— Вы что творите? — отчаянно прорычал Горский мне в ухо, с дикой силой обхватив локтем под горло и оттаскивая в сторону от Амирова.
Как и я весь в крови, Лерой неистово вырывался из лап подоспевших парней из охраны, продолжая наносить мне удары, правда, уже взглядом. Тяжелым. Ненавидящим. Убийственным.
— Господи, Тимур, не надо! Не повторяй наших с Федором ошибок. Остановись! Это путь в никуда, — продолжал внушать Горский, сдерживая меня из последних сил. — Вы сейчас ей нужны оба! Оба! Слышишь меня?
И я услышал.
— Продолжим, когда найдем ее, — сплюнул излишки крови и посмотрел на Амирова. — Коля, прав! От нас двоих Ксюше будет больше толку!
— Толку? — разбитыми в хлам губами ухмыльнулся Амиров, отчего его лицо приняло дьявольские очертания. — Какой от тебя толк? А? Ты же только разрушать и умеешь! Появляешься в ее жизни на долбанные мгновения и к чертям все сносишь под корень!
— Баста! — громом разразился Горский. — Хватит! У меня дочь пропала! Три минуты даю, чтобы оба привели себя в порядок.
Резко отпустив меня, он развернулся и, не дожидаясь ответа, направился в сторону своего кабинета. У самой двери остановился и, убедившись, что мы не сдвинулись и с места, процедил:
— Зря тратите время! Осталось две минуты! Или я решу сам вашу дилемму, отстрелив обоим по мешающему думать башкой органу!
В таком состоянии Горский даже мне внушал страх и доверие к каждому его слову. Амиров тоже понимал, что Коля не шутил. Быстро умывшись над одной раковиной в ближайшем туалете, ровно в срок мы зашли в кабинет.
Мы искали Ксюшу повсюду. Обзвонили всех: Миронова, друзей из прошлого и маломальских знакомых из универа. Нашли таксиста, который отвозил Ксюшу до Стального, но по ее просьбе высадил на полпути. Люди Горского отыскали кафешку, где она сидела ни один час, но к моменту приезда ребят вновь убежала.
За окном давно рассвело. Утро, мать вашу! Но тщетные поиски ни на метр не приблизили нас к Ксюше.
Каждый чувствовал, что ее побег был так или иначе спровоцирован Ермолаевым, но найти взаимосвязь никак не удавалось до тех пор, пока Горский не получил распечатки ее телефонных звонков, а я не взломал пароль на мобильном.
— Звони деду, Тимур! Говори, что я на все согласен. На все! Понял? — метался по кабинету, словно раненый зверь в клетке, Горский.
— По телефону старик обманет или вновь начнет требовать привезти Тима. Есть другой вариант, — рассуждал в ответ. — У Ермолаева днюха сегодня. Приеду один под предлогом, что хочу помириться. Он впустит без лишних вопросов. А там уже видно будет: у него Ксюша или нет.
— Поезжай, — согласился Горский. — Только прошу без самодеятельности. Если дочь у него — сообщаешь мне! Дальше действовать буду сам. Это понятно?
— Да!
— Я поеду с ним! — вставил свои пять копеек Амиров.
— Издеваешься? — осадил его. — В твое покаяние Ермолаев точно не поверит! Да и не нужно оно ему. Кроме того, при виде тебя старик явно заподозрит неладное.
— Плевать я хотел на это! Буду в машине значит ждать, — недоверчиво фыркнул тот.
Махнул на Лероя рукой, понимая, что очередной спор не стоил потраченного на него времени.
Дом Ермолаева встретил нас высоким и мрачным забором и тишиной. Выскочил из машины, напомнив Амирову, чтоб не светился лишний раз, и подошел к воротам.
— Тимур? — удивленный голос Семеныча, водителя и правой руки деда, встретил на входе. — Сколько лет! Неужели не забыл? Вот Юра обрадуется!
Пожилой мужчина искренне улыбался и приветственно хлопал по спине. Когда-то я доверял и ему, но сейчас отчетливо понимал, что тот не мог не знать о предательстве деда и его махинациях.
— Дома? — сухо спросил и, получив кивок в ответ, на одном дыхании преодолел расстояние от ворот до крыльца.
Там, за массивной дверью, я готов был увидеть все, что угодно. Но когда та с мерзким скрипом отворилась, в нос ударил запах чистящих средств, а передо мной с тряпками и швабрами стояли две молодые женщины в резиновых перчатках и спецодежде. В кои-то веки старик все же решил навести порядок в своем жилище.
— Здрасте, — сказала одна из них, осматривая меня снизу доверху.
— Дед где? — не теряя ни секунды, перешел сразу к делу. Но видя, что тетки лишь растеряно пожали плечами, плюнул и под их недоуменные взгляды пошел на второй этаж в сторону его комнаты.
Длинный мрачный коридор напоминал нелепую сцену из дешевого фильма ужасов. С каждым годом этот дом становился все более запущенным, унылым и обреченным. Нет, швабры и тряпки тут были бесполезны. Проклятый рассадник злости и горя требовал сноса и забытья.
Половицы поскрипывали под ногами, но я даже не старался быть тише. Хотел, чтобы дед наконец появился. Порывался скорее заглянуть в его чертово лицо и найти ответы.
Голос старика раздался внезапно, но оглушил весь дом. Он был в кабинете за закрытой дверью, но орал так, что, казалось, не было никаких преград.
— Будь ты проклята, сука! — надрывался старик. — Ты и твоя мать!
Поспешил к кабинету и, не раздумывая, дернул дверь, но та оказалась заперта.
— Неужели, ты думаешь, что свою вину сможешь искупить деньгами? Дура, ты Ксения! Непробиваемая бестолочь! — истеричный смех с гнусавыми нотками презрения заставил меня напрячься.
Она все же была там, с ним! И сейчас полностью в его сумасшедшей власти. С всей одури ломился в дверь, но та не поддавалась.
— Я уничтожу всех, кто дорог тебе и твоей чертовой матери, — продолжал вопить старик. — Я заставлю вас обеих пройти через те же круги ада, что по вашей милости прошел сам! Я сотру род Романовских с лица земли, обещаю! Вы гниль и смрад, отравляющий все вокруг.
На мгновение повисла тишина. Дед взял передышку. Но пугало другое: я не слышал моей девочки. Сознание раз за разом подкидывало жуткие картины происходящего, заставляя с новой силой ломиться в дверь и выкрикивать угрозы в адрес деда.
Дверь открылась внезапно и резко, так, что влетев в кабинет, еле удержался на ногах.
— Пришел, внучок? — ехидно спросил старик, но все мое внимание сосредоточилось на Ксюше.
Бледная, напуганная она сидела возле Ермолаевского стола, крепко вцепившись в стул пальцами, и смотрела в пустоту, не замечая моего присутствия.
— Ксюша, — выдохнул и бросился к ней.
— Стоять! — донесся в спину голос деда. — Если, конечно, не хочешь ускорить процесс.
Тут же оглянулся и остолбенел. Старик держал в руках свой раритетный вальтер, доставшийся ему еще от прадеда, и направлял дуло пистолета в сторону Ксюши.
— А ты думал, я молча буду смотреть, как эти стервы разрушают мою жизнь? — прошипел Ермолаев. — По их вине я похоронил дочь, простился с внучкой, а сейчас теряю тебя, Тимур!
Не в силах вымолвить и слова, тупо качал головой и решительно сделал шаг в сторону моей напуганной до смерти девочки.
— Стоять, Тимур! — вновь проорал старик и выстрелил в дальний угол своего кабинета, напрочь оглушая и принуждая остановиться. — Еще шаг, Тимур, и обещаю не промазать.
Видел, как от ужаса Ксюша только сильнее вжалась в стул и прикрыла глаза. Моя маленькая, хрупкая девочка!
— Чего ты добиваешься? — охрипшим голосом спросил деда. — Чего?
— Другое дело, Тимур! Сядь вон туда, — дед кивнул в направлении кожаного дивана. — И не мешай. Одно неловкое движение и, клянусь, наполню голову этой суки свинцом.
Покорно сел, не отводя глаз от Ксюши, и судорожно соображал что делать дальше. Набрать Горского незаметно от Ермолаева было невозможно. Надежда оставалась на Амирова. Там, за забором, он должен был со временем заподозрить неладное, а значит мне требовалось тянуть время и не дать старику выстрелить вновь.
Удостоверившись, что я не предпринимал никаких действий, Ермолаев слегка расслабился и занял излюбленное место за своим столом, прямо напротив Ксюши.
— Тимур, вот скажи, только честно скажи: что ты нашел в этой замухрышке? Ладно мать ее удалась на славу: смазливая, аппетитная, а эта… — Ермолаев крутил в руках оружие и зловеще улыбался, поедая глазами побелевшую от ужаса девчонку. — Смотреть же не на что!
