планируешь остаться надолго, пожалуйста, перестань меня преследовать.
— Я не преследую. — Он засмеялся, заметив очаровательный румянец на ее щеках. — Если бы я тебя преследовал, ты ни за что не догадалась бы.
Сара вытерла руки кухонным полотенцем:
— Конечно. Ты, наверное, отлично научился действовать тайком, да, Джефри?
Теперь он почувствовал, что сам краснеет. Да что с ним не так?
Он все равно улыбнулся, глядя, как блестят ее карие глаза.
Годы были добры к ней. Более чем. На его взгляд, она стала даже красивее, чем в юности. В медовых волосах почти не было седины, а вокруг глаз лишь несколько морщинок от смеха.
Интересно, что видит Сара, когда смотрит на него? Уж точно не молодого парня, за которого собиралась замуж. Вероятно, потрепанного старика, которым он себя ощущал большую часть времени.
— Как твое плечо?
Она оперлась спиной на столешницу и скрестила руки.
— Мое что?
— Ты с самого приезда бережешь правую руку. И судя по легкой хромоте и только начавшему проходить синяку на левой стороне твоего лица, полагаю, с тобой произошел несчастный случай. Или что-то вроде. Ты поэтому вернулся?
Вопрос ударил его как неожиданный порыв ветра.
Джеффри качнулся на пятках. Как она так легко читает его после стольких лет?
— Я не могу об этом говорить.
Он не мог вывалить все свои ошибки, свои страхи. Не мог признаться, что ошибался на стольких многих уровнях.
— Извини, что спросила.
Сара прошла мимо него к двери.
— Погоди.
Джеффри удержал ее за руку.
Она сурово посмотрела на него через плечо:
— Ты никогда не был любителем задушевных разговоров, и полагаю, учитывая твою профессию, это не изменилось.
— Сара.
Джеффри не отпускал. Он взял ее ладони в свои и притянул ее ближе. Так близко, что видел блеск слез, готовых пролиться по щекам.
— Не надо, Джефф. — Ее нижняя губа дрожала. — Что бы ты ни собирался сказать, не надо. Слишком много времени прошло. Слишком поздно.
— Я считаю, что никогда не поздно попросить прощения. — Его голос охрип от неожиданной грусти, и он выдавил слабую улыбку. — Ты даже не представляешь, сколько я думал об этом. Отговаривал себя. Говорил то же, что и ты, что слишком поздно. Пусть тебе сейчас все равно, но мне правда жаль. Я не могу изменить того, как поступил с тобой. Я бросил тебя в день, который должен был стать самым счастливым в твоей жизни, но вот что я скажу: я сожалел об этом каждый день.
— Я тебе не верю, — прошептала она.
Он держал ее руки и ждал, пока она посмотрит на него. По ее щекам бежали мокрые дорожки. Джеффри вздохнул и пожалел, что не может ничего исправить.
— Я знаю, что ты пережила это, вышла замуж, завела семью. Но я нет. Я оставил свою жизнь здесь. С тобой. Я знаю, что у меня не будет второго шанса, я смирился с этим. Но я должен попросить у тебя прощения. Я его не заслуживаю, но...
— Перестань.
Она покачала головой, глубоко вздохнула и наконец улыбнулась.
— Что?
Джеффри боролся с замешательством.
— Уже простила, — сказала она, положив ладонь ему на грудь.
— Что? — уточнил он, глядя на умиротворение, проглянувшее сквозь ее слезы. — Я не понимаю.
— Я знаю. — Ее улыбка стала смелее. — Пойдем посидим на улице. Я объясню.
Они сели в затененной части патио, и Джеффри выслушал ее историю, впитывая каждое слово и снова и снова повторяя себе, каким же дураком был.
— Вот так мы с Таннером снова оказались в Сономе. — Сара промокнула глаза бумажным платочком. — Мне кажется, будто я подвела свою дочь, Джефф. Я была медсестрой. Я должна быть способна иметь дело с ее болезнью. Вместо этого я оттолкнула ее, жила отрицанием, притворяясь, что ничего не происходит. Я так о многом сожалею, особенно сейчас, ведь я не успела наладить отношения с ней.
— Мне очень жаль.
Она посмотрела ему в глаза, глубоко вздохнула и улыбнулась.
— Отпустить Марни будет сложнее всего, но я верю, что Господь поможет нам справиться. — Она со смехом сжала его ладони. — Когда ты впервые появился, я усомнилась в Боге. Не могла понять, почему именно сейчас, когда на меня и так столько навалилось, но может быть...
Ее голос сорвался, и он почувствовал ее боль.
— Может быть, я здесь потому, что тебе нужен кто-то?
Она кивнула, и Джеффри встал, поднял ее на ноги и притянул к себе. Он обнимал ее, пока она плакала. И в этот душераздирающий момент он примирился с собой.
Со своим прошлым.
С Богом.
И пообещал себе: что бы ни случилось, он больше никогда не подведет эту женщину.
Субботу Натали с Таннером провели вместе. Посмотрели игру Джейсона, накормили детей бургерами, а позже Таннер повез ее ужинать. Настоящее свидание — пообещал он.
Сара сказала, что ждет вестей от отца Таннера, поскольку не знала точного дня их приезда, а Таннер не хотел говорить об этом. На несколько часов они отвлеклись от реальности и наслаждались компанией друг друга под хорошую еду и превосходную бутылку вина — конечно, из «Майлиос».
Они подъехали к дедушкиному дому около десяти часов. Натали сразу заметила на подъездной дорожке незнакомую машину.
— Кто здесь в такое время?
Таннер пожал плечами, но его лоб пересекла морщина.
— Думаю, сейчас узнаем.
Как только они вошли в фойе, Натали услышала голоса, в том числе и Сарин.
— Что происходит?
Таннер заиграл желваками и обогнал ее.
В гостиной обнаружились дедушка, дядя Джефф и мама Таннера. Сара разговаривала с двумя мужчинами, которых Натали раньше не видела. Когда они вошли, все повернулись к ним.
— О нет.
Таннер выдохнул и, согнувшись, оперся на колени, как будто вот-вот потеряет сознание.
Дядя Джефф моментально оказался рядом:
— Спокойно, парень.
Он поддержал Таннера под локоть. Натали держала его за другую руку, сердце ее колотилось. Она уловила вспышку гнева в глазах Таннера, когда он выпрямился и уставился на гостей.
— Таннер. — Старший из двух мужчин шагнул вперед. — Рад видеть тебя, сын.
Его отец.
Натали подошла поближе, рассматривая мужчину. Понятно, от кого Таннер унаследовал свою привлекательность. Он был почти одного роста с Таннером, в темных волосах мелькали несколько седых прядей. Одетый в
