только так уведу беду от Савы, но тупая боль в области сердца манит вернуться.
Глубокий вдох. В нос ударяет прохлада октябрьского утра. Моросящий дождь мгновенно смывает следы слёз с раскрасневшихся щёк. Позабыв про Грачёва, я тяну Марусю за собой вдоль проезжей части и припаркованных на обочине сонных авто. Пусть и небыстро, но всё ещё неведомо куда. Мне нужно несколько минут, чтобы прийти в себя, отдышаться и наконец начать действовать. Но Федя бесцеремонно врывается хриплым басом со спины:
— Гнилой район, — так и представляю, как на насупленной физиономии Грачёва расцветает ухмылка. — Не дело тут одной с ребёнком…
— Всё нормально, — отмахиваюсь, не оглянувшись. — Мы не пропадём.
— Марьяна, — голос твёрдый, решительный. — Видит бог, я тебя не люблю. Слишком мастерски ты разрушаешь Савку, слишком безжалостно. Только я его знаю: Ветер не улетит, пока не удостоверится, что с тобой всё в порядке. Поэтому не дури, в машину садись! Довезу, куда скажешь, и покончим на этом.
Замедляю шаг. Наверно, Грачёв прав: я обязана отыграть свою партию до конца. В лёгкие набираю побольше кислорода, на лицо из последних сил натягиваю улыбку: для всех я уезжаю к любимому мужу от такого нелюбимого Ветра.
— Будь по-твоему, — стараясь не смотреть на парня, взглядом скольжу по унылой проезжей части, выискивая машину такси. Но где там?
— Вот и хорошо, — кивает Федя и, выудив из кармана чёрный брелок, снимает с блокировки припаркованный через дорогу седан. Белый, как первый снег, и не на шутку дорогой. Отец своё время мечтал о таком, но, насколько я знаю, так и не купил…
— Ну! Чего встала, как вкопанная? Пойдём? — Грачёв небрежно подталкивает меня в спину, а потом, недовольно мотая головой, спешит к тачке. Задумчиво обводит её взглядом. Открывает заднюю дверцу. В салон заглядывает растерянно, словно впервые видит.
— Эту тоже угнал? — вырывается спонтанно. Неловко кусаю губы, но слово не воробей, хоть и успело долететь до ушей Феди.
— Угнал? — парень удивлённо выгибает брови. — Почему угнал? — посмаковав на языке, морщится от моих слов. — Просто кресла детского у меня нет. Вот думаю, как поедем.
Осмотревшись, перевожу Маруську на противоположную сторону узкой дорожки.
— Прости, — поравнявшись с Федей, произношу искренне: я не хотела его обидеть, просто вчера парень разъезжал по городу на такси. Впрочем, какая разница?
— Руся на коленках у меня посидит — ничего страшного, — пропускаю малышку вперёд, а сама сажусь рядом.
— Ты, главное, адрес мне свой оставь, чтоб было куда штрафы потом отправлять, — неприятно так ржёт Грачёв и плюхается на место водителя. – А ты, значит, подслушивать любишь, верно?
— Вы просто говорили слишком громко, — бурчу под нос, пока щёки пылают огнём.
— Ну-ну, — Грачёв заводит авто и плавно трогается с места, а сам через зеркало заднего вида царапает меня глазами-щёлками, как острым лезвием бритвы. Больно так. Неприятно. Не удивлюсь, если он на пару с Ветровым пропускал уроки в интернате и по подворотням оттачивал мастерство убийственных взглядов.
Делаю вид, что не замечаю его пристального внимания, и поудобнее устраиваюсь с малышкой на сидении. Расстёгиваю крохе верхнюю пуговку на куртке и разрешаю снять шапку. Но всё равно ощущаю, как Грачёв то и дело косится в мою сторону.
— Что-то не так? — не выдерживаю давления, но Грачёв только глухо прыскает в ответ и продолжает рассекать по витиеватым улочкам.
— Вот, держи, — на перекрёстке небрежно закидывает с пассажирского сидения назад пакет с молоком и хлебом. — Чтобы Ветер и в магазин… Совсем ты его не знаешь, Свиридова!
Хочу было отказаться, — тоже мне поступок купить хлеба, — но Маруська тут же выхватывает батон и смотрит на него оголодавшим зверьком. Разве возразишь?
— Адрес говори, куда ехать! — басит Грачёв, выезжая на оживлённую трассу.
— На вокзал, — отвечаю несмело. — Казанский, наверно.
— На вокзал?
— Ну да, мы домой поедем. Отец Влада нас ждёт, — привычно лгу.
— Лады, — безразлично произносит Грачёв и перестраивается в левый ряд.
— Лады, — повторяя за парнем одними губами, достаю мобильный.
Снова и снова набираю номер Осина-старшего, но тот ещё с вечера вне зоны доступа. Это пугает, но разве есть у меня запасной вариант? Главное сейчас — уехать подальше от Ветрова, а там разберёмся! На худой конец, всегда можно вернуться к матери.
Нащупываю в рюкзаке документы, кошелёк. Денег впритык, но есть кредитка Чертова, которую старик вручил мне на всякий случай незадолго до сердечного приступа. Как чувствовал, что пригодится!
Смотрю, как Маруся довольно уплетает краюху хлеба, и улыбаюсь. Помогаю ей не расплескать молоко по дорогому салону авто и замираю, когда на дне пакета нахожу небольшую плитку горького шоколада. Внутри всё сжимается с новой силой. Отвернувшись к окну, прячу от Руси непрошенные слёзы: я и не думала, что будет так больно.
Я плохо знаю столицу, да и зарёванными глазами с трудом могу хоть что-то рассмотреть. Дома, проспекты, парки. Я до последнего верю, что Грачёв везёт нас к вокзалу. Но когда за окном всё чаще начинает мелькать лесополоса, понимаю: что-то не то!
— Федя, а куда мы едем! — голос взволнованный, жалкий какой-то, но иначе не выходит. Глазами считаю ёлки и берёзы, с ужасом провожаю взглядом странного вида склады и малоэтажки. Это уже не Москва! Точно!
— Отсюда до нашего городишка по трассе часов восемь, не больше, — Грачёв отвечает невозмутимо и, покрепче перехватив руль, продолжает давить на газ. — На поезде дольше получится, да и вонь эта привокзальная. Оно тебе надо? — смеётся, но как-то натужно, фальшиво, что ли. — А так с ветерком домчим. Да не трясись ты, как осиновый листок! Я дорогу эту хорошо знаю. Раз в месяц, а то и чаще гоняю.
Хочу было возмутиться: я терпеть не могу, когда решают за меня! Но Грачёв опережает мой выпад:
— У нас с тобой цель одна — Ветра спасти. Угадал? — беглый взгляд через зеркало прямо в душу.
— Угадал, — хмыкает Федя, не дождавшись от меня ответа. — Отдам тебя в руки свёкра, удостоверюсь, что ни черта тебе не угрожает, тогда и Савку смогу убедить в Штаты вернутся. Понимаешь?
Киваю и молчаливо продолжаю и дальше считать макушки деревьев за окном.
Дорога кажется бесконечной. Несколько раз Грачёв
