не знала, что сейчас творится в его голове. Но, в общем-то, мне было все равно.
– Я ненавижу тебя. Ненавижу, потому что мой сын вылитая копия тебя, – процедила сквозь зубы, когда он поднял на меня глаза.
– Я буду молиться, Тайсон, чтобы он никогда не стал таким, как ты. Я сделаю все, чтобы мой сын был прекрасным человеком.
Он молчал. Отошел от меня к окну. А меня трясло. Я только сейчас начала понимать, что натворила. Теперь Тайсон не отпустит нас точно.
– Где он? – спросил, обернувшись.
Я не ответила. Продолжила молчать, глядя ему в глаза. Он приблизился ко мне. Закричал прямо в лицо.
– Где он, с*ка?!!
Плюнула в него. А в следующую секунду мою скулу взорвала острая боль. Едкая, приводящая меня в чувства. От пощечины слезы брызнули из глаз. Я сползла по стене, закрывая лицо руками.
– Я же найду его все равно. Слышишь?! – взревел, склоняясь надо мной. – Я найду сына! И лучше бы тебе самой сказать мне!
Убрала руки от лица. Посмотрела на него презрительно.
– А что будет, если не скажу, а?! Убьёшь? Так давай. Я уже мертва!
Зарычал, сжав кулаки. А потом развернулся и по стене надо мной ударил. Я снова закрылась от него руками, а он из комнаты вышел. Захлопнул за собой дверь. И в этот момент меня скрутило пополам. Страх за Пашу и боль разбитого сердца или его громкий, протяжный вой с той стороны двери. Я не знаю, что сильней делало мне больно, но в данный момент мне казалось, что смерть стала бы выходом для меня.
Он ушел. И больше не вернулся в этот день. Я была в полном одиночестве, в темноте. Наедине со своими слезами и страхами. Я рыдала и молилась каждую минуту Богу. Я просила его уберечь сына от Греха.
Прошло уже два дня. Ужасных, полных страхов и слез. Дни, проведенные в нервных срывах и стенаниях. Чем больше проходило времени, тем быстрей таяла моя надежда на спасение. Как бы я ни старалась храбриться, ничего уже не изменить. Грех обязательно найдет Пашу. Он заберет у меня сына. Я больше никогда не увижу своего мальчика.
Мое будущее выглядело смутно и непредсказуемо. Но Миша, единственный гость, не оставил мне надежды. По его мнению, Тайсон запросто убьет меня. И Овсянников прав. Если Грех не пожалел своего заместителя, Соболя. Если даже на столь близкого человека у него поднялась рука, меня он уничтожит, и глазом не моргнет.
За окнами стемнело, а я все не включала свет. Миша зашел ко мне с ужином, но я не притронулась и к нему. Как и все эти пару дней, мне кусок в горло не лез.
– Есь, я помогу тебе, – раздался в тишине его грустный голос. Удивленная, я подняла глаза на приятеля, но не сразу поняла, о чем он говорит. Миша потянулся и взял меня за руку.
– Я не дам ему тебя убить.
По щекам потекли слезы. Мне было невыносимо слышать это из чужих уст. Несмотря на то, что мысленно я приготовилась к любому исходу ситуации, со стороны это звучало ужасающе.
– Паша. Он за ним поехал, Миш. Я боюсь за сына, не за себя.
Слезы душили, но я упорно не давала им волю. Если Миша согласится пойти на такой риск, я попрошу его только об одном. Чтобы не дал Греху навредить Паше.
– Он ничего сыну не сделает, поверь. Тебе за себя нужно переживать, – его голос звучал напряженно. Миша нервно обернулся, а потом прошептал на ухо.
– В полночь будь готова. Я кое-что придумал.
Сердце в груди забилось раненой птицей. Я схватилась за его ладонь, сжала ее крепко. Миша посмотрел в мои глаза и кивнул. Он дал мне надежду.
Вдруг послушался шум мужских голосов и чьи-то быстрые шаги. Миша едва успел отскочить от меня, как дверь распахнулась, и в комнате появился он. Огромная черная фигура. Его глаза, скользящие по нам с Овсянкой были невероятно злыми. Не обратив внимания на Мишу, Грех молча направился ко мне. Схватил меня за руку, заставив задрожать всем телом от испуга.
– Идем.
– Куда? Где мой сын? – я вырвала руку из его хватки. Как бы ни было мне сейчас страшно, но я не позволю ему забрать у меня сына.
– Мой сын у меня. Идем.
Он говорил так спокойно, словно это уже решенный факт. Будто так просто забрать у матери ее дитя.
– Ты не имеешь на него никакого права, слышишь?! – прошипела, но он осек меня.
– Я его отец. И я, бл*ть, имею все права, упущенные за восемь лет разлуки, – Гера подался ко мне и прошипел у самого лица. – Тот, кто захочет разлучить нас, попрощается с жизнью. Кто угодно…
Его красноречивый взгляд, скользнувший по моей фигуре, не оставил ни капли надежды. Все кончено. Он не отдаст мне мальчика, не простит. Без вины виноватая, я для него теперь никто. Грязь. Шл*ха.
– Гера, нет! Пожалуйся, отпусти его, – произнесла сквозь рыдания. Слезы хлынули из глаз, я еле стояла на ногах. В один момент я лишилась последних крох веры на лучшее. Ничего не будет хорошего. Тайсон – чудовище. И он не отступит.
– Я сказал, идем, – прорычал, схватил меня за рукав.
Он потащил меня по уже знакомому мне маршруту. Вниз по ступенькам, в подвал. В свою пыточную. Кто там был? От этих мыслей кровь стыла в венах. Неужели он привел сына в это жуткое место? Неужели он способен сделать это у него на глазах? Но когда Грех открыл дверь и втолкнул меня внутрь, я обнаружила там совсем не Пашу. Прямо посреди комнаты, на разодранных в кровь коленях стояла Римма. Ее одежда была разорвана и испачкана, ее лицо было измазано тушью и слезами. У подруги был заклеен рот скотчем, а руки связаны перед собой. Увидев меня, она вдруг замычала и принялась ползти.
– Римма! – воскликнула я испуганно, бросившись к ней. Но Тайсон больно схватил меня за плечо.
– Подожди здесь, – отдал приказ.
Грех приблизился к Римме. Она заплакала еще сильней, когда он содрал с ее рта скотч.
– Говори, – процедил сквозь зубы.
Римма продолжала молчать, тогда он дернул ее за волосы, заставив запрокинуть голову назад.
– Говори все, что рассказала мне, – зарычал и отпустил ее. Римма закивала, повернулась ко мне.
– Прости меня, Еся… Это все он, – в голосе подруги были слезы. Я не могла просто стоять и смотреть на это.
– Что
