от потрясающего сочетания сладости и легкой кислинки свежей ягоды.
— Лю-юди… Я все еще здесь, — донеслось из телефона, который вполне удачно приземлился на открытую полочку. Хорошо, что не на кафель.
— Да-да, Мань. Меня тут… Кормят. Я перезвоню тебе потом…
— Вы будете делать маленьких феечек? Я слышала голос Матвея.
— Всё, кыш! — отключила эту вредную женщину, которая заставила меня густо залиться румянцем.
Мне в рот толкнули вторую ягоду. Матвей отложил теперь уже пустую шпажку и коснулся большим пальцем уголка моих губ, собирая излишки сливок с кожи.
Я перехватила его руку и, обыграв его, сама слизала воздушное облачко. Просто потому что захотелось.
Можно ведь позволить себе маленькую слабость после целого вечера сумасшедшей нервотрепки, бешеных бывших и преодоления своих страхов?
— Вообще, это я тебя должен был соблазнять, — Матвей усмехнулся и облокотился бедром о металлический блестящий кухонный столик, на который я бессовестно запрыгнула — ноги адски гудели от неизменных праздничных шпилек.
— Я ничего такого не делаю.
— Знаешь, Вредина, тебе достаточно лишь быть, чтобы я уже хотел тебя забрать и спрятать ото всех.
— Дубинкой по голове и в пещеру, мамонта разделывать?
— Ну, как можно бить по такой красивой голове? На плечо и трепыхайся сколько угодно — вниз головой на чужом плече все равно мало что можно сделать.
Теперь уже я стащила клубнику с тарелки, щедро обваляла её в сливках и поднесла ко рту Матвея.
— Где ты все-таки взял платье? Еще и в такие кратчайшие сроки… — не из воздуха же он его материализовал, в самом деле.
— Здесь по соседству магазин был, я в картах посмотрел.
— Там же бешеные цены! — я даже губы от шока разомкнула. Тут же спрыгнула со стола, разгладила платье, на всякий случай ладонью смахнула невидимую грязь сзади. И замерла. На мне, кажется, сейчас целое состояние.
— Залезай назад, мне нравилось наблюдать за твоими ногами, — сильные руки легли на мою талию и влегкую вернули обратно.
Матвей вклинился между моими ногами, которые сам же, между прочим, без разрешения, раздвинул для собственного удобства, задрав при этом струящуюся тонкую ткань платья до середины бедра.
У меня мурашки пошли, когда он опустил одну горячую ладонь на обнаженную чувствительную кожу у самой кромки чулка и погладил пальцами нежное местечко. Я выдохнула и прикусила губу, потому что мне было очень страшно каким-нибудь лишним словом разрушить этот волшебный момент, когда в его глазах я нахожу себя и думаю, что ни за что на свете не хочу найти там еще кого-нибудь.
Пусть даже случайно промелькнувшую тень.
— О чем ты думаешь, моя Вредина?
— О том, что у нас давно не было секса, а ты здоровый мужчина со своими потребностями, и…
Матвей зарычал.
Натурально так, грудной вибрацией готовящегося к атаке хищника. А потом мои волосы оказались намотаны на его кулак и шершавые губы взяли в плен мои жестким требовательным поцелуем.
— Похоже, что я хочу кого-то еще?
— Н-наверное, нет?.. — я пискнула, послушно запрокинув голову под мужскими пальцами, которые настойчиво потянули назад.
— Еще одна попытка.
Нет.
Глава пятьдесят восьмая. Матвей
Как заставить женщину смущенно улыбаться и прятать глаза?
Поцеловать.
Правило обычно работает в том случае, когда женщина изначально твоя, но, если вы не боитесь огрести по самое не хочу от какой-нибудь незнакомки, то смело можете использовать.
Минут десять назад моя девочка уверенно выступала перед целой толпой, а теперь, когда мы наедине в тихом углу, тычется мне носом в шею, потому что хочет спрятать свои очаровательно-розовые щеки и блеск в глазах.
— Тебя уже можно украсть, малышка, или остались дела, которые без твоего участия потерпят крах?
— Где-то внутри меня вырос змей-искуситель, нашептывающий мне бросить всё и сорваться в твою пещеру, но, к сожалению, я тут вроде как главная и без меня, правда, что-то может пойти не так. Я здесь до ночи застряла, — она дует губы и тянется к телефону, который назойливо жужжит возле ее бедра. — Вот, — разворачивает ко мне экран. — Очередной выход через десять минут. Представить еще одного инвестора, спеть ему дифирамбы и исчезнуть до следующей хвалебной оды.
— Пойдем тогда справляться с твоими делами, малыш. Ты шикарно смотришься на сцене, но мне придется отвлечься, чтобы раздобыть тебе что-нибудь серьезнее клубники.
Вредина вкладывает ладонь в мою, а я, как прыщавый пацан, радуюсь от ощущения её маленьких пальчиков, сплетенных с моими. Малышка ужасно нервничает, а я нагло пользуюсь этим положением, чтобы просто быть рядом с ней, поддерживать и целовать в перерывах между пафосными благодарностями.
Почему-то я уверен, что текст составляла не моя малышка.
В очередной раз я утаскиваю её на кухню и кормлю какими-то маленькими бутербродами, пока она в перерывах между жеванием выговаривает сложнопроизносимое название компании-партнера, которую тоже нужно публично отблагодарить за доверие.
— Не могу больше, — смеется и отфыркивается от очередной тарталетки, болтает босыми ногами и вымученно смотрит на свои же туфли, которые ей скоро снова возвращать на место.
Я бы и свои ей предложил, но, боюсь, лыжня сорок пятого размера на хрупкой женской стопе вызовет вопросы в массах.
Запрещаю себе смотреть на то, как моя девочка улыбается престарелым хреновым ловеласам в сопровождении жен, потому что каждый раз хочется замотать её в пиджак, увести от них подальше, а потом уже одному вернуться и настучать по каждой сальной роже. Вижу ведь, куда обычно их взгляд опускается, когда Вредина вынуждена вести с этими упырями светские беседы.
Лора куда-то умотала с вечера, так что у меня без вариантов поговорить с этой сукой. Позже.
Позже мы со всем разберемся, единогласно с моей девочкой пошлем нахер всех сующих не в своё дело носы и больше не будем бегать друг от друга.
Сегодня я здесь ради поддержки, потому что, какой бы сильной не хотела казаться Вредина, ей нужна опора.
А я готов подставить ей своё плечо, даже если она навалится на него всем весом. Плечо, шею, на которую она сможет забраться, руки, которые за неё любого в пыль сотрут. Всего меня со всеми потрохами, явками и паролями.
Мне без неё не дышится.
— Настоятельно советую уделить время Вашей даме, а то шампанского на этом вечере не останется, — я сбросил чужую руку со спины моей малышки и притянул её к своему боку, махнув головой в сторону блондинки лет сорока, которая все это время опустошала бокалы и ревностно смотрела на флиртовавшего с Врединой мужика, который, очевидно, решил, что его собственная женщина уже вышла в тираж и такому завидному
