– Прости меня.
Вадим смотрел на неё разочарованно, а после её просьбы о прощении, потерянно качнул головой.
– Я не знаю, – проговорил он тише. – Понимаешь, я даже не знаю, за что ты просишь прощения. Чего я ещё не знаю. А, скорее всего, не знает никто.
Алёна сделала глубокий вдох, расправила плечи и заставила себя взглянуть на Прохорова прямо.
– Я прошу у тебя прощения за то, что соврала тебе про родителей. Но я, правда, думала, что так будет проще, и лучше для всех. Я их даже не помню толком, поэтому враньём это не считаю. А всё остальное… что случилось со мной в жизни, никакого отношения к тебе не имело. Я хотела быть с тобой, Вадим, я очень старалась стать тебе подходящей женой, старалась понравиться твоим родителям, я знала, что мы друг другу подходим, и нас ждёт прекрасное будущее. И в настоящем у нас всё было отлично. Так за что мне просить прощения?
– Ты забыла сказать, что любишь меня, – заметил он, и Алёна в первый момент растерялась от его слов. Моргнула, а после почувствовала укол досады в самое сердце.
– А ты не забыл о том, что любишь меня?
Он резко отвернулся от неё, и так замер. Оба замолчали, Алёне очень хотелось схватиться за голову в этот момент. Схватиться за голову, завыть или зарыдать, как она делала всего пару раз в своей жизни, в особо трудные моменты. Но показывать свою слабость мужчине, когда он тебя бросает – а ведь бросает! – да ещё с ворохом претензий, казалось чрезмерным унижением. И Алёна терпела.
– Я не хочу так жить, – проговорил Прохоров. Даже головой покачал, отказываясь. Повернулся к Алёне вполоборота, но в лицо ей не смотрел. – Мне не нужно, чтобы меня считали подходящим и удобным. Я так не хочу.
– А как ты хочешь? – Алёна даже поднялась. – Ты хочешь любви? Романтики, страсти, поцелуев под луной? Ты считаешь, что Зоя на это способна? Вадим, очнись, в конце концов! Ты её не знаешь совсем, вы знакомы несколько недель!
Ей достался нетерпимый, гордый взгляд. Алёна видела, что Вадиму что-то хочется ей сказать, но он всеми силами сдерживается. Видимо, не хочет с ней спорить, считает это бесполезным.
– Я знаю, какой она может быть, – всё же добавила Алёна, хотя уже не надеялась до него достучаться. – Милой девочкой с невинными глазами. Знаю, точнее, догадываюсь, как она может бросаться тебе на шею, пылко целовать, просить у тебя помощи и защиты… Да, я не такая, я слишком хорошо научилась защищать себя сама. Я, по крайней мере, в этом тебя не обманываю, и на шею тебе никогда не садилась. А Зоя… Ты её не знаешь, Вадим.
– Дело не в ней, Алёна. Дело уже не в ней.
Его тон был суровым и нетерпимым. Поэтому Алёна кивнула, ей больше ничего не оставалось.
– Хорошо, я тебя услышала. Дело во мне. И быть со мной ты не хочешь. Я перестала тебя устраивать. Ведь так? Это именно та формулировка: я перестала тебя устраивать. И дело тут совсем не в любви.
Они снова замолчали, Вадим наблюдал за ней украдкой, но Алёна замечала. А ещё замечала, что он хочет что-то ещё ей сказать, но никак не решается. Но помогать она ему не собиралась, и Прохоров, в конце концов, проговорил:
– Я думаю, нам нужно поставить точку. У нас ничего не получится. – Алёна безмолвствовала, ждала продолжения. И дождалась. – Я тебя не тороплю, я могу пожить у родителей несколько дней. Думаю, тебе хватит этого времени…
Собрать вещи и убраться из его квартиры, закончила Алёна мысленно, так как Вадим неловко замолк. Вскинула подбородок, стараясь не казаться убитой и подавленной. Кивнула.
Вадим ушёл. Напоследок задержал на ней свой взгляд, а после развернулся и из спальни вышел. А спустя минуту Алёна услышала, как хлопнула входная дверь, закрываясь. Без сил опустилась на постель, и так сидела несколько минут, в звенящей тишине. Ещё один жизненный этап пройден, и она этому совсем не рада.
Задерживаться в квартире, теперь уже чужой, на несколько дней она не собиралась. Запретила себе жалеть себя, плакать и из-за этого тянуть время, зажала свою обиду в кулак, и начала паковать вещи. Прошло всего несколько часов с того времени, как Вадим попросил её съехать, а на кровати уже были разложены чемоданы, и Алёна методично укладывала в них свою одежду. Действовала механически, отстранённо, как робот. И пока дело касалось одежды и обуви, её личных вещей, особых терзаний она не испытывала. Если отстраниться от ситуации, можно было представить, что она уезжает в очередную командировку. Но следом за личными вещами, необходимо было решить, что ещё взять с собой. И вот тут Алёна оказалась в тупике. За полтора года, оказывается, у них с Вадимом накопилось немало общих вещей. То, что они покупали вместе, привозили из поездок, совместные фотографии, книги и диски, всё это было олицетворением их общих воспоминаний и чувств, и что делать с этими вещами, Алёна не знала. И вот тут как раз очень захотелось опустить руки и расплакаться в отчаянии и расстройстве. Мелькнула мысль позвонить Вадиму и спросить совета у него, но знала, что услышит в ответ. Безразличное:
– Поступай, как знаешь. Мне всё равно. – И это было самым страшным и тяжёлым, и Алёна струсила.
Она не стала ему звонить. Провела последний вечер в квартире, в которой была счастлива больше года, в одиночестве. В гостиной стояли собранные чемоданы, и завтра Алёны уже здесь не будет. В стрессовых ситуациях она предпочитала действовать быстро и резко, поэтому уже успела просмотреть базу данных съёмного жилья, и выбрала себе квартиру. Полночи сидела на диване в гостиной, смотрела на чемоданы и представляла, каково ей будет обживаться на новом месте. Пыталась настроить себя на лучшее, даже придумывала себе планы и стремления. Что бы ей хотелось сделать, когда она станет свободной женщиной. Вот только она ею не станет, она уже свободная женщина, она получила отставку.
Но чего Алёна совсем не ожидала, что провожать, а точнее, правильнее будет сказать, выпроваживать её из квартиры Вадима, будет Анна Вячеславовна. Та появилась на пороге вскоре после того, как Алёна позвонила бывшему жениху и коротко оповестила, что съезжает через пару часов. И он может не бояться появиться дома, никто его здесь ждать и караулить с мольбами о прощении наперевес, не станет. Наверное, последние слова были лишними, и говорить этого не стоило, но Вадим, судя по всему, впечатлился, или впечатлил родителей, и вот Анна Вячеславовна прибыла проконтролировать момент отбытия Алёны восвояси из жизни её сына. При этом она не злорадствовала, не язвила, а печально улыбалась, и это воспринималось особо остро.
– Алёна, мне очень жаль, – сказала ей неудавшаяся свекровь. И даже протянула руку и похлопала Алёну по плечу. – Но, я думаю, что это к лучшему.
– Что именно, к лучшему? – заинтересовалась Алёна, не собираясь притворяться убитой горем.
Анна Вячеславовна прошлась по гостиной, и Алёна видела, как бегает её взгляд по стенам и полкам. Видимо, пыталась понять, что Алёна забрала с собой. А Алёна решила не брать ничего, и сейчас, наблюдая за матерью Вадима, хвалила себя за это решение. Ей ничего не было нужно, пусть знают. Она даже оставила все ценные подарки Вадима, включая обручальное кольцо.
Анна Вячеславовна красиво вздохнула после её вопроса.
– Вы с Вадимом не подходили друг другу. Я давно это поняла, но не хотела вас обоих расстраивать. Вам было удобно вместе.
– Удобно? Мы собирались пожениться, и вы сына поддержали.
– Поддержала, – кивнула она. – К сожалению, дети не всегда прислушиваются к родителям, и совершают ошибки.
– Значит, я ошибка.
– Не злись. Но ты сама во всём виновата.
– Конечно, – сдерживаясь из последних сил, проговорила Алёна. Не вытерпела и добавила: – Вот только Зоя точно такая же, как я, Анна Вячеславовна. С такой же историей и биографией. Вас это не смущает?
– Нет. Вадим же не собирается на ней жениться.
– Ах вот как.
– К тому же… – Анна Вячеславовна очень старательно подбирала слова, а на Алёну посматривала снисходительно. – Если уж мы с тобой говорим откровенно, без обид…
