, в лицах всех этих людей. И самой Олеси тоже. Ее лицо тоже было на одном постере, и то, как Женя Белкин смотрел на нее, когда они стояли друг напротив друга в пустой комнате, около большого старого окна, – она никогда не думала, что на нее могут так смотреть. И что у нее самой может быть такое лицо. Какой-то непонятно откуда взявшийся внутренний свет. Или это свет от Машкиного зонтика и лампы?
А потом они поехали в Италию. Сияющий, обжигающий ярким солнцем Милан обещал безоблачное счастье, полное сочных фруктов, белой моцареллы и ярко-зеленого салата. Но реальность оказалась немного другой. Олесю тошнило на пароме около Милана, ее рвало в прекрасной Венеции от одного вида фирменного местного тирамису, ее выворачивало наизнанку от болоньезе в Болонье. Купаться в Римини Олеся тоже не хотела. Полюбопытствовала, как Белкин относится к женщинам, которых выворачивает на море, на пляже, по дороге на пляж.
Белкин извелся, пытаясь найти для нее какое-нибудь подходящее средство от отравления. Но ее выворачивало и от этого средства. В общем, культурная программа была сорвана. Кульминацией стала их посиделка в одном маленьком местном баре в Риме. Они пришли туда выпить по стаканчику пива, причем бар был совершенно пуст, они там были одни, но на всех столах и стульях у барной стойки имелись таблички «зарезервировано». Они заняли два последних места у кассы, да и то, кажется, просто случайно успели туда упасть до того, как бармен – черноволосый и небритый, как и положено итальянцу, – успел положить таблички.
