и непонятно на какие деньги существует, но свои права они знают и полиции не к чему подкопаться. Бетти подписала все необходимые документы, а сама исчезла из города. Марио Палмер утверждает, что у нее просто сдали нервы, и что ей вполне могли пообещать деньги.
— Какой ужас… — я не чувствую, как мои непослушные пальцы стягивают в узел кофту на груди. — Тогда понятно, почему Лукас пытался к ним попасть. Палмеры не бросают своих детей, Мэтью мне говорил об этом. Но, Кейт, а как же Кристиан? Он же отец!
— Только на словах. Бэт не вписала его имя в свидетельство о рождении ребенка — Брайан видел документ, там пусто. Чтобы доказать отцовство и добиться экспертизы — Кристиану понадобится специализирующийся на подобных делах адвокат, большие деньги и время. И еще не факт, что судья даст ход такому делу, когда истец заключенный и не может сам выполнять отцовские обязательства. А если к моменту рассмотрения заявления ребенка уже успеет усыновить семья…
Она может не продолжать, я снова догадываюсь и сама:
— То у Палмеров никаких шансов, да?
— К сожалению, Эшли. Мама сталкивалась с этим центром. Это полуобщина со своей идеологией. У них свои защитники и интересы, и они знают, как психологически воздействовать на молодых женщин. Конечно, Бетти могла решить и сама, но сейчас это уже не важно. Таких маленьких детей усыновляют очень быстро. Уже завтра или послезавтра у Лео будет другое имя и другая семья. Он может просто исчезнуть.
У меня нет слов, чтобы хоть что-то сказать. Все похоже на какой-то дурной сон, из которого, сколько не беги, а нет выхода. Получается только выдохнуть из сердца:
— Кейт, пожалуйста. Прошу тебя!
Сейчас я готова ее умолять. Мы обе понимаем, что только Патриции под силу вмешаться в эту ситуацию и попасть за стены «Цветов магнолии». Больше никому. Ни Лукасу, ни Крису, ни моему отцу. Если захочет, моя мачеха может быть настоящей стервой с акульей хваткой, перед которой не устоит ни одна дверь. Не даром ее называют «Железная Пэйт».
Иначе Палмеры кого-нибудь убьют и тогда уже не будет стоять вопрос о поручительстве над Мэтью, а все перейдет под гриф «непоправимо».
— Ты должна сама с ней поговорить, Эшли. Как только мы закончим разговор, позвони моей матери. Она любит тебя.
— Кейт…
— Пожалуйста, не заставляй меня брякнуть какую-нибудь гадость из зависти. Я всего лишь констатирую факт. А сейчас мне пора идти. Я должна успеть еще кое-кого увидеть сегодня, иначе не усну.
— Нет, Кейт.
Мы снова несколько секунд молчим, вслушиваясь в тишину соединения, пока Кэтрин вдруг не отзывается:
— Скажи, Эш, когда я рассказала тебе о Дугласе, ты ведь подумала о том же человеке, о ком и я? О Рентоне?
Здесь даже и возразить нечего. Хотя я не знаю, как сводная сестра отреагирует на мое признание:
— Да. Если Харт, и правда, в этом замешан, значит, и Рентон тоже. Прости, Кейт, но я в этом уверена. Дуглас труслив и ничего не делает без одобрения Шона. Так же, как и Эван Коллинз.
— Иногда мне кажется, что Харт тупой, как пробка, — хмыкает Кейт. — Особенно, когда я слушаю его глупые шутки. Если бы ты знала, как они мне надоели. Все надоело…
Она шумно дышит, и резковато спрашивает в динамик:
— Помнишь Утес, Эшли? Когда ты уехала на него одна в поисках Мэри Эн, сестры Закари.
Еще бы. В тот вечер мы впервые поцеловались с Мэтью. Такое не забудешь.
— Помню.
— Я такая же, как мои друзья, но с того вечера не могу на них смотреть. Можешь мне не верить, я не для этого все говорю. Просто боюсь, что завтра уже не скажу. Я не жалею, что так случилось с Шоном. Он не был мне нужен, я просто хотела проверить — так ли он любит тебя, как все остальные? Оказалось, что нет. Наверное, поэтому я и стала с ним встречаться. Но я никогда бы не подумала, что он пойдет на такую подлость… Больше всего Шон любит свой успех, и он далеко не глуп. Он ненавидит Палмера, и, если замешан в деле с наркотиками — никогда в этом не сознается. А вот Дуглас Харт может. Только есть проблема — его вездесущая мамаша. Она сожрет дьявола и пожертвует церкви четверть миллиона, но не даст обвинить сына. Если дать ей время, завтра никто из парней и не вспомнит, о чем ее Дуги болтал в раздевалке, будь уверена. И словам Мэтью не поверят. Нам нужны доказательства — сегодня! Иначе завтра будет поздно.
Что? Я не верю своим ушам, но в голосе дочери Пэйт впервые для меня звучат материнские твердые нотки.
— Ты с ума сошла, Кейт! Нет!
— Уже поздно, Эшли. Ты одна в чужом штате, позвони маме, я ее предупрежу. И еще…
— Что «еще»?
— Пока не наступило завтра, и я не приняла таблетки для потери памяти, попробую сказать… Ты справедливо победила меня тогда на летней ярмарке. Я очень старалась быть лучше, но откуда мне было знать, что улыбка должна быть искренней. У всех Хардингов с этим проблема.
Глава 42
Кейт
Да, у всех. И у моей матери тоже. Думаю, она поняла это, когда встретила Брайана. А отец… Вряд ли Говард Хардинг вообще способен хоть что-то переосмыслить в своей успешной и лицемерной жизни.
«Победитель получает все!» — так гласит его неизменный девиз. И не важно каким путем досталась победа. Ты либо первый и седлаешь гребень успеха, чего бы это тебе ни стоило, — либо жалкий неудачник, не достойный и капли сожаления.
Я слышала эту поговорку с детства едва ли не каждый день. В словах отца, когда он повторял ее, было столько уверенности в собственной правоте и презрения к тем, кто проиграл или менее успешен, что я боялась оставить себе даже тень сомнения, что он не прав. Что все не так, и счастье — это не взять приз на прямой, переломав ноги соперникам, это что-то
