Арсеном заходим в квартиру. Он мне весело подмигивает, а потом, раскинув руки в стороны, радушно выдает:
— Не стесняйся, утенок! Чувствуй себя как дома!
— Ага, но не забывай, что ты в гостях, — ворчливо заканчиваю за него.
— Если ты гость, то самый приятный, — притягивает за талию к себе, наклоняет голову, точно собираясь меня втянуть в очередной головокружительный поцелуй.
Упираюсь этому неугомонному в плечи и отворачиваю голову. Арсен упирается губами мне в щеку, отчего недовольно пыхтит.
— Тут же твоя мама! С ума сошел?!
— Ну и что? — бурчит, все-таки оставляя короткий поцелуй на моей щеке, затем подбородке, уголке губ и уже, вероятно, хочет перейти к самому интересному, как я отскакиваю.
— Не-а, — категорично отрезаю. — Это не прилично!
Герасимов преувеличенно-тяжело вздыхает, строит кислую мину, а потом жалостливые глаза, точно щенок выпрашивающий мячик, но я остаюсь непреклонна.
— Портишь все веселье, утенок. Ладно, разбувайся, вот тапочки, — наклонившись, достает из шкафа черные тапочки для гостей, — и пошли знакомиться.
Сняв кофту, медленно снимаю кроссовки, надеваю тапочки и нервно отзываюсь:
— Может, пойти руки помыть и умыться?
Каюсь, я тяну время. Не то чтобы мне не хочется познакомиться с мамой моего парня, но… А вдруг я ей не понравлюсь? Вдруг она тоже считает, что ее сыну рано заводить отношения?
— Ты понравишься маме, — без тени сомнения изрекает Арсен, заметив мою заминку и правильно ее растолковав. — Ты не можешь ей не понравится. Благодаря тебе я стал примерным мальчиком.
— Ты никогда не был и не будешь примерным мальчиком, — усмехаюсь, чувствуя как напряжение покидает тело.
— Возможно, — беспечно пожимает плечами, не собираясь вступать в спор. Берет меня за руку, наклоняется и с наглой улыбкой шепчет на ухо: — но тебе никогда не нравились примерные мальчики, Нина. Ты их всех отшила.
И прав ведь, засранец!
Герасимов тащит меня за руку через коридор, и вдруг останавливается точно вкопанный перед арочным проходом на кухню. Неосознанно сжимает до боли мою руку, и я выглядываю из-за его плеча, чтобы понять что стало причиной его злости.
За столом сидят его мама и отец. На столе стоит букет цветов в вазе. Они нас пока не замечают, мило переговариваясь между собой за чашкой кофе.
Проклятье! Еще одна драма намечается?
— Что он тут делает? — цедит сквозь зубы Арсен.
Клянусь, он сейчас сломает мне руку!
Шевелю пальцами, чтобы как-то привлечь его внимание, но Герасимов слишком сконцентрирован на отце.
— Сынок, успокойся, пожалуйста. Кто это с тобой? — пытается она разглядеть мою фигурку за этим бугаем.
Не выдержав, скулю и пытаюсь вырваться.
— Отпусти девочку! Ты ей делаешь больно! — шикает на Герасимова мать и тот, очнувшись, отпускает меня. Бросает обеспокоенный взгляд, пока я тру конечность.
— Прости, — тихо шепчет. — Повторяю вопрос: что ты тут делаешь? — снова обращается к отцу.
— Арсен, давай не сейчас. Не при посторонних же, — ровным голосом произносит Герасимов старший.
Кажется, он ожидал такой реакции от сына.
— Нина не посторонняя! Она моя девушка!
— Вот как? — заламывает бровь, с интересом меня разглядывая. — В таком случае, может ты нас представишь, прежде чем начинать разбирательства.
— Тебя — не представлю, — сквозь зубы выплевывает, проходит вглубь кухни и, указав на меня рукой, произносит: — Мама, это Нина. Моя девушка.
Женщина тепло мне улыбается, подскакивает со стула и тараторит:
— Все-таки мало подзатыльников получал мой сын в детстве. Извините, Нина, что такое неудачное знакомство. Не стойте в дверях, проходите! Меня зовут Валерия Антоновна.
Боже, мне так неловко, что она обращается ко мне на «вы», о чем я собственно и сообщаю.
— Хорошо, тогда и ты ко мне на «ты» и без отчества, — озорно подмигивает, чем напоминает мне Арсена. — Не люблю эти официальности, — хмыкает. — Тебе чай или кофе?
— Сын, идем поговорим. Пусть пока твои дамы познакомятся. Раз представлять меня не хочешь — не буду настаивать.
— Не хочу я с тобой… — начинает было возмущаться Арсен, но, напоровшись на суровый взгляд матери, вздыхает и сдается. — Ничего, если я… — обеспокоенно на меня смотрит.
— Все в порядке. Иди, — успокаивающе ему улыбаюсь.
Арсен, кивнув, уходит вслед за отцом.
— Ох, эти Герасимовы и их горячий темперамент, — шепчет Валерия Антоновна. — Но ты ведь уже знаешь об этом не понаслышке?
О, да! Еще как знаю!
Подтверждение не требуется. Женщина все понимает по моему выражению лица. Делает нам чай, а потом втягивает в легкую беседу.
Арсен
Я буравлю взглядом коротко стриженный затылок отца, когда мы проходим в гостиную.
Он еще имеет наглость приходить? Разумеется, я не рассказал маме, что отец приходил на игру со своей любовницей. Не хотелось ей делать больно.
И все же? Почему мама его впустила? Нужно было дать предателю пинок под зад до самой койки его любовницы! Собственно говоря, этим я сейчас собираюсь заняться!
— Ты снова не отвечаешь на мои звонки, — говорит отец, когда прикрывает двухстворчатые деревянные двери в гостиную.
Удивительно, но его голос звучит скорее устало, чем раздраженно. И это на несколько секунд выбивает меня из колеи.
— Я был занят, — мрачно на него зыркая, подчеркнуто равнодушно хмыкаю. — Тебе не стоило сюда приходить и беспокоить маму. Тебе совсем на нее наплевать?
Удивление на его лице неподдельное. Отец качает головой и печально вздыхает, произнося:
— Хотел бы я чтобы все было по-другому. Хотел бы повернуть время вспять, но не могу. Я люблю твою маму, Арсен. Правда, люблю. Мы оба вырастили тебя. Нас связывает долгая дружба и долгий счастливый брак.
Что за чушь? Теперь я вообще ни черта не понимаю! Неужели он сейчас примется мне втирать, что измена это нормально? Клянусь богом, я тогда не сдержусь и надеру задницу собственному отцу!
— Но я люблю ее не той любовью, которой раньше. Ты молод, и еще не понимаешь, — отец поднимает ладонь вверх, как если бы останавливая мои пререкания, и продолжает: — Наш брак охладел в последние годы. Мы жили вместе, и в тоже время как будто отдельно. Конечно, мы все еще оставались и остаемся хорошими друзьями и близкими людьми, но это совсем не тоже самое, что любовь между
