мной фотографии их детей и просила оставить Витю в покое.
Я вообще считаю, что увести мужчину нельзя. Ну, честное слово, он же не переходящий приз на поводке, который женщины-соперницы тянут каждая на свою сторону.
— Чего глазами хлопаешь? В точку я попала, да? Я не первая твоя жертва, — у меня от этих слов девушки губы сами в улыбку сложились.
Нашлась здесь жертва.
— Знаешь что? Ты все равно на этом счастье не построишь, — она вдруг дергает край своего платья и открывает мне вид на свой кричащего цвета лиф.
— И что ты хотела этим показать? — выгибаю брови.
— А ты присмотрись, — она победно ухмыляется и оттягивает довольно широкую лямочку.
Нет…
Нет, пожалуйста, нет.
Разглядываю знакомый узор на белье, замираю на месте и хватаю губами воздух. Мне как будто нож воткнули между ребер и провернули его в ране несколько раз.
Доверие — штука очень тонкая. Мне хотелось верить Матвею, я думала, что в итоге всё-таки всплывет какое-нибудь разумное объяснение…
Где-то внутри, пусть глубоко, но теплилась этот маленький кусочек надежды, а сейчас мне грубо ткнули фактами в лицо и я ощущаю, как это крохотное чувство больно распадается на песчинки.
— Узнала? Надеялась, что ты найдешь мои подарочки, и вижу, что ты отлично справилась с этим. Я грела его постель, пока ты валялась в больничке. Думала, что особенная? Как бы ни так. Ты просто симпатичный вариант покувыркаться, а для нормальной жизни мужчины никогда таких не выбирают. Пустышка, всегда на вторых ролях, — каждое слово открывает на моем теле новую кровоточащую рану.
Они невидимы, но я остро чувствую их.
— Ты не в состоянии надолго заинтересовать хоть кого-то.
А в следующую секунду мои ноги обжигает каплями топленого шоколада. Лора переворачивает фонтан, благо я стою не так близко к столу, большая часть просто льется на пол, и наслаждается отражением боли на моем лице.
К нам тут же подбегают другие девочки из редакции, официанты пытаются спасти стол.
— Что произошло? Как так вышло? У нас нет времени! — доносится со всех сторон, а я молчу и пытаюсь осознать, что этой чертовой суке удалось меня сломать.
Глава пятьдесят шестая. Рокси
Очень сложно оттирать с кожи застывший шоколад.
В некоторых местах она покраснела, потому что я особенно ожесточенно применяла на этих участках бумажные полотенца.
Я заперлась в одном из туалетов, посмотрела в большое, идеально натертое зеркало, вытерла слезы и принялась приводить себя в нормальный вид. Раздала указания девочкам, скорее на автомате, заручилась поддержкой кухни — мне пообещали в кратчайшие сроки исправить пострадавшие закуски и установить новый фонтан.
Сдаваться было нельзя.
Это просто очередное испытание для моих нервов. Как с испорченным кабелем. Ведь ни одно официальное мероприятие не обходится без косяков, правда? Ну, в моем случае масштаб трагедии оказался более раздутым. Все равно не повод опускать руки.
— Занято здесь, неужели сложно догадаться? — мне уже третий раз стучат в дверь. Можно подумать, это единственная уборная на весь этаж. — Пройдите в соседнее окно, — буркнула скорее себе под нос.
— Малышка, это я. Откроешь?
Вздрогнула.
Как, откуда?..
Провернула защелку и быстро втащила Матвея к себе, пока никакой гость, тершийся поблизости, не заметил этой нелепой сцены. Мне еще выступать сегодня перед ними. С платьем, правда, нужно что-то решить.
— Что ты здесь делаешь? — мне хотелось его обнять. Крепко-крепко. Вдохнуть его запах, закрыть глаза и простоять так несколько минут, пока моё сердце не перестанет бешено стучать.
А перестанет ли?
— Пришел спасти свою Вредину, — Матвей улыбается, трясет какой-то тряпкой передо мной, а я смотрю в его глаза. Долго смотрю. Слишком долго — он поджимает губы и немного хмурит брови от столь пристальной моей реакции. — Мне рассказали о случившемся. Я тебе платье принес.
Так вот что сейчас находится в его руках.
— Откуда ты его взял?
— Скрутил какую-то девушку, раздел её и связал, оставив в подсобке. Возможно, к концу этого вечера меня арестуют, так что я рассчитываю хотя бы на поцелуй в щеку за свою отвагу. Ну же, малышка, разморозься быстрее. У меня ощущение, что ты хочешь вскрыть мне горло, — проводит ладонью по своим волосам, а потом его взгляд становится каким-то слишком хищным.
Комнатка будто становится меньше. Матвей оттесняет меня к раковинам, нависает сверху и запирает в кольцо своих рук, на одной из которых все еще висит непонятно откуда взявшееся платье.
Черный атлас, кстати. Мне уже хочется коснуться этого облачка, а уж почувствовать, как оно скользнет по моим изгибам…
— Ты такая красивая.
Что-то распылили в воздухе, да? Почему у меня мысли начали путаться, а губы теперь жжет желанием поцелуя от мужчины, по чьей милости я ощущала движение острых осколков в душе?
— Я в шоколаде, платье испорчено, а с макияжем теперь вообще не пойми что. Очень красивая, — передразниваю его слова сарказмом и упираюсь ладонью в твердую грудь.
Тут же отдергиваю руку, потому что нестерпимо резко желаю большего. Расстегнуть бы несколько верхних пуговиц и прижаться губами к голой коже где-нибудь возле сердца…
— Точно хочешь, — усмехается, истолковывает мой взгляд по своему и думает, что я на его шею смотрю из-за необходимости провести по ней чем-нибудь острым. — Красивая. Глаза блестят, губы припухли. Я тебя поцелую Вредина. Еще немного налюбуюсь и обязательно поцелую.
Чужой, чужой, чужой.
Я кручу эту мысль в своей голове, но сердце продолжает сражаться за него. Оно тянется к этому мужчине и плевать хотело на здравые аргументы стороны разума.
— Не поцелуешь, — если честно, я сама сейчас не уверена в своем упрямстве.
— Я бы, на твоем месте, и рубля на это не поставил. Поцелую, — горячо возле уха. Когда он успел опустить голову? — Несколько раз. И даже трогать буду во время этого, малышка, а ты не будешь сопротивляться. Потому что сама не хочешь, чтобы я ушел прямо сейчас.
Его дыхание слишком остро чувствуется на моей коже. Губы скользят к виску, касаются с трепетом, а потом скользят ниже и добираются до уголка моего рта. Проводит языком по моим губам, заставляет слегка раздвинуть их и втягивает нижнюю в поцелуе.
Невероятно чувственно. Нежно. Без намека на развязную похоть. Прижимает меня ближе, вынуждает прильнуть к его телу тяжелой ладонью на пояснице и захватывает меня в плен оглушающе сладких поцелуев, которые ощущаются повсюду.
Я забываюсь в них и упускаю момент, когда Матвей отрывается от моих губ и переходит к шее. Вот почему это стало чувствоваться сильнее. Вот почему у меня дрожат коленки и
