еще сохранявшийся среди лоз. Вот бы Господь показал ему, что делать дальше. Джеффри положил ладонь на сухую землю, и жизненные силы земли запульсировали в нем, словно электрический ток.
И тут он услышал шаги за спиной.
Ему не надо было оборачиваться, чтобы знать, что отец опустился на корточки рядом. Он положил руку на плечо Джеффри и хрипло вздохнул.
— Твоя мама очень любила тебя, сынок. И она гордилась тобой. Мы оба.
Джеффри поднял голову и посмотрел отцу в глаза:
— Правда?
Отец опустился на колени и грустно улыбнулся:
— Хотел бы я, чтобы ты остался здесь, выращивал виноград вместе со мной? Конечно. Но со временем я понял, что тебе надо создавать свою жизнь. Не ту, которой хотели бы для тебя я или твоя мама, а ту, которую хочешь ты. Даже если ты совершал ошибку, я знал, что должен отпустить тебя. И ты отлично справился, сынок. Твоя работа была очень важна.
Джефри уставился на отца, в первый раз осознав, что, возможно, родители действительно гордились им.
— Я ее полюбил, — сказал он. — Даже встретил кое-кого. Лизу. Мы много лет работали вместе. Она совсем не походила на Сару, но была увлеченной и смелой. Я думал, что любил ее достаточно, чтобы однажды привезти домой.
— Почему не привез?
Джеффри рвано выдохнул:
— Ее убили. Десять лет назад. Я тогда почти уволился, хотел все бросить и вернуться домой, но меня поглотила месть. Так что я остался.
— Ты нашел их?
— Да.
В отцовских глазах мелькнуло понимание.
— И помогло это тебе? Облегчило твое горе?
— Нет. — Джеффри покачал головой и сморгнул влагу. — Стало только хуже.
Отец мрачно кивнул и сорвал несколько травинок.
— Помнишь, как я брал вас с Биллом на охоту?
— Конечно.
Джеффри пожал плечами. Каждый год они отправлялись в пятичасовое путешествие до простого домика в Мраморных горах. Местность была суровой, холодной и прекрасной. Но Джеффри это нравилось в основном потому, что они проводили время с отцом.
— Помню день, когда ты убил своего первого оленя. А ты?
— Да.
Ему было лет десять-одиннадцать. Сначала он был в восторге. Представлял, как вернется в школу и будет хвастать. Может быть, сделает фото, чтобы все видели. Но потом он посмотрел в глаза животному и почему-то не смог выстрелить. Ему захотелось положить ружье и убежать. Потом Билл пихнул его локтем и обозвал тряпкой, и Джеффри спустил курок. В итоге тушу свежевали папа с Биллом. С тех пор Джеффри не притрагивался к оленине.
— Полагаю, охота не мое.
— Твой брат наслаждался убийством. Ты нет. Я увидел это в твоих глазах в тот день. После этого я с радостью отпускал тебя рыбачить, пока мы охотились. Я больше не заставлял тебя стрелять. У каждого человека свой путь. Ты шел своим. Вот почему меня всегда озадачивал твой выбор.
— Да, — кивнул Джеффри.
Он размял пальцы, глядя, как птичья стая опустилась в кипарисовую рощу на гребне холма.
Сбежав из Калифорнии, он встретил приятеля в Лондоне. Симон познакомил его со своими друзьями, и вот уже Джеффри так глубоко увяз в мире шпионажа, что не думал, что когда-нибудь выберется.
— Полагаю, я сделал такой выбор потому, что это было самое далекое от того, что я когда-либо представлял себе. Я ушел из дома, потому что хотел большего. Я не хотел того, что от меня ожидали: работать на тебя, жениться на Саре и заводить семью. Как бы грубо это сейчас ни звучало, мысли о такой жизни душили меня. Я был глупым юнцом, который не ценил того, что имел. Я думал, что смогу переделать себя. И так преуспел в этом, что забыл, кто я на самом деле.
— И откуда пришел.
— Да. — Он провел ладонью по влажному лицу. — Последнее задание, которым я руководил, окончилось плохо. Я хотел уволиться, но босс убедил меня взять отпуск и подумать. Я... у меня были проблемы, много лет, если честно. ПТСР, как у Натали. Забавно, а?
— Нет. — Тишину нарушало лишь журчание ручья у подножия холма. — Чего ты хочешь, Джеффри? — спросил отец. — Еще важнее: как ты думаешь, чего Бог хочет для тебя?
Джеффри сквозь пелену слез смотрел на мамино надгробие:
— Я хочу быть счастливым. И думаю... может быть, я обрету счастье здесь.
— Хорошо, — кивнул отец. — Никогда не поздно начать заново.
Джеффри изумленно посмотрел ему в глаза:
— Ты примешь меня? Позволишь вернуться и работать с тобой?
— Конечно. Но, может быть, тебе надо спрашивать не только меня.
Многозначительный взгляд отца вызвал у него улыбку.
— Если ты не заметил, Сара со мной не разговаривает.
— На Сару многое навалилось. Думаю, ты поймешь, что нужен ей больше, чем она готова признать.
— Думаешь, она меня простит?
Ему нужно в это верить. Нужно верить, что вторые шансы возможны.
— Подозреваю, что уже простила. — Они еще немного постояли, и отец, улыбнувшись, стиснул его плечо. — Теперь, когда ты знаешь, чего хочешь, сын, пришло время взять это.
* * *
В тот день после обеда Джеффри нашел Сару в кухне.
— Я думал, ты не работаешь по пятницам.
Она посмотрела на него:
— Не работаю. Но мне пришлось взять пару отгулов, когда Джени болела, так что я отрабатываю.
— Помочь?
— Как хочешь.
Ее ответ вызвал у него улыбку. Начало положено.
Он присоединился к ней у раковины и начал вытирать тарелки. Она перемещалась по кухне, убирая вещи на место и откровенно пытаясь не замечать его.
Наконец она заговорила:
— Как думаешь, как дела с винодельней? Натали еще не решила, как поступить?
Он поставил пару стаканов в посудомоечную машинку и повернулся к ней:
— Думаю, решила.
В глазах Сары загорелась надежда.
— Она хочет остаться?
— Не уверен, что она сама понимает. Но подозреваю, твой сын не будет против, если она останется.
— Да, наверное, не будет.
Ее улыбка отозвалась в его сердце, вызвав желание обнять. Вместо этого он сунул руки в карманы джинсов.
— А ты, Джеффри? Кажется, твой отец думает, что ты задержишься.
— Ну, это зависит от того, что ты понимаешь под «задержишься».
Она знакомо закатила глаза:
— Что значит, ты понятия не имеешь.
— Это значит, что я думаю.
— Что ж, если ты
