«Снег кружится, летает, летает…» Зима в этом году выдалась на редкость мягкая, но в то же время и необычайно снежная. Белый снег пушистым ковром покрывал всё вокруг и, казалось, валил, валил бесконечно… Огромные сугробы вырастали прямо на глазах, а снегоуборочная техника не успевала справляться с очисткой. Васька же любила такую погоду – лёгкий морозец, огромные лохматые снежинки кружили в воздухе, плавно опускаясь на землю… всё напоминало ей сказку.
В преддверии Нового года по старой сложившейся традиции профком районной больницы, к которой были прикреплена их станция «Скорой помощи», по заявкам сотрудников подготовил списки ребятишек, которых требовалось поздравить самим Дедом Морозом. Так уж было принято, что роль сказочных героев каждый год возлагалась на сотрудников «неотложки» и если Дед Мороз уже много лет не переизбирался, то Снегурочкой в этот раз единогласно решили назначить Василису, несмотря на сопротивление со стороны самой новоиспечённой «внучки». Та, облачённая в сценический наряд, трогательно смущалась и краснела под шутливые комплименты в свой адрес.
– Какая у нас в этот раз Снегурка получилась! – зацокал в восхищении Юрий. – И почему не я Дед Мороз?!
– Да ты чего?! – встряла Прокофьевна – громогласная, бойкая на язык тётка почтенного возраста, их неизменная пару десятков лет диспетчер. – Тебе Иваныч сейчас быстренько аминазинчику вколет, чтобы слюни не распускал на его внучку! – смеясь, отгоняла водителя.
– Брысь от моей девочки! – нарочито басом громыхал Иваныч в костюме Деда Мороза, одной рукой держа наперевес, словно копьё, разукрашенный яркими ленточками посох, а другой прижимая к себе внушительный мешок с подарками.
Герман Иванович, к слову сказать, был тот ещё жук! Числился мужчина выездным врачом и работал в бригаде с фельдшерами, а уж какие легенды о нём ходили умопомрачительные, порой просто анекдотические! Импозантный сухощавый дядька средних лет, балагур и весельчак, он мог при отсутствии необходимых медикаментов оказать эффективную помощь больному: повышенное давление у тех нормализовалось прямо на глазах, дыхание тут же выравнивалось, а тревога сменялась спартанским спокойствием. Жаль, что переломы сращивать не научился и оторванные конечности на своё место пришивались, но то уже был не его профиль, травмы обслуживали фельдшеры. Такова, видать, аура доктора, внушающего оптимизм и полное доверие. Одно нехорошо – выпивохой мужик оказался хроническим и частенько с явным запахом свежего перегара выходил на дежурство. Как ни странно, но руководство спускало сотруднику с рук все его дерзкие выходки, о которых можно рассказывать бесконечно, как специалист, тот несомненно являлся ценным сотрудником. Пожурят конечно, не без этого… предупредят в сто первый раз, и на этом всё. С Василисой они пересекались не часто, но девушка отлично запомнила коллегу после одного досадного инцидента.
В те рабочие сутки, уже ближе к ночи, приболела сама – видимо, где-то простыла: поднялась температура, нос заложило. Что делать, как работать в таком состоянии? И домой посреди ночи возвращаться не хотелось, до утра, конца смены, рукой подать, как в сказке про Кибальчиша – «Нам бы день простоять и ночь продержаться!». Вот старший смены, и пошёл навстречу, сняв девушку с линии и определив до утра в диспетчера, благо Прокофьевне в тот вечер позарез понадобилось домой уехать. Поначалу Васька справлялась оперативно, а среди ночи, когда телефоны успокоились и прекратили трезвонить один за другим, решила отдохнуть немного, прилегла на рядом стоящую кушетку и внезапно отключилась, погрузившись в беспокойный сон. Пробудилась в один миг, почувствовав на своём разгорячённом лбу прохладу чьих-то губ.
– Отдыхай… У тебя ведь жар… – услышала над ухом негромкий мужской голос, а чужие губы продолжили неторопливое движение, легко заскользив по виску, щеке, шее…
Сон как рукой сняло. Подскочив, Василиса смогла разглядеть при тусклом свете ночника склонившегося над ней Ивановича.
– Что вы делаете?! – возмутилась она.
– Тссс… сейчас всех разбудишь… – прошептал мужчина, пытаясь уложить девушку обратно, одновременно впиваясь в пересохшие губы поцелуем.
– Уйдите! Не надо! Как вам не стыдно! – с силой оттолкнула нахала, поспешно застёгивая пуговицы на распахнутой блузке.
– Извини… – невозмутимо, как ни в чём не бывало, ответил доктор и быстро покинул диспетчерскую.
Вот именно с ним девушке посчастливилось оказаться в одной команде, изображая Снегурочку. Поначалу всё шло очень даже пристойно. Вместо тройки красавцев коней, запряжённых в расписные сани, Дед с внучкой раскатывали на станционном стареньком «уазике». Сверившись со списком, находили нужный адрес, поднимались на необходимый этаж и громко звонили в дверь.
– Здравствуйте! А вот и я! Не ждали?! – громыхал Дед Мороз, постукивая посохом об пол. – Мы с моей внучкой долго добирались на собаках, на оленях, на лошадях… И наконец-то здесь! А кто у нас мальчик Коля?!
Дальше они импровизировали исходя из обстановки. Довольные детишки старательно декламировали заранее заученные нехитрые стишки, затем дружно водили хороводы вокруг наряженной ёлки, распевая неизменную «В лесу родилась ёлочка…», ну а потом – самое приятное и долгожданное для ребятни, то, ради чего, в общем-то, они так и старались: выдача заветных подарков, уж очень медленно вытаскиваемых вредным Морозом из огромного мешка, под заворожённо любопытными взглядами любимых чад. На этом, казалось бы всё, ещё один адрес отработан, впереди длинная вереница заявок, требуется спешить, но упёртые родители, не принимая слабых возражений Иваныча, просто силком утаскивали их на кухню, предлагая выпить на посошок, и отнюдь не чай! Васька, естественно, отказывалась от спиртного, а вот «дедуля» её нализался порядочно. Короче, после третьего или четвёртого вызова дед, который Мороз, был готов…
– Гы-ы-ы… А во-о-от и я-я-я! К вам пришё-ё-ёл! – видимо пошатываясь, пьяненько растягивал слова «дедушка». – Старенький я ста-а-ал… уста-а-ал… притомился, ходивши… посижу-ка тут на сту-у-ульчике, а внучечка моя люби-и-имая, Снегурочка, с вами сейчас поигра-а-ает…
Дальнейшую программу Ваське приходилось отрабатывать уже без него. А что оставалось делать? Они спускались из очередногой квартиры на опасно дребезжащем лифте, когда вдруг неожиданно погас свет и кабина, возмущённо подпрыгнув, встала между этажами! «Пипец… приплыли…» – отчего-то подумалось Василисе, и она не ошиблась: в ту же секунду ощутила на своём теле похотливые мужские руки и жаркое дыхание на щеке.
– Ну чего ты ерепенишься? – нашёптывал Иванович, прижимая к стенке строптивую «внучку».
