Я чувствую, как машина замедляется, и когда я смотрю вверх; Я вижу, что мы только что подъехали к Рейну. Слезы наворачиваются на глаза, потому что это место вызывает столько воспоминаний.
Воспоминания о том, как мы были здесь с Мией, встречались с Никко и прекрасно проводили время. То, что было всего несколько месяцев назад, теперь кажется, что это было в другой жизни. В то время единственное, о чем нам приходилось беспокоиться, это школа, вечеринки и то, кто съест последнюю еду. Подсказка: это всегда был Никко.
При этой мысли у меня вырывается смех, и краем глаза я вижу, как Коул смотрит на меня. Я не могу смотреть на него прямо сейчас, потому что, если я это сделаю, я, вероятно, сломаюсь. Он причина того, что моя жизнь вышла из-под контроля. Ну, не он, это сделал владелец записки, он просто здесь, чтобы забрать свой фунт плоти за то, что, по его мнению, я ему должна.
Машина продолжает движение к задней части здания, и как только мы оказываемся там, мы выходим и идем через вход прямо здесь, сзади. Так что есть еще один вход, и не только тот, что спереди.
Как только мы закончили, Коул ведет меня к одному из двух лифтов, а Фрэнк и Джио уходят в другом направлении.
— Вы оба нужны мне в клубе. Дайте мне знать, когда Александр и Офелия прибудут. А пока мне нужно закончить кое-какую работу, — говорит он им, прежде чем мы войдем в лифт. Он нажимает «П», пентхаус, конечно же, у него, мы оба молчим, пока поднимаемся.
Мне все еще не по себе из-за того, что я здесь, но мне нужно отбросить это в сторону и найти способ выбраться отсюда.
Лифт останавливается, и как только двери открываются, мы идем прямо в номер. Он огромен, и первое, что привлекает мое внимание, это вид. Вся передняя часть люкса состоит из окон от пола до потолка, и перед нами открывается весь горизонт Манхэттена.
Я подхожу прямо к окну и любуюсь видом. Уже май, не верится, что я уже почти полгода в плену. Я чувствую, как мое горло сжимается из-за того, что слезы вот-вот нахлынут, и мне приходится сглотнуть, чтобы протолкнуть их обратно.
— Ванная? Я кричу Коулу, и он указывает мне направление, которое мне нужно. Как только я закрываю за собой дверь, первая слеза скатывается по моему лицу. Я чувствую, как во мне поднимаются все эмоции последних нескольких месяцев, и я рыдаю, хотя и стараюсь молчать, потому что мне не нужно, чтобы он видел, как я срываюсь.
Через несколько минут слышу стук в дверь. — Выйду через минуту, — говорю я ему, используя время, чтобы вытереть слезы и привести себя в порядок. Я проверяю шкафы, чтобы найти что-нибудь, что можно использовать в качестве оружия, но они пусты. Еще одно чертово разочарование.
Я вздыхаю. Он всегда на шаг впереди меня. Зная, что если я подожду еще немного, он, вероятно, выломает двери, я открываю дверь и выхожу обратно в гостиную, в которой мы были ранее.
Он стоит перед окном со стаканом в руке и смотрит на вид. Он оборачивается, чтобы посмотреть на меня, когда слышит, как я вхожу; он тут же ставит свой стакан и жестом приглашает меня следовать за ним. Он ведет нас в свою спальню, и я мгновенно останавливаюсь. Он не может снова думать о сексе!
Он замечает мою нерешительность и ухмыляется. — Я не буду трахать тебя снова, по крайней мере, пока, — говорит он, ухмыляясь мне. Ух, какой дерзкий ублюдок!
Он ведет нас в свой огромный шкаф, останавливается перед одной стеной, и я замечаю там еще одну клавиатуру. Он кладет на нее пальцы, и затем стена открывается, открывая лифт. Какого черта?
Он жестом просит меня войти, прежде чем он это сделает, а затем он закрывается, поднимаясь примерно на пять секунд, прежде чем остановиться. Когда двери открываются, мы стоим в задней части помещения, похожего на офис.
Я выхожу, и он следует за мной, направляясь прямо к своему столу и садясь на стул. Я просто осматриваю комнату. Что это вообще за офис? Здесь нет двери, так как, черт возьми, я должна выбраться отсюда.
В этот момент все стены его кабинета становятся прозрачными, и я могу видеть за стенами. Везде есть люди, и, черт возьми, это круто. При ближайшем рассмотрении я вижу, что снаружи Рейн находится внутри.
Какого черта? Я подбегаю к одной стене и начинаю колотить в нее, крича, чтобы кто-нибудь помог мне. Музыка, наверное, слишком громкая, чтобы меня никто не услышал, но они должны меня видеть, верно? Если подумать, я ничего не слышу, ни музыки, ни даже людей, болтающих снаружи. Как будто прямо передо мной сейчас люди.
Коул только смеется надо мной. — Никто тебя не слышит и даже не видит. Я спроектировал стекло таким образом, чтобы я мог видеть снаружи клуб, когда захочу, но никто никогда не сможет увидеть здесь, и вся эта комната звуконепроницаема и пуленепробиваема, даже взрывобезопасна, потому что вы просто никогда не знаете, с людьми в эти дни.
Ебать! Мне нужно придумать другой способ выбраться. — Я тебя ненавижу!
— Чувства взаимны, барашек. А теперь сядь, у меня есть работа, — говорит он мне, прежде чем полностью отмахнуться от меня.
Я сижу на стуле, мои мысли блуждают по вещам, которые я хотела бы сделать, если бы я когда-нибудь сбежала отсюда. Внезапная мысль приходит мне в голову, и я должен задать ему вопрос, который сейчас у меня на уме.
— У тебя есть Рейн?
— Да, — отвечает он, возвращаясь к работе.
Если я когда-нибудь снова увижу Мию, мне нужно будет сказать ей, что все ее сплетни и сплетни об этом месте попали в самую точку. Судя по тому, что я пока узнала, владелец связан с мафией.
Это значит, что я, вероятно, никогда не выберусь отсюда живой, если не буду стараться изо всех сил. Я снова смотрю вперед, на всех людей, которые прекрасно проводят время, даже не подозревая, что кого-то здесь держат против их воли. Черт, никто, вероятно, даже не знает, что эта комната существует.
Каждый просто в своем мире. Я замечаю его спиртное и иду за бутылкой того, что, как я полагаю, является виски. Я хватаю всю бутылку, потому что, черт возьми, почему бы и нет? Все остальные в восторге.
Я отвинчиваю крышку и пью прямо из бутылки, а когда оборачиваюсь, он смотрит на меня, приподняв бровь. Я просто пожимаю плечами. Все ходят по клубам, так что я тоже могу напиться, потому что какой смысл ходить в клуб и не напиваться, даже если я не в самом клубе.
Я допиваю четверть бутылки, когда ему звонят. Когда он не разговаривает, он встает и подходит ко мне, берет бутылку и ставит ее обратно на стол.
— Эй, придурок! Я пила это!
— Неважно, поднимай свою гребаную задницу и пошли. Я просто ворчу и делаю то, что мне сейчас говорят.
Он подходит к передней части офиса и обнаруживает спрятанный сканер, и как только он кладет на него палец, стена открывается. Что? Я знаю, что я не пьяна прямо сейчас… не так ли?
Он выталкивает меня, и когда мы идем дальше, здесь никого нет, кроме Фрэнка и Джио. Громкая музыка из клуба мгновенно атакует мои чувства. Я вижу, что мы находимся на верхнем VIP-уровне клуба, на том, куда Никко водил нас в последний раз, когда я была здесь.
Коул толкает меня в одну из кабин, и я спотыкаюсь из-за каблуков и ударяюсь бедрами о стол. Бля, это больно. Когда я выпрямляюсь, я бросаю на него неприятный взгляд, на что он только улыбается. Чертов фургон!
Он проскальзывает рядом со мной, и через несколько минут входят еще мужчина и женщина. Они оба направляются к нашему столу, и когда они подходят ближе, Коул встает и обнимает их обоих. Он обнимает даму намного дольше, чем нужно, и я тут же ее ненавижу.
Но она также очень горячая. У нее каштановые волосы, она стройная, и с этим умиротворяющим стервым лицом и татуировками напоказ она выглядит круто.
— Офелия, любовь моя, я так рад тебя видеть, — говорит ей Коул, когда они оба отпускают друг друга. Вау… что теперь?
— Я тоже всегда рад тебя видеть, мой дорогой Коул. Обман!
Все садятся на свои места и все разговаривают между собой. Когда напитки попадают на стол, я выпиваю рюмку за рюмкой, потому что мне нужно напиться прямо сейчас. Узнаю, что парня зовут Александр. Они двое — единственные люди в мире, которых он считает своими лучшими друзьями, и наоборот для них.
